Михаил Барщевский - Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Страница 28

В.: Так, понятно. И ни в том, ни в другом случае никто не угрожал вам ни тюрьмой, ни тем, что вы пойдете по пути Гусинского. Значит, он…

О.: Он тоже врет.

В.: Я думаю, вы слишком драматизировали события, когда писали об этом в «Коммерсанте», для того чтобы вести ту пресс-кампанию, которую вы тогда вели против президента.

О.: В то время у господина Волошина была прекрасная возможность ответить, сказать, что Березовский лжет. Я занял очень открытую позицию, я дал интервью СМИ. И возникает вопрос, почему Волошин в то время не ответил открыто? Потому что он прекрасно знал, что это правда. Более того, то, что произошло позже, как раз демонстрирует, что это было именно так.

В.: В ходе переговоров между господином Патаркацишвили и господином Абрамовичем они договорились о том, что ваша доля в ОРТ будет продана господину Абрамовичу, первоначально была согласована цена – 100 миллионов долларов. Вы с этим согласны?

О.: Нет, совершенно не согласен. Господин Сампшн, вы знаете, это факт. Обсуждения начались, когда господин Гусинский находился в тюрьме. Вот с этого момента государство начало прессовать нас и требовать, чтобы мы продали акции. И была встреча не только моя с Путиным. И Бадри встречался с Путиным, как вы правильно сказали. Бадри было сказано: либо он уходит от меня, и тогда он будет продолжать свой бизнес, либо он со мной остается, тогда он все теряет.

И тогда ему порекомендовали встретиться с Лесиным. Лесин предложил заплатить 300 миллионов за наши акции в ОРТ. Это известный факт. Я отказался. Бадри сказал: «Борис, надо продать». Я ему сказал: «Бадри, нет». И мы не продали даже за 300 миллионов.

В.: Господин Лесин позже потом снял свое предложение о 300 миллионах.

О.: Я не знаю о том, что он снимал свое предложение. Я знаю, что Лесин – это тот самый человек, который получил подпись Гусинского, когда Гусинский находился в тюрьме. И Гусинский тогда отказался от своих акций. ОРТ переложило их в руки государства, именно Лесин приходил к нему в СИЗО.

В.: Пока продолжались эти обсуждения между господином Абрамовичем и Патаркацишвили, господин Абрамович приехал к вам 6 ноября 2000 года на Кап д’Антиб, правильно?

О.: Я не помню вообще этой встречи, я помню нашу встречу на Кап д’Антиб в декабре 2000 года, после того как Николай был арестован, это я помню. Но что касается нашей встречи… как вы сказали? 6 ноября? Этой встречи я не помню.

В.: После того как вы приобрели Шато де ла Гаруп на Кап д’Антиб, вы там, наверное, неоднократно с господином Абрамовичем встречались?

О.: Да, это наше любимое место было, где мы с господином Абрамовичем встречались. И потом он тоже там купил недвижимость, в этом же районе.

Судья Элизабет Глостер: Вы отрицаете, что встреча в ноябре имела место, или вы согласны, что, может быть, она была?

О.: Хороший вопрос. Я, скорее всего, отрицаю.

Судья Элизабет Глостер: То есть вы точно помните, позитивно помните, что ее не было?

О.: Да, совершенно точно.

Г-н Сампшн: Господин Березовский, удивительно, как вы можете позитивно точно помнить, что среди тех многих встреч, которые у вас были на юге Франции с господином Абрамовичем, одной не было. Не было той самой, которая, мы говорим, была 6 ноября.

Где-то в первой половине ноября 2000 года Бадри Патаркацишвили к вам пришел и в ходе беседы сказал, что господин Абрамович готов заплатить 100 миллионов за долю в ОРТ. Вы сказали, что вас эта сумма не устраивает. Вы согласны, что у вас эта беседа с Бадри была?

О.: Нет, не помню этого.

В.: Вы отрицаете, что такой разговор был?

О.: Да, отрицаю.

В.: Вы сказали, что вас, возможно, устроит более высокая цена.

О.: На сто процентов неправильно. Это даже не обсуждалось. С моей точки зрения, не было даже разговора о том, чтобы это продавать.

В.: После этого господин Патаркацишвили приехал в Москву к господину Абрамовичу и сказал, что вас ранее согласованная сделка не устраивает и что, может быть, можно договориться на 150 миллионах.

О.: Господин Сампшн, это исключено. Невозможно. Я не принимал решения о продаже акций ОРТ до тех пор, пока не был арестован Николай.

В.: Никаких сомнений в этой области нет. Вы помните, что в октябре-ноябре 2000 года вы разрешили господину Фомичеву обсудить с господином Городиловым – это один из сотрудников господина Абрамовича – административные подробности передачи господину Абрамовичу вашей доли в ОРТ?

О.: Нет, абсолютно нет.

В.: Вы знаете, что на самом деле господин Фомичев обсуждал такие подробности, детали перевода акций с Городиловым в октябре-ноябре?

О.: Нет, я абсолютно об этом не знал. Но, господин Сампшн, опять же я не давал никому полномочий, даже Бадри. Полномочий на то, чтобы вести разговоры о продаже акций ОРТ. Я на сто процентов в этом уверен, потому что это была моя четкая позиция до последнего момента. Когда они посадили Николая в тюрьму, тогда, конечно, я за секунду изменил свою позицию. Но до этого это было исключено.

Что делал Бадри – это отдельная история. Я вам сразу говорил, что Бадри пытался защитить наши интересы, Бадри пытался сделать так, чтоб мы потеряли хотя бы не все. Это была его игра, я не знаю, какое другое слово выбрать. Это игра, с которой я до самого последнего момента не соглашался.

В.: Но Бадри не стал бы этого делать, если бы вы не одобрили заранее идею продажи акций.

О.: Я мог, конечно, следовать совету Бадри, но я знаю, что Бадри знал, что я не готов продавать акции никому.

Г-н Сампшн: Миледи, я перейду сейчас к следующему вопросу, на это уйдет более пяти минут.

Судья Элизабет Глостер: Тогда на сегодня завершим работу.

Вторник, 11 октября 2011 г.

Перекрестный допрос Бориса Березовского (10:15)

Г-н Сампшн: Передайте, пожалуйста, свидетелю транскрипт встречи в Ле Бурже. Главная цель данной встречи – это обсуждение ваших счетов с господином Абрамовичем, в частности, определение того, каким образом можно заплатить деньги. Вам и Бадри за пределами России, чтобы это было эффективно с налоговой точки зрения. Вы принимаете, что именно это было сутью встречи в основном?

О.: В общем, да.

В.: Беседа начинается обсуждением состояния баланса с господином Абрамовичем, не так ли?

О.: Да. Насколько я понимаю, сначала я почти вообще не участвовал в беседе, в обсуждении в отношении счетов баланса.

В.: Последний параграф вашего комментария. Вы говорите: «Когда господин Абрамович вернулся в Россию без наших подписей – это по контракту ОРТ, – господин Путин понял, что ему необходимо усилить давление, чтобы заставить нас продать. И после этого, на следующий день, 7 декабря, был арестован господин Глушков». Вы здесь говорите: «Из-за встречи в Ле Бурже арестовали Глушкова на следующее утро».

О.: Вы совершенно правы. Госпожа судья, я хочу отдельно прокомментировать, чтобы это было понятнее. Это именно так, именно так, оперировал КГБ. Сначала они организуют «маски-шоу», они выказывают свою силу, свою власть, влияние. Потом, значит, 6-го Абрамович приезжает к нам, чтобы нас подтолкнуть подписать документы, и Владимир Владимирович Путин ждет его отчета, чтобы Абрамович ему отчитался. И 7-го, поскольку мы четкого ответа Абрамовичу не дали, арестовывают Николая Глушкова. Просто понять, насколько я об этом волновался… Я напрямую спросил господина Абрамовича: «Рома, скажи мне, могут Николая арестовать?» Роман сказал: «Думаю, нет. Думаю, нет. Нет, это маловероятно». Это значит… это типичные способы действия КГБ, все их знают из классических детективов, из классических книг. Сначала угроза, потом переговоры, переговоры безуспешные, еще одна угроза. Вот я так это понимаю, простите.

В.: Господин Абрамович имел какой-то черновик, проект договора по продаже ОРТ в Ле Бурже для вашей подписи?

О.: Я ничего не видел из того, что было у Абрамовича. Они с Бадри все обсуждали. И они обсуждали то, что все уже почти готово.

В.: То есть у него не было проекта.

О.: Да, но он настаивал: «Давайте что-то подпишем».

В.: Он показывает, что у него не было договора с собой на подпись.

О.: Нет-нет-нет.

В.: Но если у него не было договора на подпись, естественно, он не мог вас заставлять что-то подписать на встрече в Ле Бурже, не так ли? Господин Абрамович вас никогда не просил какой-то конкретный документ подписать в Ле Бурже, не так ли?

О.: Конкретный – нет, но смысл того, что он просил подписать, абсолютно ясен, потому что он должен был отчитаться Путину, что мы продали, что мы подписали сделку. В этом весь смысл: подписать что угодно.

В.: Следующий момент, о котором я хочу вас спросить, это ваше предположение о том, что, поскольку что-то не было подписано в Ле Бурже, был арестован Глушков. Как я понимаю из того, что вы сказали несколько минут назад, что вы сами заключили из последовательности дат: ваша встреча, сначала рейд, потом встреча, потом арест 7-го.

О.: Да, вы совершенно правы. Я четко понимаю, что Абрамович хотел получить ясный ответ, четкое понимание, что мы финализировали сделку, и он этого не получил. И после этого он несколько раз по этой причине упомянул: «Мне нужно отчитаться перед Владимиром Владимировичем». Это значит, убедить нас завершить сделку, и он этого не получил. И на следующий день они арестовывают господина Глушкова. Я напрямую спросил Абрамовича: «Что ты думаешь о Николае, он мог быть арестован?» Потому что я стал волноваться об этом, я просчитал.