Сергей Гаврилов - Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918 Страница 28

Подъем датского национализма и обостренное чувство национальной обиды сформировали мировоззрение Дагмар и определили ее отношение к Германии. Много лет спустя, уже в эпоху Первой мировой войны она писала: «В течение пятидесяти лет я ненавидела пруссаков, но теперь питаю к ним непримиримую ненависть». То есть с 1864 по 1914 год – ненавидела просто, а с 1914 – жгуче.

И вышло как-то так, что дочь того племянника короля Фредерика VI, который не получил датскую корону и связался с пруссаками, стала женой кайзера Вильгельма II[109]. А дочка того племянника короля Фредерика VI, который получил датскую корону, но потерял Шлезвиг, стала невестой наследника русского престола, матерью Николая II. Чувствуете, какая интрига намечается? В 1866 году Дагмар отправилась в Россию на борту корабля под говорящим названием. Рискнете погадать, каким? Корабль назывался «Шлезвиг», на датской мове правильнее – «Слесви». Это был, как принято выражаться в образованных кругах, «мессидж», то есть намек. Шлезвиг Пруссия у Дании отняла, но Дания знает, как Пруссии отомстить.

Репродукция с картины Otto Bache. Датские солдаты возвращаются в Копенгаген, 1849 г.

Когда о помолвке русского великого князя с принцессой Дагмар было объявлено, Барятинские не сплоховали. Разыскали могилу прадедушки Петра Августа Гольштейн-Бекского в далеком Ревеле. Отреставрировали. И табличку приделали, где по-латыни написано:

«Этот монумент благочестивому усопшему герцогу Гольштейн-Беку Петру-Августу-Фридриху. Реставрирован в 1865 году его потомками: князем Александром Барятинским, генерал-фельдмаршалом; Владимиром Барятинским и Анатолием Барятинским, генерал-лейтенантами; Виктором Барятинским, адмиралом в отставке; супругой князя Сайн-Виттгенштейна и супругой графа Орлова-Давыдова, потомков князей Барятинских». Так мол и так, покоится здесь наш общий предок герцог Гольштейн-Бек Петр-Август-Фридрих, общий не только для князей Барятинских с княгиней Сайн-Витгенштейн и графиней Орловой-Давыдовой, но и для невесты наследника престола Российской империи. Тоже мессидж. Послание urbi et orbi – городу и миру. Знайте, мол, все сущие во языцех – Барятинские теперь родственники царского дома.

22-го сентября 1865 г. принцесса Дагмар взошла на борт корабля «Шлезвиг», и многочисленная толпа жителей Копенгагена пришла проститься с ней. Гравюра XIX в.

Мемориальная доска на фасаде усыпальницы герцога Петра Голъштейн-Бекского в Таллине. Июль 2010 г. Фото автора.

Глава 13

Маша против Кати

Влияние датского патриотизма супруги русского императора на антигерманские настроения мужа. – Великокняжеская чета в Эстляндии. – Судьбоносное свидание немецкой и русской императорских семей в Нарве.

Принцесса Дагмар прибыла в Петербург в сентябре 1866 года. 12 октября она приняла православие и стала Марией Федоровной. 28 октября Мария Федоровна и наследник российского престола Александр Александрович обвенчались. Молодых поселили в Аничковом дворце. Впервые после Петра I женой наследника русского престола стала принцесса из страны за пределами Германии. Это событие тоже иначе как революцией не назовешь. Назовем ее матримониальной. В эпоху объединения Германии под верховенством Пруссии, превращения единой Германии в ведущую политическую и экономическую силу мира женой наследника русского престола и матерью будущего русского императора стала ненавистница Пруссии. По условиям брачного контракта, Мария Федоровна как жена наследника русского престола получала 50 000 рублей серебром в качестве подарка, с которых ей выплачивались только проценты при жизни супруга. Вся сумма капитала причиталась ей к выплате только если она овдовеет. Если наследник скончается до того, как взойдет на трон, она получала бы 85 000 рублей в год из средств департамента уделов и постоянное место проживания, если останется жить в России. Если же она уедет за границу, то будет получать только 42 500 рублей.

Почти 15 лет Мария Федоровна прожила в Петербурге на положении жены наследника престола («цесаревны»), и за это время она должна была решить 2 задачи: а) обеспечить трон своему мужу и детям и б) поддерживать и развивать антигерманские настроения мужа в атмосфере неограниченного, сгущенного германофильства петербургского двора, чтобы потом, став императором, Александр предпринял нужные действия для возвращения Шлезвига под власть Дании.

Задача «а» была не так проста, как может показаться современному читателю. Мало родить сына. Почти одновременно с бракосочетанием 21-летнего великого князя Александра и принцессы Дагмар 48-летний его отец царь Александр II завел вторую семью с княгиней Екатериной Михайловной Долгорукой, которой тогда не исполнилось и 20 лет. В 1872 году у Александра и Екатерины родился сын Георгий, которого в семье звали Гога, – единокровный брат наследника-цесаревича Александра. Царь отдавал явное предпочтение своим маленьким детям от связи с княжной Долгорукой. Впоследствии он узаконил их происхождение, для начала присвоив титул светлейших князей Юрьевских. Более того, он хотел приравнять их к детям от первого брака.

Репродукция с портрета Я. Туксена. Александр III, Мария Федоровна и великий князь Михаил. 1884 г.

«– А вот и мой Гога! – воскликнул гордо Император, поднимая в воздух веселого мальчугана и сажая его себе на плечо. – Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут? – Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, – отвечал Гога и начал возиться с бакенбардами Императора, теребя ручонками. – Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! – шутил Государь. – А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться Великим князем?»[110]. Молодому человеку, понятно, хотелось больше поиграть с папиной саблей, но взрослые хорошо понимали, чего хочется его папе. В царской семье наступил разлад. Причин разлада между Аничковым и Зимним дворцами было, по мнению мемуаристов, несколько, «но главной являлось увлечение Александра II княжною Долгорукою. Эта, ставшая общеизвестной, связь, а особенно последовавший затем брак царя, оскорбляли наследника. Он считал их несовместимыми с достоинством русского императора»[111], ну и с собственными видами на наследство. Мария Федоровна вспоминала: «И тогда я поднялась как настоящая львица, защищающая своих детенышей. Между мною и государем разыгрались тяжелые сцены».

В 1880 году скончалась мать великого князя императрица Мария Александровна, законная жена Александра II. Катя Долгорукая с детьми уже давно жила в Зимнем дворце. Царь незамедлительно, не выждав положенного по этикету траура, женился на Екатерине Долгорукой. Появились слухи, что царь хочет короновать Екатерину. И коронация будто бы назначена на апрель 1881 года. Но за месяц до того императора убили. Поляк Гриневицкий бросил бомбу, которая распутала эту семейную драму: сделала Александра III царем, Марию Федоровну – императрицей, ну а Кате и ее детям пришлось выехать за границу. Удачно как-то получилось, прости господи. Александр Александрович хорошо знал русскую историю – как никак, а преподавал ему профессор С. Соловьев. Кажется, он хорошо выучил ту главу, в которой рассказывалось об отношениях Екатерины I и царевича Алексея. Екатерины III в русской истории не последовало.

Задача «б» – воспитание антигерманского настроения в муже ради возвращения Шлезвига под власть датского короля была тоже не из простых. «Как истая датчанка, государыня ненавидела немцев, не прощая им аннексии Шлезвига и Голштинии в 1864 году»[112]. И это при том, что, по словам современника, «император Вильгельм I Германский и некоторые мелкие немецкие князья пользовались при дворе Александра II слишком большим и совершенно незаслуженным влиянием». Например, правителем болгарским в 1879 оказался племянник императора Александра II (по линии гессенских родственников его жены) и эстляндских помещиков Штакельбергов (по линии матери) герцог Александр Баттенберг – и это после кровопролитной войны, как было официально заявлено, «за освобождение балканских славян», в которой основная тяжесть вынесла на своих плечах Россия! Какой стоял перед Марией Федоровной отчаянно непреодолимый вызов! В итоге, однако, настойчивость Марии Федоровны принесла свои плоды: «…Реакция в душе Александра III оказалась чрезвычайно энергичною: он буквально возненавидел все немецкое».[113]

Крамской. Портрет незнакомки (княгини Е. М. Долгорукой?)