Игорь Милославский - Говорим правильно по смыслу или по форме? Страница 26

Итак, предвзятое, заранее сформированное мнение это в принципе плохо. И часто совершенно неправильно. При этом отражает мыслительную лень и нежелание разбираться с каждым конкретным случаем. Именно этим грешат некоторые наши журналисты, целые издания и информационные каналы. Можно заранее сказать, что же именно они станут говорить о том или ином событии, подгоняя его к своему предвзятому мнению, согласно которому все, что делает власть и происходит в стране, – это хорошо. Или, наоборот, все – только плохо. Не потому ли такие СМИ и их деятели довольно быстро теряют внимание и доверие читателя/слушателя/зрителя?

Однако «предварительная уверенность» далеко не всегда только плохо. Мы не проводим каждый раз специальное исследование, чтобы доказать, что 2 × 2=4, что Волга впадает в Каспийское море и что воровать – нехорошо. Но в этом случае мы имеем дело с уже установленными истинами, точным знанием о положении дел, а не с мнениями и оценками людей. И в случае опоры на уже установленные объективные истины не следует говорить о предвзятости, априоризме или предубежденности .

Выбор и конкуренция

Как известно, об одной и той же ситуации можно сказать разными словами.

Лопахин купил вишневый сад у Раневской представляет ситуацию с позиций покупателя. А Раневская продала вишневый сад Лопахину – это позиция продавца. Очевидно, что позиции продавца и покупателя в принципе отнюдь не совпадают. Покупатель хочет иметь возможность выбора . А продавец хочет быть монополистом , т. е. «иметь исключительное, или преимущественное, право на производство и продажу чего-либо». Для продавца нежелательны конкуренция и конкуренты , т. е. «те, кто состязается с ним, добиваясь преимуществ, выгод, первенства». В условиях государственной монополии в русском языке советского периода слово конкуренция было не в чести. Его обычно заменяли словом соревнование , добавляя к нему прилагательное социалистическое . Таким образом, это была уже не конкуренция и не соревнование , а нечто совсем другое. Ср. например, другие образования такого же типа: социалистическая законность, революционная целесообразность или новейшее – управляемая демократия . Однако именно конкуренция и соревнование, не желанные для продавца, обеспечивают столь желанный для покупателя выбор . При этом выбор может предполагать и единственное решение, и несколько возможных решений. Последним, например, будет выбор семьи (или нескольких семей) для приглашения в гости, выбор закусок, вин или фруктов (одного вида или нескольких) для застолья, выбор тем для обсуждения (одной или нескольких). Другое дело, когда выбор может и должен быть единственным, как при супружестве, месте основной работы, религии и т. п. Тогда по-русски говорят об альтернативном , т. е. единственном из двух или нескольких возможных выборов. Именно в этом смысле говорят об альтернативной гражданской службе , заменяющей военную.

Выбор и выбирать в русском языке естественно предполагают свободу в принятии решений. И слово выбор не отягощено никакими ассоциативными связями, ни хорошими, ни плохими. Этим выбор и выбирать отличаются от слов, предполагающих отсутствие выбора, изначальную единственную предопределенность. Прилагательные безвыходный и неизбежный , существительное приговор и особенно глагол обречь и их производные: безвыходность, неизбежность, приговорить, обреченный и др. – в большей или меньшей степени непременно связаны с обозначением чего-то плохого. Ср., например, шутливое Он обречен на успех (победу) .

И в этом отнюдь не пессимистический взгляд русского языка на будущее. Оно по-русски может быть разным, в том числе и светлым , и радостным , и счастливым . Можно вспомнить и об уверенности в завтрашнем дне , т. е. в том, что «этот день будет хорошим». Дело, как кажется, в другом. В том, что по-русски выбор – это или «нейтрально», или «хорошо». А отсутствие свободы выбора – всегда «плохо». Так что русский язык здесь всегда на стороне «покупателя». Нетривиальное наблюдение! Особенно если сравнить его с обилием русских бессубъектных конструкций типа так вышло (случилось), крышу снесло, машина сломалась и т. п., где делающее свой выбор волевое начало явно пасует перед неясной, но необоримой силой внешних обстоятельств.

Амбициозность

Прилагательное амбициозный согласно словарю Л.П. Крысина по отношению к лицам значит «чрезмерно честолюбивый», а по отношению к «предметам» – «претендующий на высокую оценку, на успех». В обоих случаях мы имеем дело с характеристикой негативной. Однако в современном употреблении это прилагательное все чаще меняет такую характеристику на положительную. Что стоит за этим изменением?

Одобряя амбициозные планы, мы имеем в виду их содержательные, сущностные характеристики, а не желание их авторов выглядеть «крутыми» в глазах других. Иными словами, амбициозный может употребляться применительно к двум аспектам: внешнему (позволит ли это возвыситься в глазах других людей?) и сущностному (позволит ли это серьезно улучшить жизнь?). Добавляя обычно во втором случае в положительном ( хорошем ) смысле , мы еще не делаем свою мысль абсолютно ясной. Такой она стала бы при добавлении слов по своему содержанию, по важности целей, по глубине решений и т. п.

Это положительное значение прилагательного амбициозный исследователи нередко связывают с изменениями нравственных оценок, происходящими в нашем обществе, – когда сама возможность «быть притчей на устах у всех» стала важной жизненной ценностью. В соответствии с этой же тенденцией прилагательное скромный по отношению к лицу все чаще получает отрицательную оценку. А это уже полный разрыв с многовековой русской традицией. Надеюсь, что нормальные отцы и матери, дедушки и бабушки и до сих пор учат своих детей и внуков быть скромными по отношению к другим людям и к оценке собственных достижений.

И слово карьеризм , которое согласно словарям обозначает «погоню лишь за личным успехом, стремление продвинуться по службе, не считаясь с интересами дела», в современном употреблении теряет отрицательные компоненты. Обозначая уже только «стремление к успеху и желание продвинуться по службе». Действительно, что плохого именно в таких стремлениях и желаниях? И карьерист теперь зачастую – просто «человек, думающий о личном успехе, стремящийся составить себе карьеру». А ведь еще в середине прошлого века карьеризм и карьерист обозначали вещи весьма скверные. Именно тогда наш выдающийся театральный режиссер и художник Николай Акимов писал: «Что такое карьеризм, как не желание обходными путями получить то, что по праву полагается другим?» Но в период нынешнего нравственного упадка о «путях», особенно обходных, говорить не принято, о «других» следует вообще забыть, а «по праву» можно использовать только как прикрытие сомнительных поступков. Иначе, то, что раньше было безусловным пороком, теперь стало бесспорной добродетелью. Привлекательная своей простотой схема!

Однако на деле все обстоит несколько сложнее. Ведь обсуждаемые слова не просто поменяли оценочные знаки. В их значениях появились оба знака: это хорошо и это плохо. Причем, как кажется, по отношению к обсуждаемым словам можно даже определить те условия, в которых проявляется положительная или отрицательная оценка. Амбициозный в планах и замыслах – хорошо, амбициозный в расчете на реакции других людей – плохо. Скромный в отношениях к другим людям – хорошо, скромный в талантах и устремлениях – плохо. Карьерист в стремлении делами заслужить высокое положение – хорошо, карьерист в желании любыми способами занять видные посты и должности – плохо. Подобные явления в русском языке отнюдь не новы. Например, блаженный ( страна, улыбка ) – «в высшей мере счастливый» и блаженный ( дурачок, нищий ) – «глуповатый, несчастный». Или лихой ( наездник, племя, эскадрон ) – «удалой, смелый» и лихой ( человек, пора, година ) – «плохой, дурной».

Две разные оценки в одном слове требуют от говорящего/пишущего специального указания, к какой именно области жизни относится его высказывание. Без таких пояснений может очень серьезно пострадать взаимопонимание собеседников. Причем по такому чувствительному вопросу, как «что такое хорошо, что такое плохо». Русский язык, теснимый «новыми» представлениями о хорошем и плохом, к счастью, не спешит полностью отказываться от традиционных нравственных представлений. Однако, допуская сосуществование старой и новой оценки в одном и том же слове, создает при этом определенные трудности для тех, кто сегодня русским языком пользуется.