Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №3 за 2004 год Страница 28

Перевооружение армии и флота 6-линейными казнозарядными винтовками закончили к 1872 году, поставляя их параллельно с игольчатыми под бумажный унитарный патрон. В Русско-турецкой войне 1877—1878 годов наиболее массовым оружием русской пехоты были винтовки Крнки (в войсках их именовали «крынками» или же «крымками»). 6-линейный металлический патрон был тяжелее бумажного. Это повышало вес носимого солдатом боекомплекта, так что новое уменьшение калибра было не за горами, и над этим уже работали.

Заметим, что британская армия в это время озаботилась переделкой в казнозарядные своих винтовок Патент 1853 – с 1866 года их снабжали откидным вправо затвором Снайдера и заряжали патроном с составной бумажно-металлической гильзой. А с 1867 года ставили стальные стволы с 5 нарезами (вместо прежних 3) и начали испытания металлических патронов. Россия, как видим, быстро нагоняла вчерашних победителей.

Параллельно развивалось и производство личного оружия. В 184О—1850-е годы за рубежом громко заявляют о себе капсюльные револьверы. В 1837 году начал выпуск револьверов Сэмюэл Кольт. В США популярна легенда, как Кольт придумал схему барабанного механизма со стопором, глядя не то на корабельный штурвал, не то на лебедку. На самом деле и барабанная схема, и стопор были известны задолго до Кольта. Сам Кольт конструкторскими талантами не блистал, зато оказался талантливым предпринимателем, уловившим возможности машинного производства оружия, и большим мастером рекламы. Запатентовав схему, разработанную Дж. Пирсоном, Кольт в 1836 году начал ее выпуск в городе Патерсоне. Револьвер, известный как «Патерсон Модел», или «Кольт-Патерсон», имел съемный барабан с пятью каморами, с казенной части которых выступали брандтрубки под капсюль, спусковой и часть ударного механизмов скрывались в металлической рамке. В 1839 году барабан стал постоянным, появился специальный шарнирный рычаг-шомпол для заряжания его камор. И хотя первое предприятие Кольта обанкротилось, начальный шаг к успеху был сделан. А в 1848 году его новый завод в Хартфорде начал выпуск модели «Дрэгон № 1» калибра .44 (11,17 мм) для кавалерии США, воевавшей в этой время в Мексике, – на этот раз Кольт воспользовался услугами конструктора Э. Рута. Годом позже появился «Кольт Покет» калибра .31 (7,87 мм) для курьеров и охранников почты (по тем временам весьма опасные профессии в США). «Кольтовские» револьверы еще не стали «уравнителями шансов», по прицельной дальности уступали более дешевым пистолетам, были громоздки, заряжались долго, но искупали все это своей скорострельностью.

Не отставали и по другую сторону океана: в 1839 году в Бельгии начался выпуск многоствольных револьверов Г. Мариетта, в 1851 году в Англии – револьверов Р. Адамса с цельной рамкой и самовзводным механизмом. Последние составили настолько серьезную конкуренцию Кольту, что ему пришлось закрыть филиал в Лондоне. Производство револьверов осваивали все новые и новые фирмы и мастера. Тяжеловатые многоствольные «мариеттты» и «пеппербоксы» («перечницы») распространились на рынке, поскольку были безопаснее барабанных: не приходилось думать о соосности каморы и ствола, при воспламенении капсюлем сразу нескольких зарядов стрелок не рисковал ранением срикошетившей пулей или осколком рамки.

В русской же армии было решено заменить кремневый пистолет капсюльным, и в 1848 году принимают гладкоствольные капсюльные пистолеты – солдатский и офицерский. Последние дульнозарядные пистолеты – капсюльные гладкоствольный солдатский и нарезной офицерский калибром 7 линий – утвердили в 1854 году, что было явно поздно. Крымская война показала не только превосходство нарезного ружья над гладкоствольным, но и многозарядного оружия ближнего боя над однозарядным – англичане в Крыму уже применяли револьверы «Бьюмонт– Адаме» и «Кольт Нэви».

Правда, хотя и в очень небольшом количестве, револьверы в России делались. Когда в 1854 году Кольт преподнес императору Николаю I несколько своих револьверов, это не произвело ожидаемого впечатления – чуть раньше револьверы «системы Кольта» царю подарили тульские оружейники. В Тулу поступали заказы на небольшие партии таких револьверов для гвардейского флотского экипажа, для офицеров стрелкового полка императорской фамилии.

Но на смену капсюльным револьверам приходил уже новый тип – под унитарный патрон. В 1857 году в США фирма X. Смита и Д. Вессона положила начало производству револьверов со сквозными каморами под металлический патрон. Успех был столь явным, что «отставшая» фирма Кольта, дабы не нарушать патент, создала для новых своих револьверов унитарный патрон необычной «сосковой» формы, вкладывавшийся в камору барабана спереди.

В 1859 году военный министр России возбудил вопрос о замене в кавалерии дульнозарядных пистолетов нарезными казнозарядными револьверами. Испытали револьверы зарубежных и отечественных оружейников, но решение приняли промежуточное: рекомендовать офицерам для приобретения на свои средства револьверы Кольта и Лефоше. На вооружение официально приняли казнозарядный пистолет двухпульной системы Жилле-Труммера, но его биография ограничилась выпуском всего 100 штук. Первым в России официально получил револьверы Отдельный корпус жандармов: в 1860 году для него заказали в Бельгии и Франции шпилечные револьверы Лефоше, часть револьверов выпустил Сестрорецкий завод. Но револьвер с металлической рамкой и барабаном под унитарный патрон был пока сложен для массового производства. Ясно было, что еще не один год России придется закупать револьверы и патроны к ним за рубежом.

Продолжение следует

Семен Федосеев | Иллюстрации Юрия Юрова

Роза ветров: Притяжение Долины Смерти

Когда полтора века назад в калифорнийской долине Сакраменто был найден первый золотой самородок, тысячи людей по обе стороны от Атлантики потеряли покой. Блеск благородного металла вызвал приступ золотой лихорадки. Сотни искателей дарового счастья прибывали в Новый Свет. Этим людям предстояло пересечь весь Североамериканский континент, двигаясь вслед заходящему Солнцу в попытке обрести новую обетованную землю, которая сулила им достаток и благополучие.

Осенью 1849 года в Солт-Лейк-Сити собиралась в дорогу очередная партия золотоискателей, возглавляемая капитаном Джефферсоном Хаитом: им нужно было успеть перейти пустыню и горы Сьерра-Невада до снега. Иначе перевалы закроются, и тогда надежды на калифорнийское золото превратятся в пыль. Однако они вышли слишком поздно и потому, рискуя, избрали тяжелый, почти забытый, но короткий маршрут по Старой Испанской Дороге через южную часть гор, еще не заваленных снегом. Потом отклонились и от Испанской Дороги, решив еще вдвое сократить путь через пустыню.

Расплата за это роковое решение не заставила себя ждать – неопытные, не имевшие хорошей карты люди вскоре заблудились и попали в узкую межгорную долину, из которой никак не могли найти выхода – сплошная стена крутых гор преграждала путь на запад. Скудные запасы воды и продуктов таяли на глазах, а Провидение оставалось глухо к их мольбам о помощи. Им пришлось забить и съесть несколько волов из числа тех, что тянули повозки. Двое молодых людей отправились на поиски спасительного пути. Пройдя 400 км без карты через горы и пустыню, они вышли к ковбойскому ранчо, а затем, 26 дней спустя, вернулись к своим попутчикам и вывели тех, кто оставался в горной «ловушке». Но для кого-то путь к золотым приискам оказался дорогой в царство мертвых. Бросая последний взгляд с горного перевала назад, одна из спасенных женщин с горечью прошептала: «Прощай, Долина Смерти…»

Мрачная и опасная по рассказам и описаниям Долина Смерти лежала передо мной. Сегодня она выглядела как огромная разноцветная чаша, наполненная зеркальными озерами, ослепительно белыми соляными полями с черными венами рек и ручьев. Горы с заснеженными вершинами, с сиреневыми, синими и желтыми склонами обрамляли ее днище, удваиваясь отражениями в воде. Глядя на все это великолепие, я вспоминал совсем другую Долину Смерти и – не узнавал ее.

Пару лет назад мне уже довелось пересечь основную часть Долины – с юго-востока на северо-запад. За 10 дней я прошел пешком примерно 140 км. Воду приходилось нести на себе и переходы совершать ранним утром и перед закатом, чтобы избежать гнетущего зноя пустыни. Тогда Долина напоминала коричневую сковороду с желтовато-серыми горами где-то на горизонте и жгучим, слепящим солнцем – от нее веяло запахом раскаленной кухонной плиты, и вокруг все дрожало в сухом жарком мареве.

Мои нынешние впечатления и воспоминания подтверждали тот факт, что и внешний вид, и погодные условия Долины существенно меняются. И перемены эти зависят от дождей, выпадающих редко, без особых закономерностей, и лишь когда облакам удается перевалить через горные цепи, тянущиеся вдоль обеих сторон Долины.