Ада Баскина - Скажите «чи-и-из!»: Как живут современные американцы Страница 25

А ведь у меня, иностранки, не так уж много знакомых в чужой стране. Вот только три примера.

Социолог Арлин Дэниелс – активный исследователь женских проблем, автор многих книг, широко известных в университетских научных кругах. Родом она из Калифорнии, но расцвет ее карьеры начался с того времени, как она прибыла в Северо-Западный университет, в Чикаго. К этому времени она была уже замужем за врачом из Сан-Франциско. Предполагалось, что расставание молодоженов ненадолго: он даже вел успешные переговоры с университетским госпиталем в Чикаго. Но неожиданно молодому врачу предложили серьезное повышение: стать заведующим большого отделения. От такого предложения не отказываются. Решили, что Арлин поработает в Чикаго и потом, уже с солидным научным багажом, переберется в Калифорнию. Но, видно, молодая социологиня немного перестаралась. Значительно раньше, чем это полагается по всем университетским канонам, минуя несколько предварительных ступенек, она очень скоро стала полным профессором и получила так называемый tenure, то есть пожизненное право занимать профессорскую должность именно в этом (а не в каком-либо другом) университете.

Судьба Арлин была решена. Как-то варьировать место своей работы мог теперь только ее муж. Но его карьера тоже не стояла на месте. Так случилось, что госпиталь, где он работал, вдруг почувствовал большой недостаток в руководящих кадрах. И ему предложили этот госпиталь возглавить.

К тому времени, как я познакомилась с обоими, они жили в состоянии split spouses… двадцать с лишним лет. Сначала им это даже нравилось: два раза в год на праздник они обычно ездили друг к другу в гости, а отпуск проводили вместе. «Чувства наши на расстоянии только крепнут», – часто повторяла Арлин. Но годы прошли. Арлин стала получать тревожные сигналы из Сан-Франциско: нет, не по поводу неверности мужа, а по поводу его здоровья.

И она решилась: преждевременно вышла на пенсию и уехала к мужу.

Джулии Джонсон и ее мужу Марку до пенсии еще далеко. Поэтому неизвестно, когда они, наконец, смогут соединиться. В отличие от Арлин, Джулия не считает, что расстояние укрепляет любовь. Ничего, кроме постоянной тоски по горячо любимому мужу, она от разлуки не ждет. Между тем, едва поженившись, оба разъехались: она в университет Лойола, в штате Иллинойс, он – в Дартмутский, штат Нью-Джерси. Однако им повезло: в колледже Марка нашлось место и для Джулии. Но только на один год. После этого счастливейшего года совместной жизни она вернулась в Иллинойс. Так эта разъединенная жизнь продолжается и по сей день.

А специалист по романским языкам Эл Голдберг работает в Лондоне третий год в разлуке со своей семьей – женой Сарой и двумя дочками. Она – известный микробиолог, ведущий сотрудник успешной компании в Филадельфии. А ему с его недефицитной профессией в Америке приличного места не нашлось. Так и живут. В отпуск Эл приезжает домой, в Америку. В каникулы Сара с дочками летят к нему в Лондон.

– Еще лет 20 назад эти вопросы решались проще, – сказала мне Арлин Дэниелс. – Работа обязательно должна была быть у мужчины. Если при этом не находилось таковой поблизости для жены, она просто оставалась дома, при муже. За последние десятилетия картина резко изменилась: теперь женщина стремится сделать карьеру наравне с мужчиной. И, добавлю от себя, иногда существенно вырывается вперед. А тогда – равенство так равенство! – работу может оставить муж. Я слышала о таких семьях несколько раз. Сама же была знакома с двумя.

Линда Кэрол, руководитель службы общественных связей одной из крупных фирм в Миннеаполисе, произвела на меня очень сильное впечатление. Никогда, ни в кино, ни на самых престижных конкурсах красоты, не видела я женщины с такой мощной силой привлекательности.

Очень высокая, с безупречной фигурой. Несмотря на рост, движения пластичные, закругленные. Копна ярко-рыжих волос естественного цвета. Лицо не просто красиво – оно подвижно и одухотворено ослепительной улыбкой. Вот уж действительно, не женщина – богиня.

Под стать ей и Питер, муж, – косая сажень в плечах, ковбойский подбородок, и во всем облике – сила и доброта. Вот этот-то ковбой, а на самом деле моряк, работник торгового флота, решился на значительный поступок: он ушел из флота, где довольно успешно трудился. Ушел ради карьеры своей возлюбленной жены. Теперь она зарабатывает деньги, и деньги немалые, а он ведет дом и воспитывает дочку и сына.

Землячка Линды Роксана Вандервельд не так хороша собой. Но, по-видимому, работник толковый, если ей в ее тридцать четыре предложили стать вице-президентом очень крупной американо-английской корпорации «Grand Metropolitan». У Роксаны и ее мужа есть по ребенку от предыдущих браков. Оба школьники выпускных классов, им требуется серьезное родительское внимание. Посовещавшись, решили, что муж-музыкант свою работу оставит.

Аборт

В Уитон-колледж, штат Иллинойс, меня пригласили выступить перед студентами. Тему предложили общую: положение в России в период перестройки. Когда мы с сопровождающим меня профессором Айвоном Фассом подходили к зданию колледжа, он заметил: «Если вас спросят о вашем отношении к абортам, скажите, что вы – против». Я немножко удивилась. Перестройка, Горбачев, гласность, рыночная экономика – где здесь повод для разговоров об аборте. Однако после первых же вопросов по теме лекции вдруг встала тихая девочка и робким голосом спросила:

– А как в России обстоит с искусственным прерыванием беременности? Кто принимает решение об операции?

– Беременная женщина, кто же еще? – удивилась я.

Наступила мертвая тишина.

– Ну конечно, она предварительно советуется с мужем, – попыталась я попасть в нужную ноту.

Аудитория, наконец, проявила признаки жизни.

После лекции ко мне подошла та самая робкая девочка.

– Понимаете, – сказала она, – в нашем штате аборт считается криминалом.

– Не только в нашем, в большинстве штатов Америки, – поддержала ее подруга.

Через неделю мне предстояло выступать в университете Джорджа Вашингтона, в столице США. Шерон Волчик, в то время заведующая кафедрой женских исследований университета, предупредила:

– Слушай, если там будут вопросы об абортах, будь осторожна.

– Да, я знаю, – гордая своим опытом в Уитоне, сказала я. – Надо сказать, что я лично – против.

– Что-о? – она всплеснула руками. – Ни в коем случае! Прослывешь ретроградкой. Ведь завтра эти студенты выходят к Белому дому с демонстрацией в защиту свободы аборта.

Так я узнала о существовании этой борьбы: противников и сторонников искусственного прерывания беременности. Замечу, что первых намного больше, и они значительно активнее. В то время, когда я выступала перед студентами, газеты облетела информация о марше-протесте жителей одного небольшого городка на юге страны. Участники этой демонстрации прошли мимо дома, где жил и работал хирург-гинеколог. Стало известно, что он соглашается делать аборты. Разумеется, легально, разумеется, по лицензии. Но все равно работа эта очень опасная – красная тряпка для общественного мнения, категорически настроенного против абортов.

Демонстрацию возглавляли активисты пресвитерианской церкви. Но среди ее участников, довольно многочисленных и очень агрессивных, были приверженцы самых разных вероисповеданий. В том числе и не очень глубоко религиозные горожане.

Вечером по телевидению можно было видеть отдельные сцены этого акта общественного возмущения. Доктор в это время был дома один. Он вышел на звонок, и на него набросилось сразу несколько демонстрантов. Его вытолкали на улицу и побили. Горожане, наблюдавшие заварушку из окон, звать работников правосудия не спешили. Полицию вызвали журналисты телевидения.

Протесты студентов университета Дж. Вашингтона были куда менее агрессивными. Хотя, возможно, и не менее эмоциональными. Вот некоторые выдержки из выступлений:

– Почему я не могу сама решить, пришло мне время стать матерью или нет? – говорила одна студентка.

– Моей подруге угрожала смерть в результате родов, – рассказывала вторая, – она хотела сделать аборт. Но давление общественного мнения было так велико, что она все-таки решила рожать и – умерла.

– Да и вообще, почему здоровье и благополучие женщины менее важно, чем жизнь неродившегося плода? – спрашивала третья.

Тут на трибуну вышел мужчина средних лет:

– Но ведь и для здоровья матери аборт совсем не безвреден, – сказал он. – Если он первый, дело может вообще обернуться бесплодием в будущем. Запрет абортов – это как раз и есть забота о будущем женщины.

– Да почему о моем будущем должен заботиться кто-то другой? Если я не хочу рожать, не будучи в законном браке, или для меня важнее сейчас учеба, чем нежелательное материнство, или, наконец, если нам с мужем просто не по средствам заводить сейчас ребенка… Разве это не наше личное дело – какое решение принимать? Почему знакомые, соседи, пастор – все, кто составляет общественное мнение, оказывают на нас давление? Психологически это очень тяжело, это трудно вынести.