Андрей Левкин - Из Чикаго Страница 22

Считается, что для жизни в ней река не приспособлена. Ну и вот, Curious City получил запрос выяснить, что же все-таки там на дне. Журналисты сели в каяк, то есть в байдарку, но они же условные потомки индейцев, так что в каяк (они на них все время плавают), — и поплыли. Бесхитростно сунули в воду камеру. Результат ожидаемый: желто-зеленая муть. Больше ничего не видно.

На этом они не остановились и нашли специалиста с сонаром. Тот — да, уже и сам разглядывал реку внутри, но тоже не увидел ничего особенного, не считая промышленных отходов и — в некоторых местах — остовов машин. Разумное предположение по этому поводу состояло в том, что так граждане обналичивали свои страховки — типа по угону. Впрочем, он отметил несколько рыб и зачуханных креветок.

Тут вроде бы давно должен был возникнуть ужас-ужас-ужас по поводу краха экологии, но только никакую экосистему тут никто не нарушал, потому что ее и не было — в смысле, самой реки. Точнее, этого куска от озера до Wolf Point. Река текла себе вдоль озера — и к нему прорыли канал, отросток. Затем, например, что там была заболоченная местность и ее стали обустраивать, чтобы сделать промышленные стоки. Мало того, в какой-то мере Чикаго вообще возник именно из-за этого искусственного участка воды. Отчего все еще интереснее. Хотя бы потому, что специально в историю я лезть не собирался, а она тут сама себя проявила.

В 1673-м по реке проплывали (на каяках, конечно же) патер Жак Маркетт и Луи Джоллит. У них была четырехмесячная 2500-мильная экспедиция, они картировали бассейн Миссисипи. Через год приплыли сюда снова, Маркетт даже зазимовал до 1675-го, в хижине, которая теперь бы находилась на Damen Avenue (тоже недалеко от речки). Зимовать пришлось потому, что он заболел. Потом, собственно, вскоре и умер. Обоих, Маркетта и Джоллита, считают первыми чикагцами, но Джоллит еще и осознал смысл реки Чикаго для того, что потом и стало городом. «Всего-то требуется, — написал он своим начальникам (кто такие?) — вырыть канал through half a league of prairie from the lower end of Lake Michigan». Прокопать канал от озера до реки. Идея города состояла в производстве водного пути.

Потому что если прокопать канал, то озеро Мичиган соединится с водной системой Миссисипи и появится путь к Мексиканскому заливу. Получился бы этакий водный Транссиб для Северной Америки. Не сразу, но лет через сто пятьдесят идея пошла в ход, в 1830-м оформили юридическую сторону дела, к в 1848-му все уже прокопали и соединили. Увы, к тому времени начали появляться железные дороги, и важность такого транспортного варианта стала падать.

Но Чикаго уже утвердится как транспортный узел и в небытие не ушел. Другое дело, что следующие сто лет река (уже нынешняя, выкопанная) работала именно что коллектором стоков для всего города, который еще и рос. Вонь и проблемы с водоснабжением. Тогда решили повернуть эту воду, стали копать снова, и в 1871-м не река стала втекать в озеро со всей этой дрянью, а наоборот — в город пошла чистая вода из озера. В 1885-м после сильных ливней все сломалось, река снова поменяла направление и опять потащила стоки в озеро. В итоге — вспышка холеры, пишут, что умерли чуть ли не 12 % жителей.

Построили шлюзы и второй канал, 2 января 1900-го вода снова пошла из озера. Но город (особенно бойни, бренд «чикагские бойни») продолжал сбрасывать в нее все подряд, сильные дожди вынуждали открывать шлюзы, и сточные воды снова уходили в озеро. В конце концов в 1985-м соорудили какой-то подземный тоннель-канал, все обустроилось, теперь вода становится все лучше и лучше, местность считается чрезвычайно престижной для застройщиков и т. п.

Вообще, преобразование действительности там любимое развлечение. Например, отросток реки от озера до Wolf Point в День святого Патрика уже несколько лет красят в зеленый цвет какой-то краской — дискутируя, не вредна ли она вдруг каким-либо невидимым живым существам.

То есть вроде бы река, но все же не река. Но и наоборот: искусственное, долго доделывалось, но время прошло, и теперь уже трактуется как река, следовательно — рекой можно сделать то, что ею не является, и начинать думать об экологии данного объекта. Сущность двойной природы. Фактически это метафизика и балансирование городского ума между такой реальностью и этакой. Реальность, кажется, уложена в их уме слоями. Так, в одном интервью на WGN некто (интервьюируемый) мило закавычил свои слова: сказал «may be out of record» и продолжал говорить то, что хотел сказать. Конечно, он знал, что в прямом эфире. Метафизика, да. Полуприсутствие, как бы отсутствие, но — всегда чего-то конкретного.

Подобные сведения о городе — это ж как птички. Одна прилетела, хорошо. Вторая — прекрасно, третья — чудесно. Потом еще парочка — что ж, очень мило. Но видишь, что сбоку летает еще дюжина, и с одной стороны, и с другой. Они все летят и летят, разумеется — не из какого-то одного места, а отовсюду — из всех мест этого города сразу — летят именно к тебе, раз уж ты ими интересуешься. Птичка за птичкой, все такие славные и красивые, приятные, небольшие и незнакомые. Но их становится уже так много, что они начинают давить массой. Когда вблизи, то любая из них все так же мила и симпатична, да и в массу они никак вроде бы связываться не хотят, общее у них — только желание прилететь сейчас к тебе. Но давят, вот уже и давят, не со зла и даже не давят, а подавляют способность объять их в совокупности — что делать? Как их свести вместе, как сделать из множества прилетающих в эту историю птичек, одну большую и красивую — допустим, громадного гладкого, обтекаемого черного дрозда с прямым и острым желтым клювом — и усадить его на верхушку, что ли, Уиллиса?

Но тут и другое: если по ходу текста автор достиг определенной тонкости ощущений — безусловно, ему свойственных, но не проявляющих себя постоянно, а действующих во время написания текста, — то нельзя ли использовать изучение далекого города для большего познания города известного, но представление о котором было сформировано еще слабо изощренным умом? Например, Москва — раз уж она в этом тексте тоже появлялась. И та же тема: существует некая, не вполне обеспеченная реальностью шутка, которая определяет собой Чикаго. Но, может быть, такая же своя шшщикага существует в других местах, то есть и Москва тоже умеет производить себя в тех своих частях, где ее вроде бы и нет? В Чикаго я такую штуку ощутил, а ну как и в Москве все устроено так же, но не могло быть замечено мною, поскольку там все соотносилось иначе, медленно и постепенно?

Леснорядский треугольник, теория

К этой идее меня привело простое соображение: похоже, в Москве есть место, где это можно выяснить. Конечно, речь не о Митино и не о тому подобном; место именно в центре. Если Москва распространяет свой код, то на окраинах он вполне может слабеть, но в центре все должно быть четко и внятно. Да, в Москве есть место, где наличие или отсутствие этой штуки будет понятно: коллайдер для бозона фактически. Там эта возможная московская шшщикага уловлена, быть может, а если ее там нет, то ее и вообще нет.

Из газет я знал о неком тайном треугольнике в центре города. То есть знал о мнении о том, что в центре Москвы такое есть. Конечно, заодно это еще и городская легенда, хотя что ж это за легенды такие, о которых оповещают через газеты, а иначе они неизвестны? Впрочем, Москва давно слишком велика, чтобы это происходило само собой.

Итак, была ссылка на некую статью, примерно под названием «Мистический треугольник в центре Москвы». Ну, бывают такие ссылки, которые годами болтаются на краях других сайтов. Издание не помню, скопировал только основные детали — мне не текст был нужен, а адрес места. То ли «Вечерняя Москва», то ли «Аргументы и факты». По дальнейшим цитатам Гугл уточнит легко.

В качества мистической и аномальной описывалась территория в «нескольких километрах от Кремля», в километре от Садового кольца и Трех вокзалов, прямо под Третьим транспортным кольцом — но имелось в виду не подземелье, там ТТК имеет вид Русаковской эстакады, под ней. Впрочем, это была неточная привязка, судя по описанию, треугольник сбоку, в сторону Сокольников. Но центр, да.

Мистический пафос автора статьи был основан на том, что сотка земли в Москве стоит очень дорого, а тут несколько гектаров возле Трех вокзалов лежат невостребованными. Как так? Автор отправился исследовать вопрос, сообщая, например: «Среди бурьяна в человеческий рост мне то и дело попадались бетонные обломки: когда-то здесь пробовали что-то строить, но затея не удалась — и здания, и опоры линий электропередачи оседали и рушились. Так и образовался пустырь размером в несколько футбольных полей в десяти минутах ходьбы от площади Трех вокзалов и в семи километрах от Кремля». В конце он уже почти официально называл эту точку «Леснорядской аномальной зоной». Леснорядская — потому что там сбоку Леснорядские улица и переулки.

Сообщалось, что раньше по зоне можно было гулять свободно, поднимаясь на нее с Русаковки по откосу железнодорожной насыпи. Сейчас не так, со всех сторон уже заборы, зачастую с цилиндрической колючей проволокой наверху, и пройти туда можно только по рельсам. Была даже такая лирика: