Марк Олшейкер - Охотники за умами. ФБР против серийных убийц Страница 24

Вскоре стало ясно, что парень он сообразительный. Тюремные тесты зарегистрировали его IQ на уровне 145, и временами в течение наших долгих бесед нам с Бобом начинало казаться, что Кемпер умнее нас. У него хватало времени подумать о жизни и своих преступлениях, и как только он понял, что мы досконально изучили его досье и тут же поймём, если он вздумает нас дурачить, сразу раскрылся и говорил о себе часами.

Его поведение не было ни нахальным, ни заносчивым, он не сокрушался о содеянном и не упрекал себя. Скорее, казался сдержанным, говорил вкрадчиво, как бы отстраненно и размышляя. Кемпер начинал рассказывать, и тогда его невозможно было перебить, даже чтобы задать вопрос. Я преподавал прикладную криминалистическую психологию, но далеко не всегда был уверен, что все, что я говорю, и есть истина. И теперь задавался вечным вопросом: рождаются преступником или становятся. И хотя ответить на него, быть может, не удастся никогда, беседы с Кемпером навевали интересные мысли.

Безусловно, родители Кемпера являли собой пример потрясающе неудачного брака. Эд рассказывал, что с малолетства он был так похож на отца, что мать его сразу возненавидела. Потом возникли проблемы необычайного роста. К десяти годам он для своего возраста казался настоящим гигантом, и Кларнелл забеспокоилась, как бы он не начал приставать к сестре Сьюзан. Мальчика заставляли спать в подвальной комнате без окон рядом с котельной. Кларнелл запирала за ним дверь, и они со Сьюзан поднимались в свои спальни на втором этаже. Это вселяло в Эда ужас и настраивало против обеих женщин. Именно в тот момент произошел окончательный разрыв матери с отцом. Из-за своего роста, застенчивого характера и отсутствия в семье человека, которому хотелось бы подражать, Эд все время держался отстраненно и чувствовал себя чужаком. В подвале, где, еще не совершив ничего дурного, он поневоле чувствовал себя опасным заключенным и извращенцем, начали зреть его враждебные, агрессивные помыслы. Тогда он убил и расчленил двух домашних кошек — одну перочинным ножом, а другую мачете. Позже мы заключили, что детская жестокость по отношению к мелким животным — одна из составляющих «триады убийцы», которая также включает энурез, или недержание мочи по ночам, и стремление к поджогам.

Печальным и смешным было то, что в Санта-Крузе мать Эда пользовалась доброй славой и среди студентов, и у администрации. Ее считали отзывчивым, заботливым человеком, всегда обращались в случае проблемы или просто желая выговориться. А дома она относилась к своему робкому, застенчивому сыну, словно тот был настоящий монстр. Постоянно говорила, что Эду не только не жениться на девушке из колледжа, даже не назначить свидания — настолько они лучше его. Изо дня в день переживая от такого отношения, мальчик наконец решил оправдать ожидания матери. Хотя, надо признать, Кларнелл по-своему заботилась о сыне. Когда тот пожелал служить в калифорнийском дорожном патруле, сумела устроить так, чтобы его юношеское уголовное дело закрыли и «стигма» убийства бабушки и деда не сопровождала его во взрослой жизни.

Желание работать в полиции — очередное интересное откровение — тема, возникающая снова и снова в процессе анализа серийных убийств. Оказалось, что имеется три основных побуждающих к насилию и убийству фактора: стремление управлять, властвовать, помыкать. Поэтому неудивительно, что молодые ребята, считающие себя обиженными жизнью и, подобно Эду Кемперу, страдающие от физической или духовной травмы, мечтают служить офицерами полиции. Полицейский олицетворяет власть и пользуется всеобщим уважением. Он обладает правом ради всеобщего блага наказывать нехороших людей. В ходе исследований мы обнаружили, что, хотя отмечены случаи, когда офицеры полиции сбивались с истинного пути и совершали преступления, серийным убийцам чаще всего не удавалось поступить на службу в полицию и они выбирали сходные профессии: охранников, ночных сторожей. В своих портретах мы начали предполагать, что «неизвестный субъект» водит сходный с полицейским автомобиль, например «форд краун виктория» или «шевроле каприс». Иногда, как в деле об убийстве детей в Атланте, преступник покупал подержанную, списанную и лишённую эмблем полицейскую машину.

Наиболее общей чертой серийных убийц было то, что они становились «фанатами» полицейских. Кемпер рассказывал, что постоянно заходил в облюбованные копами бары и завязывал с ними разговоры. Там он, во-первых, чувствовал себя одним из них и испытывал что-то вроде суррогата щекочущего ощущения власти. А во-вторых, даже в разгар своих злодеяний Убийца Девушек был в курсе расследования и знал каждый последующий шаг полицейских. Более того, когда в Колорадо он счел свою кровавую миссию законченной и позвонил полицейским в Санта-Круз, то долго убеждал их, что это не пьяная шутка, потому что те не могли поверить, что их приятель Эд и преступник — одно и то же лицо. Подобные факты давали нам право предположить, что неизвестный с большой степенью вероятности попытается приобщиться к расследованию.

Несколько лет спустя, анализируя дело Артура Шокросса об убийстве проституток, мой коллега Грег Мак-Крейри верно угадал, что следует искать человека, который частенько болтается в излюбленных копами местах, водит со многими из них дружбу и энергично выкачивает информацию. Особенно меня заинтересовала методика Кемпера. Если ему удавалось на одной и той же географической территории совершать повторные убийства, значит, он делал все «правильно» и от преступления к преступлению совершенствовал технику. Не забывайте, такие люди считают охоту и убийство главным делом жизни, основной «работой» и постоянно о ней думают. Кемпер её делал настолько хорошо, что, когда его остановили с двумя трупами в багажнике за разбитый задний габаритный фонарь, полицейский сообщил в рапорте, что нарушитель оказался необыкновенно вежливым и предупредительным человеком. Кемпера не страшила, а скорее возбуждала угроза обнаружения и ареста. Он бесстрастно говорил, что если бы полицейский заглянул в багажник, он убил бы и его. В другой раз Кемпер удачно миновал охранника колледжа с двумя застреленными девушками в машине. Он укутал их по шеи в одеяла, одну посадил на переднее сиденье, другую на заднее, а охраннику спокойно и даже как-то смущенно заявил, что везет пьяных подружек к себе домой. Последнее, впрочем, было чистейшей правдой. Ещё как-то он посадил в машину женщину с сыном, намереваясь убить. Но, бросив взгляд в зеркало заднего вида, заметил, что провожавший их мужчина рассматривает номерной знак, и благоразумно решил довести пассажиров до места.

Поскольку Кемпер был парнем смышлёным, прекрасно справлялся в тюрьме с психологическими тестами и познакомился с терминами, он умел проанализировать собственное поведение до мельчайших психиатрических деталей. Все, что касалось преступлений, было частью его вызова обществу, частью игры, — например, то, как он продумывал приглашение жертвы в машину, чтобы не вызвать у неё подозрения. Он рассказал, что, когда подсаживал на дороге симпатичную девушку, обязательно спрашивал, куда она едет, и задумчиво смотрел на часы, будто бы прикидывая, хватит ли у него времени. Жертва видела, что имеет дело с человеком, у которого есть более серьезные дела, чем подвозить пассажиров, расслаблялась и теряла бдительность. Помимо того, что информация Кемпера раскрывала картину modus operandi преступника, она наводила на другие интересные мысли: не всегда обычные высказывания, словесные реплики и язык жестов, то есть все, что дает возможность судить о людях и делать о них моментальные выводы, отражает их истинные намерения. Для Кемпера, например, не было ничего важнее, чем посадить девушку в машину, и он долго и тщательно продумывал, как осуществить свою цель — дольше и тщательнее, чем делала это случайно встреченная жертва. Управлять, властвовать, помыкать. Эти три слова являются паролем серийных убийц, все действия и помыслы которых направлены на то, чтобы наполнить смыслом их во всех других отношениях несостоявшиеся жизни.

Может быть, наиважнейшим фактором формирования серийного насильника или убийцы являются фантазии. Я употребляю это слово в самом широком его смысле. Фантазии Эда Кемпера стали развиваться рано и увязывали воедино секс и смерть. Играя, он заставлял сестру привязывать себя к стулу и воображал, будто находится в газовой камере. В сексуальных фантазиях Кемпера его общение с другими людьми всегда завершалось их смертью и расчленением. Из-за чувства собственной неполноценности его не привлекали нормальные отношения между мужчиной и женщиной. Эд полагал, что ни одна девушка не позволит ему собой обладать. И вознаграждая себя за это в фантазиях, представлял, что овладевает партнёршей целиком — самой ее жизнью.

— Живые — они мне чужие, я им не близок, — признавался Кемпер суду. — А я всеми силами пытался установить с ними тесные взаимоотношения. И когда убивал, знал: они теперь ничьи и только мои.