Артур Шигапов - Сверхигра Страница 24

– Так ты журналист? Тогда п-покажи удостоверение.

– Да, в общем… журналист. Если честно, удостоверение в машине забыл, а возвращаться неохота, опять через охрану, в это время посещения запрещены… ну, вы понимаете.

– А почему именно со мной? Тут вон полно чернобыльского б-брата лежит – хоть Сан Саныч из пятой палаты, хоть Витек из нашей. Кто тебе про меня сказал?

– Денис Лукич, он мой… э-э… знакомый. Товарищ, одним словом. Говорил о вас много хорошего, а о Герасимове вообще какие-то легенды рассказывал.

– Лукич?! Жив, курилка? Хотя чего не жить – ему сейчас, наверное, чуть больше полтинника.

– Пятьдесят четыре. Но тоже сильно болеет, по кардиологии.

– Меняю его к-кардиологию на свою… – Димон с ненавистью оглядел палату, – покойницкую. Отсюда только ногами вперед выносят. А Лукич хороший мужик был, п-правильный, из деревенских. Очень я его уважал, по-настоящему.

Сергей мысленно усмехнулся. Вот был бы номер, расскажи он о подставе. Прям мексиканский сериал – «боль и смерть, боевое братство и подлое предательство, сквозь годы и расстоянья», хоть фильм снимай, хоть игру лепи, «по мотивам». Никакой Проф такого не придумает, как ни потей над сюжетом. Жаль, что мы не телевизионщики, а то хоть прямо сейчас на ток-шоу.

– Так что с Черным Сталкером? Где он теперь? Я могу с ним встретиться?

– Конечно, можешь. Все встретимся – я скоро, а ты лет через п-пятьдесят. Нет Джорджа, был, да весь вышел. – Димон перекрестился, бормоча «Царство небесное». Сергей оставался бесстрастным.

– Жаль. Когда?

– Тогда же, когда и лег в больничку. Из Киева его п-перевели в Москву, в 6-ю радиологическую, а оттуда – на кладбище. Я потом узнал, когда освободился.

Чтобы как-то не раскрыться, мнимый журналист задал еще с десяток вопросов, что-то старательно черкая в блокноте. Упомянул он и о Лжедмитрии. Больной хохотнул:

– Ну, привирал иногда, с кем не бы-бывает. Там же все старые перцы были, серьезные, как статуя Ленина. Что-нить ляпнешь, потом смотришь, как они лбами шевелят, п-переваривают, а потом шушукаются, как бабки у подъезда. Был один случай. Как-то раз…

– Извините, что перебиваю. А как насчет истории с неким кладом, который вы с Джорджем якобы запрятали в Припяти? Лукич как-то обмолвился.

Димон осекся. Краска мигом схлынула с лица.

– Откуда он узнал? Мы же не говорили никому. Ты и вправду журналист или прикидываешься? А ну, неси документ или разговор закончен!

– Хорошо, хорошо, не ори. Люди вон уже смотрят. – Сергей понизил громкость. Два пожилых мужичка, игравших в карты на койке в углу просторной палаты, подозрительно косились и «грели уши». – Я действительно не журналист, но и не из милиции. Моя фамилия Григорович, я владелец фирмы, которая занимается компьютерными играми. Контора известная, в Интернете можно найти мою фотографию и описание деятельности. Вот водительское удостоверение.

– Думаешь, п-поверил? И че надо? – буркнул подозрительно Димон.

– Я собирал сведения для новой компьютерной игры о Чернобыле и наткнулся на Лукича, который рассказал мне об этой истории. Мне, собственно, по фигу, что вы там зарыли, копаться в радиоактивном хламе я не собираюсь. Мне интересно другое: каким образом ваша нычка связана с «Пикником на обочине»? Ты вроде не похож на человека, который читал Стругацких. Это Джордж тебе рассказал?

О том, что он сам узнал о знаменитой повести пару лет назад на совещании, Григорович скромно промолчал.

– Никаких п-пикников у нас не было и нычек тоже. Брехня все, а я – Лжедмитрий. Разговор окончен, мил человек. – С этими словами Димон лег и демонстративно отвернулся.

Только не на того он нарвался. Сергей Григорович потому и стал миллионером в свои двадцать с копейками, что умел говорить с людьми, математически точно нащупывать их слабости и использовать на всю катушку. Слабости есть у всех. Программисты в его фирме одержимы идеей создания лучшей в мире игры. А еще они разъездяи и ненавидят субординацию, дресс-код и прочие идиотские офисные заморочки. Это их слабое место, и поэтому ребята согласны работать в свободно-джинсовом «GSC», где директор катается на роликах и пьет с ними чай, день и ночь за копейки. У издателей игр есть свои прорехи в обороне, куда устремляется кипучая энергия Сережи Григоровича, уже без роликов и в строгом деловом костюме, захватывая все новые и новые плацдармы. А вычислить, где самое больное место у неудачника-уголовника проще простого.

Сергей поднялся и обронил как бы невзначай:

– Жаль. А я думал, тебе интересно было бы узнать о своем аресте. Кто сдал.

Прямо под дых, без соплей и фальшивых сожалений. Дмитрий Олегович подскочил, как укушенный.

– Кто?! Откуда узнал?! Кто сказал? Лукич?

– А хоть бы и он. Несколько человек об этом знало, – соврал Григорович, не поперхнувшись. Опыт деловых переговоров, ничего не поделаешь. – Деньги, что у тебя отняли, пропивали всем колхозом. Особист ваш потом радостный ходил, как котяра на рыбном складе. – Он нарочно старался задеть побольней, отмечая, как перекорежило Димона упоминанием о деньгах.

– Суки, вот суки! – Далее шла матерная тирада, свалившая бы тяжестью своей и бывалого бригадира вокзальных грузчиков. – А и хрен бы с ней, с нычкой этой припятской, все равно не воспользуешься, а того паскуду, кто жизнь мне поломал, я из-под земли вырою и обратно в нее зарою вместе с собой! Говори, кто стуканул!

– Сначала о кладе и «Пикнике на обочине».

– Ну да, щас все выложил! А ты встанешь и уйдешь. Не обжулишь! Давай так: я даю наводку на м-место – ты говоришь фамилию. Я расшифровываю – ты говоришь, где он сейчас. Или гад этот, или Лукич. А может, это Дениска и б-был?!

– Может, он, а может, и нет. Говори о месте.

Димон задумался. Сергей иронично взирал на его мысленные потуги. Было видно, из какой части черепа в какую перетекают жажда мести и боязнь опростоволоситься перед лицом хитрого противника. Прямо как партнер на деловых переговорах, которые он уже проиграл, но еще тешит себя иллюзиями, что может обставить всех на последнем рубеже.

– А вот так скажу… Шар это был. Небольшой, но т-тяжелый… «Фонил» так, что мама не балуйся. Спрятали мы его в у-убежище под теми, кто высоко забрался.

Лицо Сергея ничем не выдавало усиленную работу мысли. С виду он был даже несколько рассеянным, оглядывал собеседника и крутил ремешок наплечной кожаной сумки. «Те, кто забрался высоко… так… начальство? Партийное и хозяйственное. Что там было в Припяти? Наверняка горком и исполком, а скорее – все в одном здании. Проверим. Что еще? «Белый дом», где жили все бонзы. Он прямо в центре стоит, напротив ДК «Энергетик». Неужели все так просто? Не может быть. Стоп… ДК «Энергетик»! Там сбоку есть помещение, куда свалили портреты советских вождей, он сам видел, когда ездил в 2001 году. Даже фотографии остались. Бесстрастные рожи с орденами на белом фоне. Вперемешку с какими-то советскими агитплакатами, стендами и прочей ненужной мурой. А были ли они там в 1987-м? Конечно, были, не потом же их привезли. Скорее всего, это просто агитподсобка, где все хранилось до праздников – 7 ноября, 1 Мая и когда там еще были коммунистические шабаши, сейчас уже и не вспомнишь. Пока других версий нет, но эта очень правдоподобна».

ДК «Энергетик»

К 60-й годовщине не готовы

– Да уж, ни черта не понятно. Что говорил, что нет, – сказал он вслух. – Так и я могу обозначить: сдал тебя мужик, который с вами работал.

– Есть еще один з-знак. Мы там…Джордж там написал мелом на двери. Тогда для посторонних это была б-бессмыслица, а сейчас – распространенное сокращение, аббревиатура. По крайней мере в России. Пока все, и так много сказал. Кто?!

– Ну, хорошо. Лукич это был, собственной персоной. Он тебя слил за то, что вы капусту рубили. Он деловых ненавидел, да и сейчас тоже ненавидит, неудачник хренов, а твой Джордж, как я понял, крученый-верченый был уже тогда, при советской власти.

Актёры и роли

– Луки-ич?! Да ты, паскуда, думаешь, что говоришь? Он настоящий мужик, всегда выручал, если что! З-зря я с тобой связался.

– А когда тебя забирали, он пришел поглазеть, помнишь? Тоже хотел тебя выручить или стоял, ухмылялся? Что за шар, откуда взяли, при чем тут «Пикник»?

– А ведь и правда, что-то п-припоминаю, – задумался Димон. – Показалось мне, что Лукич стоит и лыбится так, не по-хорошему… Ну все, падла, рассчитаемся за пять лет моих лагерных, за вторую ходку и за то, что на кинофестиваль тогда не попал! За Депардье, за белый п-пароход, за ковровые дорожки. – Сергей не понимал, о чем бормочет бывший уголовник, он решал, достаточно ли сведений выпотрошил из Димона, или нет. – За все, Лукич, рассчитаемся. Короче, парень, что было в том шаре, я не знаю. Нашли мы его в «рыжем лесу», слыхал о таком месте? Там не до разглядываний было, тем более что он «фонил», как старая радиола, когда нужную станцию ищешь. У нас д-дозиметр волком выл возле него. Я в сторонке стоял. Может, там внутри что-то было спрятано, может, нет, только я своего другана таким радостным не видел ни до, ни п-после. Мы его быстренько погрузили и отвезли в город. Черный сказал, что теперь желания можно исполнить, но т-только одно на каждого. Я себе сразу загадал кинофестиваль и с Депардье встретиться. У него спрашивал, но он какую-то ахинею нес, чтобы вроде никто не обижался, но я так и не понял, к чему это.