Борис Подопригора - Запомните нас живыми Страница 3

А вышли все-таки с достоинством. Совсем не так, как через пять лет входили в Грозный. Чего это стоило, знают немногие. Если бы только галоши, солярку да дрова жертвовали хозяевам дорог и перевалов! Уже в 1988-м у бандглаварей стали появляться, как мы их называли, исламские замполиты – талибы. Они отличались тем, что с советскими, как правило, не общались и любого парламентера встречали «приветливым взглядом исподлобья»: с вами, шурави, мы после поговорим… Логика времени в экспрессии лозунга: «Не допустить второго Мейванда!» Это название из истории другой войны – англо-афганской. Тогда, в ХIХ веке, из 17-тысячного английского корпуса в живых остались 46 человек, среди которых – прототип доктора Ватсона. «Мейванда» не было. Девятимесячный вывод войск, конечно, не всегда сопровождала медь оркестров. Да и за десять лет наш контингент обновился, в том числе в моральном смысле: были и такие, кто домой вез не только купленный в духане мельхиоровый перстень. Но вслед за привычным: «Я вас туда не посылал!» все с большей дерзостью Родина всем возвращающимся адресовала вопрос: «Вы понимаете, что вы – агрессоры, убийцы, к тому же позорно проигравшие войну?» Вместо задержавшегося ответа – слова из песни, которые уже никто не перепишет: «И отплясывают рьяно два безусых капитана, два танкиста из Баглана на заплатанной броне». Проигравшие ведут себя, пожалуй, иначе.

В полночь 27 декабря 1979 года первой по сухопутному маршруту на термезский мост через Аму-Дарью вышла боевая разведывательно-дозорная машина дислоцирующейся в Душанбе 201-й Ленинградско-Гатчинской мотострелковой дивизии. В 9.35 15 февраля 1989 года уже в обратном направлении речку Кушку пересек замыкающий последнюю колонну грязный танковый тягач. На его кузове сквозь снежную пелену читалось: «Ленинград – Всеволожск». Наверное, отсюда призывался один из последних солдат десятилетней афганской войны.

Она оказалась для каждого своей, в том числе в ее личном и узкопрофессиональном измерении. Офицер разведотделения Ферганской воздушно-десантной дивизии старший лейтенант Георгий Татур погиб недалеко от Кандагара в 1980 году – одна из первых афганских потерь среди моих коллег-переводчиков. В числе последних – капитан Андрей Шишкин, подорвавшийся 29 января 1989 года под Шиндандом по дороге к своим из расположения только что наконец «договорившегося» с шурави об их (нашем) свободном проходе домой отряда моджахедов…

Горячие краски Афганистана

Недоеденный арбуз ташкентской пересылки.Маленький образ. Потерянный? Брошенный?На полу таможенного зала.С Богом!Бесцветное марево Кабула.Краски, непривычные для европейского прищура.Ультрафиолетовые силуэты над палящим асфальтом.Развевающиеся одежды дерзко красивых героинь Шахерезады.Лицей.Орлиный профиль. Зеленая чалма.Семенящие фигуры в черном.Нейлоновые сетки паранджей.Шариат.Синий искореженный троллейбус.С персидской вязью маршрутной таблички.«…конечно же, нелепо кричать тебе на весь троллейбус:“Привет!”»Разноцветные пунктиры вагончиков – дуканов.Изящные блюдца японских динамиков.Сытные туши аполитичных дынь.Дуканщик деловито перекрашиваеткрасный прилавок в зеленый.Конформист?Восток – дело тонкое.…не тоньше купюры.Настырно гудящие «тойоты».Величаво жующие горбатые коровы.Жонглер – регулировщик в черном галстуке.Хозяин пяти углов.Дворец Амина на торжественном возвышении.Если пристроить к нему одиннадцать таких же,получится здание Двенадцати коллегий.Зачем? Диктаторы управлялись сами.Пристегните ремни.Вы умеете пользоваться парашютом?Спирали черного гула.Янтарные огни удаляющегося пригорода.«Меняю Купчино на Юго-Запад».Дрожащий тюльпанчик пилотского ночника.Ослепительные ромашки полуночных перестрелок.…к сердцу прижмет, к черту пошлет…Какая из них Венера?Соблазнит одним взглядом.Чтобы не думал о «стингерах».Буру бэхайр. Счастливого пути!Барбухайка. Мерседесовский кузов на зиловском шасси.Интеграция в действии.Аллах. Аляповатая автомобильная наклейка.Генералиссимус ветрового стекла.Унылая пятитонка глиняных куполов.Бирюзовые фонтаны минаретов.Какого цвета Герат?Наверное, старой Бухары.Могила Алишера Навои.Бесмелля-оль-рахман-оль-рахим. Вечность.Четки, барельеф Ленина, пистолет.Стол секретаря горкома.Кто кого?Цок, цок, цок, грузовое такси иранского квартала.Рубиновые гранаты по курсу за рубль – чек – 5  кг.5,45 х 30 в двух рожках, стянутых синей изолентой.Раскаленная броня. Возьми подушку. Вперед!Здесь не получают отделы,здесь берут караванымужчины – не по стечению хромосомных обстоятельств.На пыльном персидском ковре – спелыйхолодный арбуз, красный.КРАСНЫЙ!За сожженным КамАЗомбетонка свернет на Среднеохтинский…

Письмо из Афганистана

Сегодня я был почти дома.Впереди, в трех километрах,переливались разноцветные огни мирных перекрестковзасыпающей Кушки. Советский Союз.Не верится!

За спиной трассирующими очередямивозвращал к реальности всегда бодрствующий Афганистан.

Одни и те же купола сопок.Безразличная к пограничным знакам гипотенуза кривого шоссе.Одинаковые огни.Тут и там.

Только изо всех вечерних цветовзеленый здесь – самый редкий,видимо, слишком мирный…

А там – пять зеленых точек.Может, П-О-Ч-Т-А.

Ты меня слышишь?Ведь всего три километра…

…заполняя таможенный листок,опять придется отвечать на дурацкий вопрос:«Цель въезда в СССР?»

Я тебе доверяюсердцевидный клубок своей судьбы,который так трудно распутывается.

Может, тут ничего?«Барханы, барханы, барханы, барханы, как вдаль уходящий верблюд…»О чем пронзительно кричит муэдзин?Пространство, заполненное чужой жизнью?

Нужно ли доказывать, что Аллах не акбар?Или будем смотреть, как по «Клубу кинопутешественников»?Объяснять мир или изменять его?

Как быть с монастырем и уставом?В каком уставе записано, что учиться стрелять следует раньше, чем читать?

Не судите о… Побывайте в…– Вы кто? –  Лещинский, телевидение.– Сейчас. Ага. Вот. Не пускать. Оперативный сказал.

Пустой ящик. Надпись: ОК СНАР.Окончательно снаряженный.О’кей, чап. Давай, парень!

А может, здесь вообще лучше?Или они там, на мальцевском рынке?

Вдовы Афганистана!Верните кольцана правый безымянный.Ваши, ставшие ничьими,сгоревшие лейтенантывсе равно живеерумяных кооператоров.

Что вспомнится в ненастную погоду?Быть может, макраме из парашютных строп…Нет, не меняйте вы дверного кода,Он все равно когда-нибудь войдет…

И разлетятся испуганной стайкой…Гомон, бедлам.И опять все сначала…Что это? Смех? Или все же отчаяние?Вертится, вертится тумбалалайка…

Какая музыка была,Какая музыка звучала!

Ощущение – Афганистан

На ладони – четыре камешка:табачно-желтый,медсанбатовски-белый,прозрачный, как триплекс,черный, как гарь.

Афганистан-88.Зажму их в кулак. Вспомню.Желтоватая вязь верблюжьей колючкивперемежку с округлой кириллицейнаскоро разорванных писем. Успели.

Матерный лязг расхристанных БМП.Боже, даждь нам и днесь…Трогай!

Впереди и сзади за оранжевыми кабинами —мешки с мукой, синие МАЗы – еще с чем-то.И только? – Нет, конечно. Война.PQ. Какой только?

Утренние краски, которые Аллах скопировал с картин Рериха.Облака цвета гор – будто кто-то торопливый,закрашивая контуры, не особенно беспокоилсяо соответствии красок земле и небу.

Солнце еще только целится из-за гор.Напряженный, как натянутая нитка, горизонт.Лысые черепа глиняных куполов. Горшочек мечетимежду двумя стручками одиноких кипарисов.

Бородатые путники на обочине.Мутно-голубые глаза цвета посудного фаянса.Безразличие? Гашиш? Усталость?

– Я – Заря-22. Внимание. Справа караван.Нет, это – деревья. Передай зеленым (афганцам), чтобы сменили частоту.– Фриконс табдиль кони.

Сбитая бетонная панель с фамилиями на – ов и – юк.Остальное выщерблено автоматной очередью.

Фургоны, тенты, платформы.Кто-то их поставил на гусеницы и колеса,а потом включил серый конвейер дороги.Чья-то рука вывела: «Днепр – чемпион».На цистерне с водой.Что там впереди?

От бетонной пластины дорожного указателя —только арматурный скелет.Пройти бы 33-й километр.

– Почему встали?– Впереди обстрел.

Поперек – прерывистая ленточка «зеленки».Бьют оттуда.Ответные залпы. Тишина.Мерный гул двигателя БТР.

Внимательнее, внимательнее…

Закрась сверху голубым, снизу – желтым.Это и будет Афганистан. Самостийный Восток.Свеженасыпанная горсть буровских патронов.*Минное поле для колес. Так и есть. Спускает…

От следующего указателя – три костлявых прута.Сосредоточенные надгробия сожженных БТРов.Садистски выкрученные мосты КамАЗов.Разорванные туловища цистерн,похожие на ленты, упавшие с распущенных кос.

Извилистая муравьиная дорожка.Колонна продолжает путь.

Сгоревшие машины не сброшены в кювет.Дорога разбита так, что каждую строчку приходится выводить трижды.

Дорожный знак срезан под корень. Все. Базовый. Точка.

Заправились, перекурили, назначили замполита.Где этот старший лейтенант?Как не прибыл?У него ведь подозрение на тиф. Это не геройство, а дурость.Передай, я его к партийной ответственности…

Бетонка кончилась. Дальше – пыль.– Доложите минную обстановку.– Первые десять километров – удовлетворительная,затем – тяжелая, местами – очень…

…В Ленинграде и области утром пасмурно,днем и вечером – дождь, местами – с градом.

Все – на броню!Антенный прут стучит о каску.– Я – Сошка, я – Сошка. Справа – пуски…квадрат 2170, расход – 10. Засеки, откуда идут?– Квадрат 2170, понял. Сейчас обрабатываю.

На фоне разрыва – какая-то ширококрылая птица.

– Связист, где станция?..У них дома дети, а они с собой только хрен берут.– …и три рубля на всякий случай.

Солнцезащитные очки голого по пояс водителя танка.На башне: «Имени Сергея Лахно».Колонна продолжает движение.

– Кажется, все. Больше не пускают.– Постучи связиста по голове…– Товарищ полковник! Я взял для связи…– Для половой связи ты взял…

Стой! Мина. Рассредоточиться.В пятнашки – осколками?

Юркие ящерицы похожи на прыгающих воробьев.Щуплый тонкий колосок. Вырос из серого камняс геометрически правильными морщинками.Наивное, наивное небо.

Нервы напряженнее, чем когда раздается звонок в дверь,а ты … с неявляющейся членом твоей семьи…

– Повторяю, квадрат 2169, по улитке – 9.– 318-й! У меня один – все, один – ранен. Осколочный в голову.200 метров сзади —серо-сизая арабеска на небесном фоне.

– По местам. Ускорить движение.Смотришь на дорогу так,как будто под формованными кубиками вращающихся впереди протекторовхочешь увидеть самое-самое.

Мины. Только в этой жирной пылиможет завестись такая гадость.Цвет и вкус горчицы.

Идем вдоль «зеленки».

Вспомнилось: госпиталь.Накрашенная докторша в синей варенке.– Откуда? –  Ленинград, поликлиника на Гражданке.– Зачем вы здесь? –  Чтоб развестись.

– Ты кто? Сапер?Как же ты ее?..– Да я ее только…Крутит забинтованными культяшками.

Молчание такое, что слышен каждый такт работы двигателя.В отдельности.

Бирюзовое небо.Желтая степь с вкраплениями голубой гальки.Изумрудная зелень.Канареечные купола караван-сарая.Бежевая двугорбая гора, напоминающая притомившегося верблюда.Сарьяна бы!

Опять!Разрывов еще не слышно,но вдоль колонны серебристо-белые кулечки взрывов.Как будто кто-то пробует электрическую пишущую машинку:Ф-Ы-В-А – О-Л-Д-Ж, Ф-Ы-В-А – О-Л-Д-Ж.По клавишам. В ритме диско.ДШК. Кончился Сарьян!Еще одна арабеска. Справа. Перелет.Это – эрэс. Год – восемьдесят восьмой.Эсеры остались в восемнадцатом.

Черно-сизая граненая масса дыма.Попал.

Лучшие мгновения жизни нельзя повторить,но можно вспомнить тех, благодаря которым они стали такими.– Квадрат 2170. Держи под наблюдением квадрат 2170.

Ответная канонада. Рифленое железо под ветром.– Таблетка подорвалась.– Гущин! Твою мать, третий раз!Какого хрена он вылез перед танком…

По стенам модулей, в кабинах —разноцветная мозаика фотокарточек.Их больше, чем нас.

Недолет. Черный экслибрис долго стоит в пыльной взвеси.Еще взрыв – в форме ветвистого дереванад кладбищем-кабрестаном,своими одинаковыми белыми камешкаминапоминающими засахаренный миндаль.

Я – здоровый, 33-летний, усатый.Со мной ничего не случится!

Накрыло!Петляющий в ужасе афганец-сорбоз.Как он не упадет, ведь ладони прижаты к ушам.Упал.

– Сошка, Сошка!Из гранатомета подбит танк, который тащил разутого. Один – все.Один – ранен. Тот, который все, – внутри. Не можем вытащить.…работаем, работаем по «зеленке». Плотный огонь из гранатометов.Встали.Английская речь, как по «Голосу Америки». Корректировка огня.

– Товарищ полковник, советники…Вот с кем мы воюем!

– Вызвать сюда советника афганцев.– Двойка ближе к девятке – горит танк.– Отошли. Все спокойно. Обстреливают только эрэсами.

Каждый остающийся сзади рубеж кажется безопаснее.Почему-то захотелось спать.

– Сошка! Слева – от 10 до 12 караванов.В каждом – по 10 – 15 верблюдов.Отправляю разведгруппу… Помогите огнем.

Кто-то рассказывал: духи подъехали на автобусеи пошли в атаку на минометную батарею…Звук подходящего троллейбуса.Мина. Перелет. Пахнуло гарью. Близко.

Игольчатые кусты, похожие на ежей.А цветов нет.

На ходу срывая пыльную марлевую повязку,с брони спрыгивает чумазый подполковник:– Солдат, принеси чего-нибудь…– Товарищ подполковник, завтрак уже кончился,а обед еще не приготовили.– А лэнч?

Единственное лекарство от нервов – смех.Нервный, матерный, но смех.

– Прямое попадание эрэсом в энпэ. Один – тяжело…

А ведь правда: в Афганистане совсем нет цветов!

– Я – Сошка. Достать тело. Кто пошел доставать тело?Запиши: лейтенант Гончар, командир взвода,санинструктор рядовой Абдурахманов,рядовой Семашко.

Точно – в бензовоз!Черный бархатный дым. Контур джина с кулаками.В кабину бросается белобрысый младший сержант. Отвел.

Нет, не все еще стали наперсточниками.

– Сошка. Докладываю. Взорвалась боеукладка. Один обгоревший автомат.Плащ-палатку оставили там. Не понадобилась.

На месте свернутой палатки с крестом – стоптанные ботинки. И все.Спроси, тюльпан – в четверг?

Нас время возвратит в домашние заботы.И лишь бессонница тупой, душевной больюИзмучает, напомнив перелеты, недолеты…Тюльпаны, что тогда срывались с поля…

Долго шипит охотничья спичка, закури.Под брезентом – из-под бинтов – вихрастый чуб. Тюльпан будет в четверг.Какая разница для них, уснувших там?Пусть даже и отыщутся ответы…Все кончилось. Осталась пустота,Как пепел догоревшей сигареты.

Окровавленная вата вечернего неба.Белая, белая ночь.Огромная луна с пятнами, напоминающими бегущего бизона.Приснился угол Майорова и Исаакиевской,где учился кататься на велосипеде.

Утро. Пыль. Такая, что не видно колеи.Вязкая, жирная, холодная, чужая.Бетонка. За 9 лет будто бы сама война сделала ее удобной для мин:через каждые 3 метра бетона – 50 сантиметров грунта.

Вижу только то, что позволяет триплекс перископаПерелезть на броню? Лучше не стоит. Гранатовые места.

Вздыбленные над дорожным покрытием две бетонные секции,похожие на разведенные от изумления рукис растопыренными пальцами арматуры.Фугас.

Одинокий афганец,напоминающий русского крестьянина с плаката «Спасите от голода».

Барбухайка-грузовик. Везла знаменитые кандагарские гранаты.Съехала на полметра с бетонки.Под бывшим колесом – аккуратная полуметровая воронка.Вокруг – раскатившиеся рубиновые гранаты и еще что-то,бордовое, липкое…Боже, ведь это человеческие внутренности.Вдоль рваной колонны одуревшая лентопротяжкаотчаянно тянет Розенбаума и лысую Агузарову,бардов-афганцев и Пугачеву:«Глазам не верю, неужели в самом деле ты пришел?..»

Солнечный Афганистан.Ласковый и нежный.Зверь.Что в памяти запечатлелось? —Хрипение вальса БостонПод мат и под хохот – в них правда и ересь…Да буровский медный патрон…

Адидас