Айн Рэнд - Показания перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности Страница 3

Моя точка зрения на фильм такова: я полностью верю мистеру Мейеру, когда он говорит, что он не делал коммунистический фильм. В его оправдание я должна сказать, что, просматривая картину, я отметила, что были предприняты усилия не допустить в нее пропаганду. Я верю, что он пытался не допустить в нее пропаганду, но кошмар в том, что идейная беспечность, непонимание того, что простая демонстрация этакого счастливого существования в стране рабства и страха ужасна, потому что это и есть пропаганда. Вы сообщаете людям, что жить в тоталитарной стране нормально.

Я бы хотела заметить, что ничто на земле не оправдывает рабства. Неважно, на войне или в мирное время вы не можете оправдывать рабство. Вы не можете говорить людям, что жить под игом нормально, и что каждый там счастлив. Если вы сомневаетесь, я просто задам вам один вопрос. Вообразите, что дело происходит в нацистской Германии. Кто-то написал сценарий милой романтической истории со счастливыми людьми под музыку Вагнера. Что вы скажете тогда, это пропаганда или нет, если вы знаете, какова была жизнь в Германии, и что за концлагеря там существовали? Вы никогда бы не посмели поместить подобную счастливую любовную историю в Германию, и по тем же самым причинам, вы не должны помещать ее в Россию.

М-р Стриплинг: У меня больше нет вопросов, мистер председатель.

Председатель: Мистер Вуд?

М-р Вуд: Я уяснил, что ваша личная критика фильма основывается на том, что условия, показанные в ней, являются перебором по сравнению с существовавшими в России на момент его сьемки, верно?

Мисс Рэнд: Вы сказали: перебором?

М-р Вуд: Да.

Мисс Рэнд: Фильм показывает людей...

М-р Вуд: Он показывает людей в России в лучших экономических и социальных условиях, чем на самом деле.

Мисс Рэнд: Верно.

М-р Вуд: И таким образом у среднего зрителя создается впечатление, что они лучше могли противостоять германской агрессии, чем делали это на самом деле?

Мисс Рэнд: В фильме этого нет. О войне в нем упоминается, но она особо не показывается.

М-р Вуд: Хорошо, я полагаю, вы помните из истории – вернемся к середине первой мировой войны, когда Россия тоже была нашим союзником против того же противника, с которым мы боролись и сейчас, и они были разбиты. Если бы остатки их соединений повернулись против нас, то это немало бы затянуло первую мировую, не так ли?

Мисс Рэнд: Мне так не кажется.

М-р Вуд: Не кажется?

Мисс Рэнд: Нет.

М-р Вуд: Как вы думаете, то, что мы поддерживали Россию в войне в тот момент, когда снимался фильм, шло нам на пользу или нет?

Мисс Рэнд: Это не имеет ничего общего с обсуждаемой темой.

М-р Вуд: Что ж...

Мисс Рэнд: Но если вы хотите слышать мой ответ, я могу ответить, но мне потребуется немало времени, чтобы сказать, что я думаю по поводу того, должны мы были или нет брать Россию в союзники в этой войне. Я могу, но сколько времени вы мне дадите?

М-р Вуд: Ладно, скажите, это затянуло бы войну, по крайней мере, рассматривая тот случай, если бы они были побеждены?

Мисс Рэнд: Я не могу ответить ни да ни нет, пока вы не дадите мне времени на длинную речь.

М-р Вуд: Но ведь существует достаточно серьезная вероятность, что мы бы тогда не выиграли войну вообще?

Мисс Рэнд: Я не знаю. С другой стороны, мы могли бы гораздо лучше использовать лендлизную поддержку, которую посылали им, для собственного блага.

М-р Вуд: Но в то время...

Мисс Рэнд: Я не знаю. Это вопрос.

М-р Вуд: Мы снабжали Россию всем лендлизным оборудованием, которое только могла произвести наша промышленность, не так ли?

Мисс Рэнд: Верно.

М-р Вуд: И продолжали делать это?

Мисс Рэнд: Я не знаю, было ли это решение мудрым вообще. Но если вы хотите обсудить мои военные взгляды – я не эксперт, но я попытаюсь...

М-р Вуд: Как вы тогда истолкуете, для чего был сделан фильм?

Мисс Рэнд: Я спрашиваю вас: какова могла быть связь между ложью о России и работой для нужд фронта? Я хотела бы, чтобы кто-нибудь объяснил это мне, потому что я действительно не понимаю, почему ложь может кому-то помочь и почему она может поддержать или нет Россию в войне. Каким образом?

М-р Вуд: Вам не кажется, что поддержка России была в интересах американцев?

Мисс Рэнд: Я не верю, что американцев надо пичкать какой-либо ложью, публично или приватно. Я не верю, что ложь практична. Думаю, что международная ситуация сейчас подтверждает мою точку зрения. Я не думаю, что было необходимо обманывать американцев относительно сущности России. Я могла бы вот что добавить: если люди, которые видели это, считали, что все в порядке и если, возможно, имелись причины быть союзником России, то почему эти настоящие причины не были озвучены перед американцами, почему не было сказано: да, в России диктатура, но вот вам причины, почему мы должны сотрудничать с ними, чтобы свергнуть Гитлера и других диктаторов. Конечно, в пользу этого есть аргументы. Пусть нам их назовут. Но как можно помочь работе для нужд фронта, говоря людям, что мы должны стать партнером России, и что в ней нет диктатуры?

М-р Вуд: Посмотрим, понял ли я вашу позицию. Из того, что вы сказали, я понял, что из-за их диктатуры мы не должны были принимать их помощь, чтобы добиться победы в войне против другой диктатуры.

Мисс Рэнд: Нет, я этого не говорила. Я не занимаю должность, на которой нужно принимать такое решение. Если бы занимала, я бы сказала вам, как бы я поступила. Но это не то, что мы обсуждаем. Мы обсуждаем тот факт, что наша страна была союзником России и вопрос стоит так: что мы должны говорить американцам о ней – правду или ложь? Если у нас есть причина сотрудничать, во что вы верите, то почему бы тогда не сказать правду? Скажите, да, это диктатура, но мы хотим быть ее партнером. Скажите, что можно пойти на сделку с дьяволом, как выразился Черчилль, чтобы победить другого дьявола – Гитлера. В пользу этого решения можно выдвинуть хорошие аргументы. Но зачем делать вид, что Россия не то, что она есть на самом деле?

М-р Вуд: Что ж...

Мисс Рэнд: Чего вы этим добьетесь?

М-р Вуд: Вы думаете, что чтение американцам проповедей о России, как о стране на грани краха, положительно подействует на их мораль?

Мисс Рэнд: Я не думаю, что чья-либо мораль может базироваться на лжи. Если нет ничего хорошего, что мы можем правдиво рассказать о России, то лучше ничего не говорить вообще.

М-р Вуд: Да, но...

Мисс Рэнд: Вы не должны выступать с обличением России во время войны, нет. Вы должны хранить молчание. Нет морального греха в том, что вы не говорите кому-то то, что могли бы сказать, но он есть, если говорить противоположность правды.

М-р Вуд: Спасибо, у меня все.

Председатель: Мистер Вайл?

М-р Вайл: Вопросов нет.

Председатель: Мистер Макдауэлл?

М-р Макдауэлл: Вы нарисовали весьма зловещую картину России. Вы сделали акцент на числе детей, которые несчастливы там. Что, в России больше никто не улыбается?

Мисс Рэнд: Если вы спрашиваете буквально, то практически нет.

М-р Макдауэлл: Они не улыбаются?

Мисс Рэнд: Не так, как показано. Если улыбаются, то случайно или в частной беседе. Но совершенно точно не на публике. Они не улыбаются в поддержку своей системы.

М-р Макдауэлл: И все, что они делают – это говорят о еде.

Мисс Рэнд: Верно.

М-р Макдауэлл: Я тут вижу большую разницу с теми русскими, которых я уже знаю, а я знаю многих. Неужели они не ведут себя как американцы? Не идут гулять по городу, чтобы навестить свою тещу или еще кого-нибудь.

Мисс Рэнд: Видите ли, это очень сложно объяснить. Почти невозможно втолковать свободному человеку, что значит жить при тоталитарной диктатуре. Я могу привести множество подробностей. Но я никогда не смогу полностью убедить вас, потому что вы свободны. Даже хорошо, что вы и вообразить не можете, на что это похоже.

Конечно, у них есть друзья и тещи. Они пытаются жить человеческой жизнью, но, поймите, она совершенно бесчеловечна. Попробуйте вообразить, каково жить при постоянном терроре, с утра до вечера, а ночью ждать звонка в дверь, когда вы боитесь всех и всего, живя в стране, где жизнь человека не стоит ничего, меньше, чем ничего, и вы это понимаете. Вы не знаете, кто или что вам грозит, потому что у вас могут быть друзья, которые за вами шпионят. Где нет законов и никаких прав вообще.

М-р Макдауэлл: Кажется, вы сказали, что приехали сюда в 1926-м. Вы бежали из России?