Чингиз Гусейнов - Семейные тайны Страница 29

Массивный стол посередине с резными ножками, а на нем - высокая хрустальная ваза с крупными золотыми медальонами на ней, под старину, НАДО Ж, ДОДУМАЛИСЬ, недавно появилась, сияет гранями, а медальоны будто цельные, вмурованы, и такая скатерть, что рукой боязно тронуть: золотая парча (нежный, ручной работы, тонкий ковер).

- Да, был у нас на Колодезной обычный стол, на нем и уроки делали, кляксы на клеенке, и содой стирали, съедая узор, и отец на нем работал, за ним и пир закатывали.

- Пир? Чай только!

- И тебя,- на Бахадура смотрит,-на нем пеленали.

- И тебя тоже,- ей мать.

- ДА, ВСЕХ НАС. И ты настояла,- Айша говорит, НЕ МОЖЕШЬ БЕЗ .СТЫЧКИ,-чтоб мама выкинула этот стол как рухлядь.

- Тебе бь! радоваться… осторожно! выронишь! ей цены нет!- Асия только протянула руку, чтоб дотронуться.- Специальный заказ!

НЕЧАЯННО ЗАДЕВ РУКОЙ, СБРОСИТЬ.

- …за мои труды, если на то пошло!

Я Ж МОЛЧУ, ЧЕГО ОПРАВДЫВАЕШЬСЯ?

- …не украла, не ограбила!- Это чтоб все слышали.

- ХУЖЕ! ТЫ УБИЛА!

- ??

- ВЕРУ УБИЛА!

- Перестаньте,- вмешалась Марьям,- а то запутаюсь.- С кружевами она.

- Я молчу.

- Нет, пусть скажет, раз пришла. _

- Убила… Многое во мне убила,- тихо сказала, почти про себя.

Айша как будто ослышалась. И мать тоже. И Зулейха, и Бахадур.

Асия выговорилась, как выдохнула, Никто даже не отреагировал: что за вера? и при чем тут убийство?

Помешалась на страхах. Айша повела плечами, мать уткнулась в вязанье (на сей раз для неведомой невестки?), немыслимые по узорам кружева, лабиринт, Айша молча вышла, а Бахадур задумался: что же теперь будет?

- Я пойду…- Зулейха чмокнула в щеку мать.- У меня сегодня масса вызовов.- А прежде позвонила к себе:- Срочных нет?.. Спасибо.- И повесила трубку, заспешила.

Тихо. Слышен набегающий издалека нескончаемый гул: то ли длинный состав, то ли снег в горах шумно тает, ветер принес.

"Угомонись, придира,- усмехнулась Асия,- чего пристала к сестрам, когда у тебя у самой…"-да разве объяснишь? И тайна, и ложь с Африкой, и что жив Ильдрым, и ой-ой какие нули, а будут еще, вздохнула: и сколь долго это будет? А изберут бригадиром, и узнает про пашню орошаемую, и про ее сокрытие (чтоб прогреметь, когда тайное станет явным).

И в доме есть чем гордиться: Бахадур.

- Что не порадуешь маму?- говорит ему Асия, и рассказывает Марьям, что была в школе, а Бахадур разворачивает только что полученный аттестат, скоро и золото будет, медаль. А докторская Айны? (Успела!) И к Хансултанову Асия зла не питает.

Посидела и ушла. К Айне: надо ж хоть поздравить! Но и там траур, ходит Аскер Никбин из угла в угол, вздыхает, и вздохи его долетают до Асии в другую комнату, где они сидят с Айной:

- Это он так работает!

- Вздыхая?

- Очевидно тяжелая сцена - убедил жену, и она верит. А поэт об Устаеве думает: неужели крах?!

И к себе на квартиру, которую ей Расул с Лейлой оставили,4 а там живет еще мать Расула, Месме-ханум,- приезды Асии сначала воспринимала настороженно, при своей-то живой матери! но так велел Расул, чтоб Асия, приезжая из деревни, жила у них, выполняет волю сына; и радуется в душе, что есть рядом с нею человек, и рядом, и далеко: а как приступы участятся, что тогда? И однажды некому будет вызвать "скорую".

Асия не успела к Алие, да и не пустили бы: шла операция, и очень удачно получилось с искусственной почкой,- ждали, и случай помог, а накануне, как стала Алия ныть и крупные ее бриллиантовые серьги играли гранями: "Надо достать!!"

"Но что я могу сделать?- возмущался Хансулта-нов.- Прикажешь кого-то задавить, и тут же к тебе, чтоб донорская почка была?!"

Да, случай помог, пока один не умрет,- старая-старая поговорка, часто Алия вспоминает,- другой не родится! А потом, как удачно прошла операция, и хирург, и ассистенты, анестезиологи, сестры - так у них всегда - собрались в ординаторской, а там огромный стол, выпили коньяк, непременно французский, а вскоре перейдут и на наш, местный, аранский, ибо патриоты, и закурили, дымя пахучими сигаретами, блоки у нее всегда, и "Кент", и "Мальборо", в открытом ящике письменного стола в кабинете,- любой запросто входит к Алие, любимице клиники, ибо нет у нее тайн от коллег-врачей, и опытом щедро делится, и с медперсоналом добра, никогда ни в какие конфликты,- и чего скрывать от других, как она живет?- да, ни в какие конфликты, а там у нее и ссоры, и слезы, старшая сестра все равно будет требовать от сестер, ибо каждый на своем месте любит быть начальником: да, деспотична, но как иначе? и простыни чтоб всегда были чисты, и никаких подмен старых .на новые, и лекарствам учет, и дежурства четко расписаны, а о том, что Алия всегда после операции курит,- кому какое дело? Алие кажется, что именно курение позволяет ей сохранить форму, надоели с вопросами:

"Какую диету держите? Английскую? Шведскую? Французскую?" И даже пьет, Хансултанов не догадывается, не ведает и о том, как его жена с больными общается: сразу на "ты", и никаких церемоний, скажет - как отрежет, а с женщинами иногда и такую многоярусную матерщину!., хоть уши затыкай, кто духом слаб; это она с Хансултановым и его кралями робка.

Когда же кончится ожидание?!

И в который раз Айша оживляет в памяти, так и свихнуться можно, тот роковой день, после докладной: Устаев ее пригласил и хриплым голосом, синяки под глазами, кислый запах изо рта, Айша невольно отстранилась, а он уловил, и тотчас неприязнь и раздражение, не пристало-де строить догадки, основываясь на слухах; как шло - так и пускай идет, ухватились за руки, и там, наверху, и здесь, никого не хотим выпускать из нашего круга, и пошли в танце, а мутить воду, вносить в ряды раскол, чернить испытанных (имен не называет, а у Айши дюжина их), и о соре из избы, слушала, как в тумане, чуть дурно ей не стало, когда отчеканил, обретя боевитость: "Мы с вами не сработаемся…" Что ж, не захотел воспользоваться услугами Айши, а заодно укрепить свои позиции.

Да, поделом ему: не успел прогнать Айшу, как его самого торжественно проводили, но торжественность эта фальшивая, всем ясно.

И возник Джанибек (Гусейнович).

Уж кого-кого, а не его ожидали. Думали, к примеру, о высоком и стройном, под стать камышу (кипарису, может?), а пришел низкорослый и упитанный крепыш, могучий, как дуб, а точнее - как шар; и крепкие, хотя и кривы% как у опытного наездника, ноги.

Айша была убеждена, что о ней вспомнят: "А где наша чернушка Айша? Огонь-девица, а?!" А кто вспомнит? Но разве из прежних не могут? Чтоб отмежеваться от Устаева: "Самодур! И как посмел? Создал в ведомстве атмосферу подхалимажа, лизоблюдов искать не надо, а она, эта хрупкая женщина, возьми да и выскажи ему! А ведь ей было что терять! И нас ввел в заблуждение!.."

Айша отчетливо представляла: держат в руках ее послужной список и восторгаются: "Ай да чернушка!"

И держит Джанибек!

- Чтоб меня?!- рассказывает Айша Расулу с Лейлой, на день прилетала.

Да, это был великий день в ее жизни, когда пригласили! И не потому, что кто-то вспомнил: "А ну, где наша чернушка?!"- такого не дождешься! Докладная ее случайно в руках Джанибека оказалась (затерялась в ящике стола?), вот и вся загадка. И не успели пригласить, как о том пошла по городу молва. А когда, окрыленная, вышла на улицу - знали в крае все.

- Нет-нет, ты по порядку! (Это Аскер Никбин.)

- Ужасно устала! Всю ночь вчера, как позвонили, не могла уснуть.- И сладко зевнула. Зятья подумали, что ослышались.

И Хансултанов: что дальше?! Эльбрус (не прочь здесь закрепиться: третий ряд, седьмое место!)? Или Джомолунгма (здесь первый!!)? И Махмуд: как же с сетью?!

("И ни слова обо мне?"- так и хотелось Расулу прервать, когда Айша рассказывала.)

А у Бахадура фантазия разыгралась, но взгляд не выдает.

Еще вчера днем и помыслить не могла, даже в пять вечера, когда ей позвонили. Вся мокрая, как мышь, и слова сказать не может.

- Прислать за вами машину?- Розыгрыш? Ну нет - подделывать голос!! Так прогремишь!

- И обо мне ни слова?- спросил-таки Расул, прервав ее ("Не хотел меня отпускать, а я ему: Джанибек Гусейнович, там вас дожидаются солидные люди!").

- Нет, отчего же, спросил: "Вы, кажется (!!), с Ра-сулом родственники?"

- И что ты?

- "Да, родственники", сказала как есть.

- И все?

- А что еще?

Джанибек задал тогда вопрос Айше столь неожиданно, что она растерялась: знакомы ли Джанибек и Расул? и как Джанибек относится к Расулу? похвалить? или осудить? мол, да, родственники мы, и безучастно; а не подумает ли плохо: "Если вы так можете о своем родственнике, да еще таком, как Расул!.."

Джанибек (он все-все знает: и о зятьях, и о сестрах, пятеро, кажется, со счета сбился Джанибек, есть еще одна, да, да, шестеро! но до нее руки не дошли еще, некогда пока, к тому же фигура не решающая, вне сферы, но имя запомнил, вроде континента, Асия) еще вопрос подкинул:

"Расул, кажется, помогал вам?"