Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №2 за 2004 год Страница 29

– На такой большой риск не благословлю, – отечески пробасил Сталин. – А на маршрут Москва—Петропавловск-на-Камчатке согласен.

Чкалов было собрался возразить, но что-то в глазах Сталина остановило его. Это – приказ, значит, нужно выполнять. Они отправились в путь 20 июля 1936 года.

Позади были 56 часов беспрерывного полета. Перед его глазами промелькнули взлохмаченные волны, потом песок, осока, галька… Последнее нечеловеческое напряжение сил – и Чкалов, используя весь свой опыт маневренника, посадил самолет там, где его посадить было практически невозможно. Вокруг – глубокие овраги, заполненные водой, валуны, крупная галька. Остров Удд. Вокруг путешественников суетились местные жители – нивхи (гиляки), которые говорили что-то на своем языке. В конце концов летчики приютились в какой-то хижине и заснули богатырским сном. Наутро их разбудил незнакомец, доставивший телеграмму: «Примите братский привет и горячие поздравления с успешным завершением замечательного полета. Ходатайствуем о присвоении вам звания Героев Советского Союза. Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Жданов».

В Москву встречать победителей на аэродром Щелково прибыло все правительство. Чкалов с женой ехали по улицам в открытой машине, и их со всех сторон забрасывали цветами. Валерий Павлович счастливо улыбался, но в глубине души досадовал: сорвалась его очередная затея, осуществлению которой он бы обрадовался куда больше почестей. Чкалов просил правительство, не просто просил, а почти молил, чтобы после сумасшедшего перелета в Арктику ему позволили отправиться на войну в Испанию. Ему не терпелось проверить приобретенное на «гражданке» мастерство в реальных военных условиях: он мечтал на многожды им испытанном И-16 вступить в схватку с фашистскими МЕ-109. Но этого ему не позволили.

Его потом донимала крамольная мысль самовольно удрать в Испанию с парижской авиационной выставки, куда он был делегирован, но он все-таки воздержался. Газета «Нью-Йорк Таймс» написала по поводу путешествия «Москва—Петропавловск»: «Этот перелет возвещает всему миру, что советская авиация действительно способна догнать и перегнать страны Запада, что Советский Союз не только имеет превосходных пилотов и конструкторов, но что советские заводы овладели техникой постройки первоклассных самолетов».

Разумеется, Чкалов не был бы Чкаловым, не сумей он «дожать» проект перелета через Арктику в Америку. 18 июня 1937 года они отправились устанавливать мировой рекорд в том же составе: Чкалов – командир, Байдуков – второй пилот, Беляков – штурман, и на том же испытанном АНТ-25. Вот как очевидец и очеркист Лев Кассиль описывал их легендарный взлет: «Кругом было еще темно. А здесь свет прямоугольных прожекторов вырубил в синем прохладном массиве ночи лучистые параллелепипеды света. Шла экипировка самолета. Самолет поставили на весы. Начали заливать в баки горючее. Из Москвы привезли в тепло укутанных бидонах горячее масло. Потом заправленную, готовую к полету машину выкатили из ангара. У нее было ослепительно белое, узкое тело, черная голова с красным клювом в центре серебряного трилистника-пропеллера, алые, лакированные крылья с надписью на борту: „Сталинский маршрут“. Медленно и осторожно буксировали тяжело нагруженную машину по бетонной, выложенной из шестигранников дорожке на стартовую горку. Автомобиль-тягач осторожно тянул за упругие веревки, прикрепленные к шасси самолета. Чудесная краснокрылая воздушная машина неуклюже, хвостом вперед тащилась по дорожке, в чужой ей стихии земли и бетона.

Доктор разбудил летчиков. Герои шутливо отнекивались и молчали. Потом Чкалов, Байдуков и Беляков надевали специальное обмундирование: сперва шелковое белье, затем шерстяное, потом свитеры, наконец, меховые чулки и унты. Одевшись, летчики с аппетитом позавтракали. Неторопливо собрали затем они свои дорожные вещи, маршрутные карты, приборы.

Весь маршрут был начерчен в разрезе на листе бумаги. Вот равнина полюса, вот высокие зубастые горы на границе Америки и Канады.

Полюс! Еще вчера казалось пределом мечтаний: завоевать полюс, сесть на макушку земли, обосноваться там. И вот это уже совершено, и сегодня не знающие покоя и остановок большевики приступают к использованию этой исторической победы над полюсом».

Когда пролетали сам полюс, Чкалов беспробудно спал – это было не его дежурство. Товарищи не стали его будить, что он им потом долго не мог простить. Они без него полюбовались сплошной панорамой льда, отсвечивающего разноцветными красками. Однако после его прохождения начались неприятности. Самолет то и дело попадал в циклон, запасы кислорода иссякали. Силы летчиков и так были почти на исходе, когда Байдуков заметил, что лопнула трубка водяной системы охлаждения мотора. 5—6 минут, и мотор разорвет на куски! Положение спасла находчивость Чкалова. Он бросился к резиновым мешкам с питьевой водой и срочно стал сливать воду в бачок. Несколько минут титанических усилий и дьявольского напряжения нервов, и – проклятый насос заработал.

Мировой рекорд установлен! Экипаж Чкалова долетел всего за 63 часа 16 минут, побив собственный рекорд беспосадочного полета, покрыв за это время расстояние в 11 340 километров. В Белом доме президент Рузвельт долго жал Чкалову руку и даже при помощи помощников поднялся на парализованные ноги, чтобы поприветствовать героев стоя. Открытый, непосредственный летчик чрезвычайно понравился американскому президенту. В нем не было ни напряженности, ни заискивания, ни фальши. С широкой улыбкой оглядев кабинет Рузвельта, неторопливо рассмотрев висящие по стенам картины на морскую тематику, Чкалов заметил: «Вам бы сюда нашего Айвазовского». Рузвельт радостно закивал в ответ: «О, я очень люблю Айвазовского».

Русским были посвящены все первые полосы газет, на бесконечных приемах им приходилось пожимать руки тысячам людей. Им не давали проходу на улицах: полицейские, мальчишки, таксисты, старые дамы и Бог знает кто еще просили у них автограф. Чкалов даже растерялся: «За эти три дня я понял, я стал такой исторической ценностью, что даже чувствую, как тело каменеет и покрывается налетом и плесенью подвалов, в которых хранятся документы прошлого».

Из Америки экипаж возвращался на пароходе «Нормандия». На том же пароходе ехала Марлен Дитрих. Чкалов не видел ни одного ее фильма, но на Западе часто встречал ее роскошные фотографии. Марлен очень нравилась ему. Со своей всегдашней непосредственностью Чкалов купил в порту огромный букет белых роз и положил у каюты Дитрих, приколов к цветам записку с подписью «В. Чкалов». Он вполне искренне забыл, что отныне у него самого ничуть не менее громкое имя, чем у кинозвезды. Случись эта ситуация лет десять назад, когда о нем никто слыхом не слыхивал – он бы поступил точно так же. Впрочем, Марлен сочла Чкалова вполне достойным того, чтобы черкнуть ему пару слов благодарности и пригласить «заглянуть». По ее позднейшим воспоминаниям, он показался ей «диким, неотесанным и не знающим политеса», но и – способным прямо выражать свои чувства. «У такого чувства горячи. Можно обжечься, зато теперь это редкость…»

Наконец герои прибыли в Москву. Шел 1937 год. Начавшийся пару лет назад «роман» Сталина с Чкаловым стал получать опасное продолжение. Ворошилов представил Чкалова Сталину еще в 1935 году. По воспоминаниям современников, Сталин любил «своего героя-летчика». Он вообще был неравнодушен к авиаторам. Вскоре после знакомства Сталин выделил любимцу автомобиль с водителем, а в придачу подарил личный самолет – По-2. Эту машину Валерий Павлович держал в ангаре Химкинского авиазавода, а по выходным катал на нем сына и бесчисленных друзей. После перелета на остров Удд Сталин пригласил всех членов экипажа с семьями на свою дачу в Сочи. Кроме того, требовал, чтобы Чкалов присутствовал на всех торжественных государственных мероприятиях. Например, в 1938 году на встрече папанинцев сразу после речи Сталина выступал Чкалов. Честь редкая. Главный романтик страны превращался в «протокольную фигуру». Он отнюдь не стремился к тому, чтобы попасть в советскую элиту, это вышло само собой. Чкалову и так отчаянно завидовали, а теперь-то и подавно! Его популярность в стране была огромна. Еще при жизни его именем называли аэроклубы, города, предприятия, школы. Сам он чувствовал себя страшно неловко, приезжая, например, в родной город, названный его именем. Будто он уже памятник!

Однако с определенностью можно сказать, что в среде сталинской «аристократии» Чкалов всегда смотрелся белой вороной. Однажды на лукавый вопрос Иосифа Виссарионовича, как он, Чкалов, относится к процессу над Бухариным и Рыковым, летчик вспыхнул, вскочил с места и с загоревшимися от гнева глазами стал доказывать, что не могут быть врагами соратники Ленина. Окончив свою бурную защитную речь, Чкалов развернулся и выскочил из сталинского кабинета, громко хлопнув дверью.