Кэсси Харти - Я смогла все рассказать Страница 26

Мама ушла, а Билл, гадко ухмыляясь, смотрел на меня:

– Пойдем, Кэсси, повеселимся немного. Я куплю тебе новые туфли или еще что-нибудь.

– Я с тобой никуда не пойду, – сказала я твердо.

– Тебе же мама велела идти. Неужели ты не послушаешься? Она может очень рассердиться.

– Больше я с тобой никогда никуда не пойду, – не сдавалась я. – И ты меня не заставишь. Только попробуй, я все расскажу Алистеру.

Это было первое, что пришло мне в голову. Всерьез я об этом еще не думала. Билл рассмеялся:

– Расскажи, и что он про тебя подумает? Он спросит: почему ты раньше не пыталась это остановить? Почему раньше никому не рассказала?

Я прекрасно знала, что мало кто сможет понять, почему я столько лет мирилась с насилием. А дело все том, что я пыталась рассказать, но мне не поверили. Вдруг Алистер решит, что я хотела секса с собственным отцом? Он же тогда ко мне и близко не подойдет.

Билл стал угрожать, что, если я не соглашусь переспать с ним, он расскажет о наших с ним отношениях Алистеру, причем повернет все так, что виноватой окажусь я. Я ужаснулась. Меня потрясло то, что он способен на такое, и то, что ему могут поверить.

Я тогда еще ничего не знала о правосудии. Была уверена, что меня сочтут виновной просто потому, что я не пыталась сопротивляться насилию. Влюбившись в Алистера, боялась его потерять. Я была слишком наивной и не понимала, что закон на моей стороне, несмотря на то что мне уже восемнадцать. Я уже пыталась рассказать обо всем матери, но та не поверила. Потом, когда Билл на время исчез из моей жизни, я решила обо всем забыть и двигаться дальше, но вот Билл вернулся, а вместе с ним вернулись страхи и сомнения. Теперь, наверное, уже поздно рассказывать? Да и что я скажу? Он насиловал меня почти каждый день несколько лет подряд. Разве это не подозрительно, что все эти годы я молчала? Кому поверят, мне или Биллу? Мне казалось, что лучший выход – продолжать молчать и делать все, что желает Билл, лишь бы он тоже держал язык за зубами. Я совсем запуталась. Билл так запугал меня, что я сдалась.

В тот день он отвез меня на лодку. Насилие продолжилось.

Летом шестьдесят четвертого года мама попросила одного из знакомых покрасить кухню. По-моему, он не мог найти работу, а мать решила его выручить. Родители и Анна собирались уйти на целый день, чтобы знакомый мог спокойно начать работу. Мать сказала ему, что я буду дома и напою его чаем, когда он захочет.

Фил – так звали маминого знакомого – мне не нравился, но у меня не было оснований его опасаться. Я стала убирать со стола посуду и ставить в раковину. Внезапно Фил подошел сзади и обнял меня за талию.

Я оцепенела от неожиданности, потом развернулась и оттолкнула его.

Он рассмеялся, попытался пошутить и продолжил красить.

Я хотела не обращать внимания на то, что произошло, но воспоминания о приставаниях Билла лезли в голову, и я забеспокоилась. Помыв посуду, я вышла из кухни и стала подниматься к себе в комнату, желая оказаться подальше от Фила.

До комнаты я так и не дошла.

Фил набросился на меня и стал целовать. Я закричала.

– Ну хватит, – с ухмылкой сказал он. – Тебе же самой нравится.

Затем рассмеялся, сунул руку мне под юбку и стал стягивать с меня трусики.

Только не это. Почему я? Почему это происходит со мной?

– Отстань от меня! – вскричала я, вырываясь изо всех сил. – Убери свои руки!

Он, разгоряченный, потный, прижался ко мне, и я заплакала, почувствовав, как его напрягшийся член упирается мне в живот.

Фил стал тереться об меня, все сильнее распаляясь. Гримаса наслаждения исказила его лицо. Потом он произнес слова, которые заставили меня осознать всю мерзость происходящего.

– Я могу с тобой делать все, что захочу, – проговорил он. – Он мне разрешил. Тебе это самой нравится, так что хватит ломаться. Он сказал, что ты всегда для виду сопротивляешься, но на это не надо обращать внимания.

Я не могла поверить. Возможно ли это? Неужели Билл разрешил ему изнасиловать собственную дочь? Что может быть хуже этого?

– Убирайся! – закричала я. – Убирайся! Ненавижу тебя! Не смей меня трогать!

Я отталкивала Фила, умоляя Бога остановить этот кошмар. Мои молитвы были услышаны. Кто-то постучал во входную дверь. Фил занервничал, я оттолкнула его, подбежала к двери и выскочила на крыльцо.

Стучал молочник: он пришел получить деньги за молоко. Как же я была счастлива его видеть! Он, видимо, догадался, что что-то не так.

– Что-то случилось? – спросил он, глядя на мою измятую одежду и красное лицо.

– Да, случилось… – начала было я, но тут вышел Фил. Он сказал, что все в порядке и что уже уходит.

Когда молочник ушел, я, шокированная произошедшим, заперла дверь. Меня трясло от страха, а ведь, по большему счету, ничего страшного не случилось. Мне и не такое приходилось терпеть. Тем не менее, хотя Филу и не удалось меня изнасиловать, я была вне себя от ужаса. Почему мужчины не могут оставить меня в покое? Почему все они домогаются меня?

Со многими молодыми людьми я рассталась, потому что на уме у них был только секс. Алистер же сразу сказал, что уважает меня и согласен подождать. Отчасти из-за этого я так его любила и полностью доверяла ему. Я вдруг почувствовала острое желание увидеться с ним. И, приведя себя в порядок, оделась и поехала к нему домой.

Едва взглянув на меня, Алистер сразу понял, что случилось что-то ужасное. Вообще-то я не собиралась ему ничего рассказывать, но в конце концов не смогла удержаться. Меня все еще трясло от страха и унижения. Я рассказала Алистеру, как Фил чуть не изнасиловал меня. Я рассказала ему все. Но, конечно, умолчала о том, что приставать ко мне ему разрешил Билл. Как я могла сказать такое? Как можно сказать, что родной отец дал другому мужчине разрешение насиловать тебя, как ему вздумается, что сам он насиловал меня почти всю мою жизнь?

Не медля ни секунды, Алистер вызвал такси, и мы поехали обратно ко мне, чтобы рассказать обо всем матери. Как же я этого боялась! Я ведь уже рассказывала ей про Билла, и ничем хорошим это не кончилось.

Следует заметить, что Алистер маме нравился. Он происходил из богатой и уважаемой семьи, принадлежал к высшему обществу. В общем, маму он вполне устраивал. Наконец-то я смогла ей хоть чем-то угодить. К тому же Алистер был очень красив, очарователен и сумел найти к ней правильный подход.

Когда родители вернулись, Алистер сказал, что хочет серьезно поговорить. Мама отправила отца с Анной в магазин купить сладости к чаю, а сама отвела нас в гостиную.

Нелегко было рассказать ей о том, что случилось, ведь Фил был ее приятелем, – но я смогла.

Алистер сильно разозлился и пообещал убить Фила.

Мама поняла, что лучше всего прикинуться возмущенной родительницей. Она встала из кресла и подошла ко мне.

– Всякий, кто обидит мою дочь, – сказал она твердо, – будет сурово наказан.

Я онемела от удивления. Это что-то новое! Что это вдруг на нее нашло?

– Я предпочла бы просто обо всем забыть, – сказала я, опасаясь, что при разбирательстве могут всплыть подробности, которые я хотела скрыть. – Пусть только он держится от меня подальше.

Но маму понесло. Внезапно проснувшийся материнский инстинкт заставил ее позвонить в полицию. Я была поражена.

Не она ли наорала на меня, когда я поведала ей о самом большом несчастье в своей жизни?

Не она ли в тот же вечер поцеловала моего насильника и заверила его, что не поверила ни единому моему слову?

Я еще не знала, что у мамы с Филом был роман, однако, вернувшись домой после неудавшегося изнасилования, он позвонил ей и сказал, что им нужно расстаться. То есть она уже была очень зла на него. Я всего лишь дала ей отличный повод отомстить бывшему любовнику. Как он смел ее бросить? Ему это дорого обойдется…

Я пыталась ее остановить, мне совсем не хотелось скандала, но тут приехала полиция. Полицейские отнеслись ко мне очень участливо. Среди них была женщина с ярко-рыжими волосами, которая сказала, что хочет поговорить со мной наедине. Она сразу же пояснила, что если мужчина заставляет женщину или девушку делать что-то, чего она сама не хочет, то это – серьезное преступление. И прибавила, что, будь я младше, преступление было бы еще серьезнее. Тут я заплакала. Она стала успокаивать меня и сказала, чтобы я не торопилась, а подробно рассказала ей обо всем, что произошло. Потом заверила, что упрячет моего обидчика за решетку.

Она-то думала, что я плачу из-за того, что со мной попытался сделать Фил. Она ошибалась.

Я плакала по той маленькой девочке, которая ничего не знала о законах, защищающих детей, и не осмеливалась никому рассказать о том, как над ней измываются.

Я рассказала женщине-полицейскому все про Фила, а она тщательно записала мои слова. Затем осмотрела меня. Все это время она успокаивала меня и обещала, что виновник будет наказан. Она обещала также поговорить со спасшим меня молочником, чтобы тот выступил на суде свидетелем обвинения.

Она была так добра ко мне, что я едва не рассказала ей всю правду. Мне хотелось признаться, что, по сравнению с тем, как меня насиловал дядя Билл на протяжении многих лет, это вообще ерунда. На самом деле Фил даже не успел потрогать менятам.И изнасилования как такового не было. Я хотела сказать это женщине-полицейскому, но не смогла, а потом было уже поздно.