Станислав Аверков - Как нашей стране доставались Победы Страница 23

«Я сразу же обратился с устной и письменной просьбой к руководству НКВД прислать мне в ОКБ трех товарищей: Клейменова, Лангемака и Королева. Получил устное «добро» и стал их ждать. 41-й год прошел – они не прибыли. Я обратился повторно с такой же просьбой в НКВД и мне сообщили, что Клейменова и Лангемака уже нет, а Королев находится на Колыме, что в 41-м он не успел выехать оттуда, но в 42-м прибудет ко мне. Дело в том, что, мол, сообщение (тогда) с Колымой было только морем через Владивосток, причем в период навигации и, что совершено страшно для НКВД, водный транспорт проходил мимо берегов Японии. Я вновь обращаюсь в НКВД с просьбой выяснить, в чем дело, и только после этого вскоре Королев приезжает ко мне в Казань, в мое ОКБ».

Ярослав Голованов расспрашивал об этом же эпизоде из жизни Королева его мать. Для Марии Николаевны Баланиной, из-за пережитых стрессов, ворошить прошлое было особенно тягостно. И все же в беседе с Головановым она вспомнила, будто ее сын прислал ей письмо из Магадана и в нем он просил передать привет «дяде Мише». Прочитав его, она обратилась за помощью к известному летчику депутату Верховного Совета СССР, Герою Советского Союза СССР Михаилу Михайловичу Громову. Он предпринял меры для возвращения Королева с Колымы.

Но воспоминание Марии Николаевны противоречит документам, в которых зафиксировано, что она обратилась за помощью к Героям Советского Союза Гризодубовой и Громову, чтобы они помогли освободить ее сына, значительно раньше, когда Сергей Павлович находился еще в Новочеркасске.

Этот эпизод из жизни Королева раскрыла его дочь Наталия Сергеевна:

«В январе и феврале 1939 г. пришли четыре письма отца из Новочеркасской тюрьмы. Из них, выхолощенных цензурой, можно было понять только, что жив да здоров, чувствует себя сносно, всё благополучно. Первая страница представляла собой описание того, как отец живёт и что жить, в общем, можно. Вторая была вся вымарана, да так искусно, что ни на свет, ни с лупой ни одной буквы не разобрать, а на третьей странице, после слов «целую Вас крепко, мои дорогие» сохранились ещё две фразы о том, что всё же до отца доходят вести из большого мира, что он знает о полёте наших лётчиц во главе с Валентиной Гризодубовой и что гордится ею. А на первой странице внизу было приписано: «Я рад получать от вас хоть какие-нибудь весточки, передайте мой большой поклон дяде Мише».

Прочтя это письмо, Мария Николаевна с мамой долго думали и решили, что неспроста отец написал о дяде Мише. Но кто же это? В нашей семье мужчины с таким именем нет. Конечно, это – Михаил Михайлович Громов!

…Мать Королева Мария Николаевна Баланина обратилась к Громову:

– Мне нужно попасть к председателю Верховного суда, чтобы просить о пересмотре дела. Я была в его приемной. Проникнуть к нему без поддержки, скажем вашей, я не смогу. Вот я и хочу обратиться к вам за такой поддержкой. Не просить о пересмотре дела – я сама попрошу, а только помочь попасть к нему, чтобы передо мной открылись двери.

Выслушав бабушку, он спросил:

– А у Гризодубовой вы были?

– Нет, еще не была.

– Ну, тогда вот что. Я охотно вам помогу. Сделаем так: я посоветуюсь с Валентиной Степановной – она сейчас куда-то улетела, возвращается, кажется, на днях, а затем посоветуюсь со своим секретарем, в какой форме я могу вам помочь.

…То, что он, Герой Советского Союза, не может сам решить этот вопрос и должен с кем-то советоваться, так поразило бабушку, что она широко открыла глаза. Поняв ее реакцию, он добавил:

– Ведь я же беспартийный.

…Заручившись поддержкой Громова, бабушка стала готовиться к походу в Верховный суд. Предварительно вместе с мамой она побывала у юриста, которого кто-то рекомендовал маме. Это была женщина средних лет, внимательная и толковая. Она жила на Большой Молчановке. Бабушка уже дважды бывала у нее в юридической консультации на Пушкинской улице. Сейчас она хотела получить совет, что говорить и как себя держать на приеме у председателя Верховного суда. Юрист не стала советовать, что говорить, сказав, что бабушка и сама прекрасно все объяснит. Зато порекомендовала ей иметь вид не бедной просительницы, а уверенной в своей правоте красивой женщины: «Оденьтесь к лицу. Вы должны произвести впечатление и своей настойчивостью добиться положительного результата. Это последнее, что вы можете сделать для вашего сына, желая его спасти. Если вы получите здесь отказ, больше вам никто не поможет». И кроме того, предложила прийти наутро к ней в консультацию, чтобы снять с ходатайства Громова машинописную копию, а подлинник, на всякий случай, оставить себе. Бабушка так и сделала. На следующий день она надела платье синего цвета, которое ей шло, настроила себя на решительный разговор и отправилась. В приемной председателя Верховного суда было много народу. Когда подошла ее очередь, она вошла в кабинет секретаря и увидела у окна двух машинисток, а у письменного стола высокого молодого военного, который внимательно ее выслушал, взял ее заявление с копией ходатайства М.М. Громова и назначил день приема. К заявлению бабушка приложила выдержки из трех писем отца.

«ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЕРХОВНОГО СУДА СОЮЗА ССР

Тов. ГОЛЯКОВУ

От БАЛАНИНОЙ Марии Николаевны(по первому мужу Королевой) прож. Москва 18, Октябрьская ул. д.38 кв. 236

ЗАЯВЛЕНИЕ

Мой сын КОРОЛЕВ СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ, осужденный в 1938 году Военной Коллегией Верховного Суда Союза к 10 годам тюремного заключения, ныне находится в гор. Новочеркасске, почт. ящик № 43.

Я прошу Вас о пересмотре его дела, так как сын убежден в своей невиновности, что видно из его писем, в которых он выссказывает твердую уверенность в том, что при пересмотре его дела в Верховном Суде Союза, куда он в октябре-ноябре 1938 г. направил свое мотивированное заявление, «ВСЕ ВЫЯСНИТСЯ И ПРАВДА ВОСТОРЖЕСТВУЕТ». Выдержки из писем прилагаются на особом листе (подлинные письма могут быть представлены по первому требованию).

О сыне могу сообщить следующее: Сын мой, один из ведущих инженеров Научно-Исследовательского Института № 3 НКОП (Народного Комиссариата Оборонной Промышленности).

Вся жизнь сына, которому в настоящее время 32 года, обстановка, в которой протекала его работа, а равно сопровождавшая ее борьба заставляют меня не только, как мать, но и как советскую гражданку обратиться к Вам с настоящим заявлением, в целях восстановления истины.

Сын мой, Королев Сергей Павлович, инженер-конструктор авиа – и ракетных аппаратов и одновременно летчик.

Его планер «Красная Звезда» в 1930 году сделал первую в мире мертвую петлю, другой его проект аэроплана получил первую премию на конкурсе.

В области реактивного движения он также, несомненно, внес свой вклад (печатные труды, доклады – его доклад в Академии наук СССР помещен в «Трудах Академии наук»).

Он – пионер реактивного дела…

29 мая 1938 г при проверке одного из опытов над засекреченным объектом своих работ сын был ранен и с сотрясением мозга доставлен на излечение в больницу им. Боткина.

Не закончив еще курса лечения, имея еще больничный лист, он был арестован органами…

…Обращаюсь к Вам, тов. Голяков, с убедительной просьбой ПЕРЕСМОТРЕТЬ ДЕЛО МОЕГО СЫНА КОРОЛЕВА С.П., ЗАТРЕБОВАВ ЕГО ИЗ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СОЮЗА, А ТАКЖЕ ПРЕДОСТАВИТЬ ЧЛЕНУ КОЛЛЕГИИ ЗАЩИТНИКОВ тов. КОММОДОВУ ПРАВО ОЗНАКОМИТЬСЯ С ДЕЛОМ, ДАБЫ ГАРАНТИРОВАТЬ МОЕМУ СЫНУ, МОЛОДОМУ СОВЕТСКОМУ СПЕЦИАЛИСТУ, ПРАВО НА ЗАЩИТУ, КОЕГО ОН БЫЛ ЛИШЕН ПРИ РАССМОТРЕНИИ ДЕЛА В ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ…

М. БАЛАНИНА, 27.III.39 г.»

Без сомнений Мария Николаевна произвела отличное впечатление на молодого военного – Председетеля Верховного Совета СССР Голякова. Он, сам имевший успех у прекрасного пола, вероятно, подумал: почему бы не предоставить шанс на жизненный взлет такой обаятельной, умной, неотразимой женщине. И передал «дело» своему заместителю Ульриху с намеком – к этой особе следует отнестись повнимательнее. Тот написал на «деле» – «ПЕРЕСМОТРЕТЬ»! С этого мгновения осужденный С.П. Королев стал не осужденным, а подследственным. Для ведения следствия в Москве необходим был сам подследственный. Вот так Королев был возвращен с Колымы на Лубянку.

Следствие возобновилось. Оно шло ни шатко, ни валко, то есть не спеша.

Его подхлестывали мать и жена Сергей Павловича, а также Громов и Гризодубова. Родственникам даже разрешили свидания с подследственным. На свидания мать и жена брали с собой пятилетнюю дочку Сергея Павловича Наташеньку. Ей сказали, что папа – летчик, поэтому дома не бывает, он прилетел, но домой прийти из-за перегруженности на работе не может. На первом свидании девочка спросила папу:

– Как ты можешь прилететь в такую маленькую комнату? Неужели ты сел вместе сюда вместе с самолетиком? А где самолетик?

Папа попытался было что-то ответить, но его опередил охранник:

– Девочка, сесть сюда очень легко, а вот вылететь отсюда очень и очень трудно.