Михаил Кречмар - Книга путешественника, или Дзэн-туризм Страница 3

Вообще, замерзание рек – процесс длительный и сложный. Ледостав происходит в течение нескольких дней, причём раньше всего замерзают озёра, потом тихие, спокойные долинные реки, а уж затем – быстрые реки горных долин.

Уход от нависших над рекой обрывов.

О том, что замёрзли озёра, вы узнаёте по уткам. Огромное количество нырковых уток – турпанов, чернетей, синьги – строят свои гнёзда уже после половодья, то есть очень поздно по птичьим северным меркам.

И отлетают они на юг не в едином порыве, как благородные утки, а тянут с началом отлёта до самого предела. Этот предел как раз и наступает при замерзании озёр, на которых и держатся семьи нырковых уток. Тогда они все внезапно появляются на, казалось бы, уже вымершей реке и улетают в течение двух-трёх дней.

Реки замерзают как минимум через неделю после того, как температура воздуха упадёт до минус двадцати градусов. А крупные быстрые реки даже в сорокаградусные морозы могут не замёрзнуть даже до середины декабря. В принципе здесь работает одно правило – чем больше масса воды, тем медленнее она замерзает.

Замерзать река начинает с заливов, которые на северо-востоке называются «култуками». Река ещё течёт, когда лёд на этих култуках становится таким прочным, что выдерживает тяжесть человека. Затем, во всяких затишках, за мысами, корягами и просто на тихих плёсах, образуются забереги – примёрзшие к берегу куски льда толщиной в оконное стекло и такой же прозрачности. Далее ситуация вновь стабилизируется, всё так же давит мороз, всё так же светит бледное зимнее солнце, всё так же земля наливается зимним холодом… И наконец, по реке начинает плыть шуга.

Шуга́

Шуга – это лёд, который образуется прямо на поверхности воды, кристаллизуясь иголочками, и плывёт вниз по течению, сбиваясь в небольшие, а позже – и в крупные островки. На поворотах и перекатах они цепляются друг за друга и, смерзаясь воедино, постепенно образуют ледяные мосты поперёк реки – так называемые перехваты. Затем эти перехваты смерзаются между собой и река «встаёт». Есть шуга, которая всплывает со дна реки, – это донный лёд, который образуется на перекатах, где морозный воздух охлаждает дно реки под перекатом через тонкую плёнку воды до отрицательной температуры, в то время как сама бегущая по перекату вода имеет температуру плюс четыре градуса, и на дне начинает вырастать тот самый лёд, который стал причиной едва не состоявшейся дуэли между старожилами в знаменитом рассказе Джека Лондона.

Так начинается снег…

Появление шуги знаменует собой тот факт, что в ближайшие дни река замёрзнет на большем своём протяжении и путешественник может попробовать найти место для перехода.

Стоянки

Рассчитывать маршруты в предзимнее время надо таким образом, чтобы успеть попасть под крышу как минимум часа за полтора до наступления темноты. А если вы такой энтузиаст, что путешествуете с ночёвками под открытым небом, то имейте в виду – осенью для приготовления ночлега вам потребуется больше времени, чем летом и даже зимой. Дело в том, что зимой вы можете использовать снег в качестве строительного материала и вообще для очень многих целей. В нём можно рыть ямы, нагребать его защитными стенками, в него можно на худой конец просто закопаться. А в предзимье снега нет, но холодно, особенно ночью. Так что осенью всё приходится мастерить самому: городить временные крыши, рубить много лапника на постель и балаганы, валить деревья на нодьи[2].

Погода

Первый снег в России характерен тем, что рано или поздно, но он всё равно пойдёт. Поэтому где-то с середины сентября к снегу надо быть готовым в любой момент. Если вы находитесь на зимовье, то помните – у снега существует противное свойство засыпать все предметы. Причём далеко не все они после его таяния могут обнаружиться весной. Особенно это относится к топорам. Кроме того, ежели снегом что-нибудь замело, то найти это «что-то» прямо сейчас становится очень и очень проблематично. Поэтому в ожидании выпадения снега желательно всё снаряжение или прятать под крышу, или закрывать тентами или ящиками.

Поиски места для лагеря.

Вообще, в предзимнее время погода не очень устойчива. То есть неустойчива совершенно. Краткосрочные прогнозы здесь не работают совсем. Помнится, в 1983 году на реке Убиенке, притоке Анадыря, в октябре прошла шуга, плёсы перехватило льдом, который держал человека, мы вытащили лодки на берег, а через два дня потеплело, пошёл дождь, и мы катались на моторках по реке ещё почти неделю.

Так что поздней осенью можно быть уверенным по большому счёту лишь в одном – в конце концов выпадет снег и ударят морозы.

А вообще, все погодные изменения поздней осенью толкуются, как принято говорить у юристов, в пользу сомнения. Так что если вы осенью на маршруте видите, что погода начинает… даже нет, не курвиться, а так, чуть-чуть вызывать сомнения в своей стабильности, – лучше не думайте. Поднимайтесь и идите домой.

«Арктическая осень вовсе не такое неприятное время года, как многие думают. Незаметно скользишь ей навстречу из живой страны дета, видишь природу, застывшую от холода, но и не думаешь со страхом о мраке, ждущем впереди, или о бурях и вьюгах, сквозь которые придётся пробиваться. Напротив! Над всеми чувствами господствует чувство надежды, связанной с первым снегом, с первым льдом. Зима ведь не враг, она великая помощница, перекидывающая мосты через моря, прикрывающая голые камни гор и сглаживающая расселины. И как только санный путь сделает поездку возможной, тебя неудержимо тянет вдаль, рождаются новые планы, и ты только и ждёшь с нетерпением, чтобы мороз покрепчал».

Глава 2

Мокрый снег

Что-то всё шло наперекосяк на этой охоте. Знаете, как бывает, – достаточно чему-то одному не заладиться сначала, и хорошо уже не выходит до самого конца. Или, как утверждает один мой приятель, большой реалист и знаток жизни, – «если начало предприятия хреновое, то конец будет вообще хуже некуда».

Не везёт

Дело было в середине сентября не помню какого года.

Сперва обалдуй-организатор забросил нас. трофейных охотников на снежного барана, группками по двое в места, где этот баран если и жил, то преимущественно в теории. Следы были старые, их было мало, и было не вполне понятно, оставили их звери год назад или три. Сразу после заброски полил дождь, и лил не переставая три дня. После этого дождя мелкие речки «переплюйки», которые обычно можно было переходить в коротких сапогах, превратились в пенистые потоки, вода по которым неслась белая, как хорошо взболтанное шампанское. Каждый переход через такой ручей превращался в отдельное мероприятие, которое порой занимало по полдня. А речек таких на десять километров пути попадалось штуки по три.

Потом дождь стих, но радости нам это уже не прибавило: мой товарищ промахнулся по большому медведю. Медведь был большой по-настоящему, килограммов на триста пятьдесят – четыреста, и такой трофей вполне мог примирить нас с некоторыми бытовыми неудобствами. Но большой медведь – видимо, не впервые за свою жизнь – доказал, что он не просто так достиг своего возраста и размеров. Почувствовав опасность для своей шкуры, он удрал по заросшему кедровым стлаником логу, так что хорошо рассмотреть мы его смогли только метров за шестьсот, то есть за пределом реального прицельного выстрела.

После снегопада.

В довершение наших неприятностей в тот самый день, когда нас на хребте должен был забрать вертолёт, этот самый хребет затянуло туманом, да так, что в тридцати метрах нельзя было отличить валун размером с дачный домик от кошкиной бабушки. А когда туман наконец рассосался, мы пришли к выводу. что необходимо как можно скорее двигаться в сторону ближайшего жилья с твёрдой крышей над головой, баней и электричеством – рыбацкой базе, которая находилась в двадцати двух километрах от места, где мы ожидали наш злосчастный борт.

«Вроде бы» и «может быть»

Утром обычно даже самые отпетые реалисты становятся оптимистами хотя бы на полчаса, и то утро не являлось исключением. Окаянный туман растворился в воздухе, небо на восходе солнца поползло тем сиреневым цветом, который обычно предшествует ясному дню, и только на северо-востоке, возле скалистого морского мыса, носящего ныне имя лейтенанта русской картографической службы Евреинова. клубились безобидные барашки кучевых облачков.

Может быть – безобидные. В наших краях, если говоришь о погоде, никогда не будешь вполне точен, если не употребишь выражения «может быть» и «вроде бы». Кстати, это относится к большинству природных явлений.

Ну так вот, маршрут наш был хорош, но не очень (в том смысле, что на Охотском берегу есть много мест похуже), через стланик напрямую лезть надо было не очень часто, валуны тоже составляли не больше одной десятой пути. До устья реки с рыббазой было семь сопочек, и все их предстояло преодолеть по гребню – именно вдоль гребней обычно идут магистральные медвежьи тропы.