Сергей Есин - Дневник. 2009 год. Страница 24

8 марта, воскресенье. Собственно, весь день занимался романом, что-то начало двигаться, по крайней мере, я набросал план первого «президентского эпизода». Витя создал мне идеальные условия для работы: на нем не только машина, вся техника, но и кухня. Параллельно с романом читаю найденную на полках книжку Нины Берберовой о Чайковском. Совершенно невероятный фрагмент, связанный с психологией творчества. Такое ощущение, будто это все писал я сам, но это из письма к Надежде Филаретовне фон Мекк:

«Я постараюсь рассказать Вам в общих чертах, как я работаю. Прежде всего я должен сделать очень важное для разъяснения процесса сочинения подразделение моих работ на два вида:

1) Сочинения, которые я пишу по собственной инициативе, вследствие непосредственного влечения и неотразимой внутренней потребности.

2) Сочинения, которые я пишу вследствие внешнего толчка, по просьбе друга или издателя, по заказу, как, например, случилось, когда для открытия Политехнической выставки мне заказали кантату или когда для проектированного в пользу Красного Креста концерта дирекция Музыкального общества мне заказала марш (сербско-русский) и т. п.

Спешу оговориться. Я уже по опыту знаю, что качество сочинения не находится в зависимости от принадлежности к тому или другому отделу. Очень часто случалось, что вещь, принадлежащая ко второму разряду, несмотря на то, что первоначальный толчок к ее появлению на свет получался извне, выходила вполне удачной, и наоборот, вещь, задуманная мной самим, вследствие побочных обстоятельств, удавалась менее.

Для сочинений, принадлежащих к первому разряду, не требуется никакого, хотя бы малейшего усилия воли. Остается повиноваться внутреннему голосу, и если первая из двух жизней не подавляет своими грустными случайностями вторую, художническую, то работа идет с совершенно непостижимой легкостью. Забываешь все, душа трепещет от какого-то совершенно непостижимого и невыразимо сладкого волнения, решительно не успеваешь следовать за ее порывом куда-то, время проходит буквально незаметно…

Для сочинения второго разряда иногда приходится себя настраивать. Тут весьма часто приходится побеждать лень, неохоту. Иногда победа достается легко, иногда вдохновение ускользает, не дается.

… Мой призыв к вдохновению никогда почти не бывает тщетным. Таким образом, находясь в нормальном состоянии духа, я могу сказать, что сочиняю всегда, в каждую минуту дня и при всякой обстановке. Иногда это бывает какая-то подготовительная работа, т. е. отделываются подробности голосоведения какого-нибудь перед тем проектированного кусочка, а в другой раз является совершенно новая, самостоятельная музыкальная мысль. Откуда это является – непроницаемая тайна».

Как все это справедливо! Может быть, когда идет роман, мне заканчивать писание Дневников? Событий мало, политика стала интересовать меня лишь в моем новом романе.

9 марта, понедельник. Утром встал в семь, час у меня заняли лекарства и зарядка, потом писал, читал, еще час гулял. В двенадцать Витя организовал еду. Перед самым отъездом прочел предисловие самой Берберовой к книге и там встретил поразительный пассаж о «биографической литературе». Он актуален еще и в связи со статьей Воронцова.

1930-е годы были временем писания биографий. Писатели их писали, а читатели их с увлечением читали. Были выработаны некоторые законы, которым подчинялись авторы: отсутствие прямой речи, использование архивных документов, никакой прикрасы для завлечения читателя, никакой романсировки. Такие приемы (прошлого века), как диалоги, чтение мыслей, возможные встречи и ничем не оправданные детали, которыми, как когда-то считалось, оживлялся роман из жизни великого человека, описания природы, погоды – дурной для усиления мрачных моментов его жизни или прекрасной, для подчеркивания радостной встречи, или вставки цитаты в прямую речь, иногда в полторы страницы, из статьи, написанной героем через 12 лет после описываемого разговора, были выброшены на Западе как хлам. К сожалению, в Советском Союзе до сих пор ими пользуются не только авторы «для широкой публики», но даже ученые историки.

Вернулся довольно рано и сразу же пошел к С. П. В основном говорили о моей новой книге и о работе. Среди прочего С. П. показал мне сделанную на компьютере сводную ведомость всех домашних заданий своих студентов, я взял на вооружение. Уговаривал С. П. написать статью о своей работе со студентами через компьютер, он делает это мастерски. Это позволяет включать в еженедельную дискуссию и тех студентов, которые живут не в Москве. В частности, читал мне вслух полученный чуть ли не из Томска от Витали Аширова отзыв при обсуждении работы другого своего студента-заочника. Очень едко, стилево и остроумно.

10 марта, вторник. Пока ехал, по радио все время говорили о кризисе. Вечером по ТВ вроде бы министр финансов сказал, что «фонда» хватит на два с половиной года, а потом будем занимать. И тогда же сообщили, что трехлетнее планирование пока отменяется. Еще утром, уже второй раз за последнее время, сообщили, что резко снизили оплату киноактерам, снимающимися в кино и сериалах – это решение гильдии кино– и телепромышленников. Я даже наших лучших людей немножко пожалел, теперь им будут – самым первачам – платить лишь по 82 тысячи рублей за съемочный день. Без иронии. Наш русский туризм тоже снизился уже на 20%. Все уповают на окончание кризиса, чтобы начать строить новые экономические пирамиды. Единственное утешение, что сейчас основные страдальцы – это очень богатые. Уже и Дерипаска, и Батурина просят у государства помощи.

Утром в институте продиктовал Е. Я. свое приветствие фестивалю.

«Здравствуйте! После небольшого перерыва я снова говорю участникам и зрителям XV фестиваля «Литература и кино» – здравствуйте!

Конечно, не очень веселое это дело «крутить» кино во время кризиса. Но ведь есть точка зрения, что именно через культуру можно поднять не только человека, но и страну. Хорошо бы мысль это достигла всех уголков нашего начальствующего сознания. Но есть еще один положительный фактор: пожалуй, никогда кинофестиваль не собирал такую внушительную и ровную по своему высокому качеству программу. Здесь есть самые первые имена нашего кино, но и самые первые имена нашей литературы. Может быть, это какой-то последний всплеск нашего когда-то знаменитого кино! Посмотрим, как на это отреагирует зритель, покрайней мере, жюри фестиваля напряглось и взяло наизготовку.

В этом году Гатчинский экран пристально будет рассматривать Евгений Юрьевич Сидоров, знаменитый литературовед, еще в недавнем прошлом министр культуры, доктор наук, профессор. Полагаю, он-то во всем разберется, тем более что еще последние многие годы просидел представителем в ЮНЕСКО. Рядом с ним я вижу другого представителя когорты профессионалов: это Виктор Матизен, хорошо известный как кинокритик, постоянный рецензент «Известий», человек отчаянной ярости в отстаивании н а с т о я щ е г о кино. Посмотрим! Долго размышляя над тем, кто будет оценивать кино с точки зрения музыки, я пришел к выводу: надо совместить приятное с полезным, для чего и выбрал своего старого приятеля Олега Борисовича Иванова. Он – народный артист России, значит, что-нибудь, может быть, и споет нам на открытии, но он еще и один из самых популярных поэтов-песенников, и хорошо помню даже самый первый его шлягер на слова А. Прокофьева:

И хлеба горбушку –

И ту пополам!

На новых креслах в зале знаменитого кинотеатра «Победа», в том ряду, который традиционно отводится жюри, будет сидеть и заместитель главного редактора «Литературной газеты», это новый информационный спонсор кинофестиваля, – Леонид Колпаков, блестящий журналист, человек, всесторонне подкованный в искусстве и, самое главное, – человек редчайшей справедливости и принципиальности.

Экспертом таинственных картинок со скоростью 24 кадра в секунду, т. е. членом жюри, отвечающим за операторское искусство, станет «прекрасная дама», владеющая этим тяжелым ремеслом на уровне искусства – знаменитый кинооператор Мария Смирнова (?). Как говорится, исполать!

Ну а теперь – кинозвезда 70-х, хотя настоящие звезды, такие как она, никогда не гаснут. Это – героиня многих советских фильмов, она не нуждается в представлении – Тамара Сёмина, народная и любимая.

Осталось лишь представить председателя жюри. Собственно говоря, в Гатчине его знают все, по крайней мере, его знает библиотека. Это – писатель, профессор Литературного института, впрочем, он вам знаком».

Продиктовал и фрагмент интервью для Димы Каралиса в Ленинград. Все, кажется, получилось. Теперь надо замазывать все наши былые конфликты.