Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №1  за 1997 год Страница 24

Так не могло продолжаться вечно. Перелом в настроении казаков-рабов произошел в ходе Куликовской битвы. Они в решающий момент отказались быть авангардом в атаке на русские войска, отвернули в сторону, а после поражения Мамая всем кошем перешли на сторону победителей. По соглашению с Дмитрием Донским, казаки так и остались боевым лагерем на Дону, приняв на себя охрану южных границ славянской Руси.

Теперь становится понятным, откуда казаки знали дорогу к Сарай-Берке и Сарай-Бату, знали про золотых коней, стоящих у ворот столиц. Их смелый набег был рассчитан на внезапность, на резвость коней. Хотя они понимали, что погони им не избежать.

В какую из степных речушек бросили казаки золотого коня? Надо думать, не просто бросили, а, устроив запруду, засыпали ценную добычу песком, пустив речку вновь по ее руслу...

Найдите на современной карте Липецкой области город Лебедянь и попробуйте мысленно заглянуть в XVI век, когда Московское государство занималось укреплением своих восточных и южных границ. Самым крупным шагом в этом направлении было взятие войсками Ивана Грозного Казани (1556 год). На южных границах при активном содействии донского казачества строились городки-крепости на реках.

Старинное донское поверье гласит, что Иван Грозный решил щедро одарить казаков Дона за участие во взятии Казани. Казаки же отказались от царских подарков, но зато попросили, чтобы царь признал за ними право на владение Доном «до тех мест, кои им надобны». Якобы Московский государь не только устно подтвердил права казаков на приречные земли, но и грамоту пожаловал: «Кто, буде, дерзнет сих Донских Казаков с мест их сбивать, тот да будет проклят на веки веков»...

Следом за спускавшимися вниз по Дону верховыми казаками прибирали к рукам новые южные земли служивые люди московского государя — воеводы и стрельцы. Они воздвигали небольшие крепости, как правило, на левом берегу Дона, из которых постепенно выросли города: Лебедянь, Донское, Конь-Колодец, Воронеж...

Эти пограничные крепости (казаки называли их станицами) цепочкой спускались до укрепленных городков низовых казаков. Таким образом донское казачество довольно быстро освоило всю Донскую равнину, образовав вольное объединение земель — от Московского государства на севере до владений Крымского хана на юге.

Но даже в те, относительно вольные для казачества времена, находились среди них отдельные вожаки, не желающие подчиняться общинным законам, предпочитающие заниматься воровством и разбоем. Таким и был донской атаман по кличке Тяпка.

Хозяйничала его банда в окрестностях города Лебедянь, который со временем превратился в торговый центр, собиравший со всей округи купцов на ежегодные ярмарки. А выше и ниже по течению Дона город был окружен лесами да болотами, рыбными озерами. Раздольные места для разбойников.

Как водилось в те времена, даже ближайшие сподвижники Тяпки не знали, куда прячет атаман свою долю награбленного богатства. Тайну своей подземной галереи, вырытой многолетним трудом, Тяпка, когда пришел час расплаты, не выдал даже истязателям, умер от страшных пыток.

Краеведы Лебедяни давно пытались отыскать клад легендарного атамана Тяпки. И нашли подземную галерею в пять этажей. У них не было сомнений, что эта галерея — и есть творение рук разбойника Тяпки. Но чтобы произвести тщательное обследование уникальной галереи, необходима новая поисковая техника типа металлоискателеи американской фирмы «Фишер», предлагаемых фирмой «Гера».

К сожалению, американский «Фишер» стоит дорого и явно не по карману рядовому кладоискателю-любителю. Однако не забыт старинный, прадедовский способ поиска подземного золота и серебра — «волшебный ореховый прут» или «магическая лоза». Эти древние «приборы», с помощью которых и сейчас ищут воду, металлы и различные аномалии под землей, упростились до рогаток, рамок и ручек из обыкновенной алюминиевой проволоки диаметром два-три миллиметра.

Лозоходство (биолокация) возрождается, забытое на то время, когда оно считалось проявлением мракобесия и мистицизма. Между прочим, первый фундаментальный камень в научное отрицание народных методов биолокации заложил М.В.Ломоносов. Он писал:

«К поиску рудных жил употребляют некоторые горные люди прут... Некоторые сие почитают за натуральное действие и приписывают металлам силу, которой будто бы они рудоискательный прутик к себе тянули. Но повседневное искусство и здравый разум учат, что такой притягивающей силы в металлах быть нельзя: ибо помянутые вилки не у всякого человека и не на каждом месте к металлам и рудам наклоняются... Способом развилистого прута руд ищущие никогда не найдут, если тому вышепоказанных признаков прежде не применят. Немало людей сие за волшебство признают и тех, что при искании жил вилки, употребляют, чернокнижниками называют. По моему рассуждению лучше на такие забобоны, или как прямо сказать, притворство, не смотреть, но вышепоказанных признаков держаться и ежели где один или многие купно окажутся, тут искать прилежно...»

Как видим, Михаил Васильевич весьма осторожно отрицал лозоходные «забобоны», не исключая возможности, что пруты и вилки в руках отдельных, особенных людей могут творить чудеса.

Подготовил Александр Еременко, газета «Клады и сокровища»

Природа и человек: Завтрак в компании с енотом

В просторном заливе Инглиш-Бей на рейде ждали очереди на разгрузку торговые суда со Всего света, ходили прогулочные яхты и морские трамвайчики. В стороне от главного фарватера соревновались любители виндсерфинга. Иногда нас обгоняли на водных мотоциклах отчаянные водные рокеры, привлеченные невиданным здесь никогда поморским кочем. В небе над заливом кружили небольшие частные самолетики. В такой обстановке мы подходили к одному из самых красивых городов Канады — Ванкуверу. С палубы нашего коча были видны набережные со стройными рядами небоскребов, с банками, офисами, магазинами и кварталами жилых домов, живописно расположенными на холмистой местности с буйной растительностью.

Но запомнился мне Ванкувер не своеобразием своего облика, не сказочным местом расположения, не обилием красивых товаров в магазинах, даже не встречами с интересными людьми, а совсем, совсем другим. Но об этом несколько позже.

Морской исторический музей, по приглашению которого мы прибыли в Ванкувер, выделил нам удобную стоянку среди десятка старинных судов. Здесь были и паровой катер, и парусно-моторная шхуна, ходившая в начале века во льды Арктики, и старинный паровой буксир, и даже огромная, ярко раскрашенная пирога североамериканских индейцев. Наш коч хорошо вписался в эту компанию и был для нее как бы дедушкой, так как представлял точную копию поморского судна ХVII-ХVIII веков.

Надо сказать, что в Ванкувере я много снимал для своего будущего фильма о нашей экспедиции и, к величайшему своему изумлению, в этом огромном городе, с миллионным населением, с кипучей шумной жизнью обнаружил разнообразный животный мир. Раньше я считал, что животные в мегаполисах — это нонсенс. Особенно в шумных американских городах. Не могу забыть своего первого впечатления, когда я с кинокамерой поднялся на скоростном лифте на 110-й этаж Международного торгового центра в Нью-Йорке и глянул вниз. Кругом, насколько хватало глаз, не было видно ни деревца — только камень, бетон, металл и стекло. На улицах среди домов — муравейники машин. Настоящему муравью пробежать здесь места не найдется, не говоря уже о животных покрупнее.

Позже я побывал с камерой на небоскребах других городов США и Канады, и утвердился в мнении, что города каменных джунглей подписали смертный приговор своей экологии, своему животному миру. Исключение составляет Ванкувер.

Мое знакомство с фауной, этого города началось необычным образом. Утром, на второй день нашего пребывания в Ванкувере, я решил поснимать прямо с причала, где стоял наш коч, панорамы города. Поставил кинокамеру на штатив, навел объектив на противоположную набережную, где возвышались ряды небоскребов, включил камеру и повел панораму с этих гигантов на набережную, где бежали красивые автомобили. С набережной, не выключая камеры, перевел панораму на берег залива и неожиданно увидел через объектив какие-то небольшие комочки, похожие на уток. Я наехал объективом на более крупный план и не поверил своим глазам: на песке возле воды сидела довольно крупная стая канадских гусей. Я легко узнал их, потому как не раз гонялся за ними с кинокамерой у нас на Чукотке, куда канадские гуси изредка прилетают. Крупно тогда мне так и не удалось снять эту осторожную птицу.

Дикие канадские гуси в Ванкувере?! Эти прирожденные стайеры, способные покрывать в полете огромные дистанции! Как они оказались в шумном городе? Для меня это было загадкой. Немного подумав, я решил, что, очевидно, в стае много молодых птиц, и стая, пролетев слишком большое расстояние и устав, вынуждена была сесть для отдыха в черте города.