Зарема Ибрагимова - Горцы Страница 3

В годы Кавказской войны Чечня и Дагестан представляли собою вполне сложившийся единый хозяйственный механизм, а потому не случайно, что Чечня являлась не только частью государства-имамат, но и представляла собою важный элемент в составе экономической базы движения горцев Северо-Восточного Кавказа. Так, старший адъютант штаба Отдельного Кавказского корпуса Иван Норденстам прибыв летом 1832 года в Чечню, сообщал, что там производится хлеба больше, чем нужно» для прокормления жителей ее, которые почти всегда променивают избытки оного соседям своим кистинцам и лезгинам… на шерсть, бурки, грубое сукно и другие произведения». С подобными известиями перекликаются также сведения других авторов, писавших о Северо-Восточном Кавказе в XIX веке. Взаимозависимость между горными районами Северо-Восточного Кавказа и его равнинными территориями проистекала не только от разницы уровня их экономического развития, но и от различий основных видов их хозяйственной деятельности. Она, в свою очередь, основывалась на разнице естественно-географических условий среды проживания жителей равнин и гор30.

После завершения Кавказской войны изобильные просторы Юга стали «житницей империи», производя практически всю российскую пшеницу, там же было сосредоточено элитное отечественное животноводство. Так называемые черноземные районы Центральной России оставались регионами, производившими в основном овес и рожь31. «Карта урожая 1900 г. в 64-х губерниях Европейской России и Северного Кавказа» представляет количество злаков, приходившихся на 1 человека. В Грозненском округе этот показатель варьировался от 18 до 24 пудов32. По статистическим сведениям, представленным на карте по данным 1898 г., мы узнаем о том, что урожай ячменя в Грозненском округе был самым высоким по Российской империи, урожай овса также один из самых лучших, а озимая пшеница давала средний урожай. Урожай яровой пшеницы за 1898 г. был выше урожая озимой. Остаток яровых хлебов на душу населения за 1898 год в Грозненском округе был от 18 до 24 пудов. Остаток озимых хлебов был от 1,5 до 3 пудов (один из самых низких показателей по империи). Остаток всех хлебов на душу населения за 1898 г. в Грозненском округе был от 18 до 24 пудов. Такой же показатель был в Нальчикском и Хасав-Юртовском округах. Урожай сена на незаливных лугах в Грозненском округе был самый большой на Северном Кавказе-более 175 пудов с десятины. Урожай сена с заливных лугов-от 125 до 150 пудов с десятины, меньше чем в Сунженском округе, там урожай составлял 175 пудов33.

За 25 предвоенных лет (перед 1914 годом) посевные площади Северного Кавказа совершили громадный скачок-увеличились в 4 раза, с 3 до 12 млн. десятин. Численность населения за то же время возросла всего лишь вдвое. Прирост обеспечивался за счет интенсификации производства, прежде всего широкого применения сельскохозяйственной техники и повышения общей культуры хозяйствования. Дон и Северный Кавказ стояли на первом месте по росту посевных площадей на каждые 100 сельских тружеников России. В 1905–1913 гг. хлебные посевы выросли в Европейской России на 8 %, а в регионе-на 53 %. На каждые 100 сельских тружеников в Европейской России засевалось 82,2 десятины, а в Терской области 122,1 десятина. В 1901–1910 годах количество выращенного и собранного хлеба возросло в Кубанской области на 14 %, а в Терской области и Ставропольской губернии-на 25 %34.

По Северному Кавказу соотношение земледельческого и скотоводческого населения достигло к концу XIX века средних показателей по России. В Терской области доля населения, занимавшегося скотоводством, была наивысшей-около 60 тыс. человек, или 6,4 %; а в Кубанской области-самой низкой-около 37 тыс. человек, или 1,9 % от всего населения35. Уже в 60-70-х гг. XIX в. Северный Кавказ выдвигается на роль одного из центров тонкорунного овцеводства в России. Параллельно с этим идет рост мясо-молочного животноводства36. С 1883 по 1904 гг. в Терской области число овец выросло в два раза. В отличие от Кубанской области и Ставропольской губернии число тонкорунных овец на Тереке росло и в начале XX века, достигнув к 1908 году свыше полумиллиона голов. Грубошерстное производство возрастало только до начала XX века. Рост товарности скотоводства в Терской области способствовал расширению рыночных связей. Если по всей Терской области в 1878 г. было продано скота на 300 тыс. рублей, то уже в 1896 г. было продано всех видов скота на 1800 тыс. рублей. Произошел рост торгового оборота в 6 раз. Россия резко увеличила вывоз отечественной шерсти за границу. С 1871 по 1890 г. экспорт шерсти из Российской империи превышал импорт почти в 5 раз, и большая заслуга в этом принадлежала Кавказу37.

Даже в суровые военные годы хлеба в Чечне было вполне достаточно. В отчете наместника Кавказа за 1845 г. говорится: «Вообще недостатка в хлебе не было, чему лучшим доказательством служит то, что, по случаю заготовления провианта для продовольствия войск в настоящем году, большая часть оного была искуплена на месте в крае»38. Академик М.Н. Покровский в своей работе, подчеркивая исключительную важность для дагестанцев чеченского хлеба, писал: «…кто владел чеченской плоскостью, тот был хозяином и в горах Дагестана». Согласно имеющимся сведениям плодородная Сунженская долина «на которой чеченцы имели свои богатые обрабатываемые поля и тучные луга, снабжающие жителей не только сеном для прокормления их стад зимой, но и служащие изобильными пастбищными местами, для стад их горных соседей», служила житницей для Нагорного Дагестана. В Дагестанской области существовал своеобразный торгово-экономический центр, к которому тяготели жители Северного и Нагорного Дагестана, а также горной Чечни. Им являлся дагестанский аул Анди, куда в значительном количестве поступал чеченский хлеб. Разница в уровне экономического развития различных народов Северо-Восточного Кавказа регулировалась путем поддерживания активных хозяйственных обменов между ними. Это, в конечном счете, вело к установлению экономической зависимости одного общества от другого39.

В северокавказских предгорьях люди издавна занимались земледелием. Центральный Кавказ уже к 1700 году отличался от Западного меньшей лесистостью, что в основном было связано с очень активной хозяйственной деятельностью местных жителей. На северном склоне Кавказских гор, выше сравнительно узкого пояса широколиственных лесов в расширениях речных долин (в межгорных котловинах) были распространены горные луговые степи, остепененные луга с фрагментами березовых лесов, которые граничили с высокогорными лугами. Радиоуглеродным методом установлено, что начало хозяйственного освоения этих территорий, выразившееся в сведении грабово-буковых и сосновых лесов, относится к первым векам нашей эры. Дальнейший интенсивный выпас скота привел к распространению лугов на бывшей лесистой территории. Изменение растительного покрова и видов животных, в значительной степени способствовала миграция из предгорных степей представителей степной флоры и фауны, тогда как ранее такая миграция сдерживалась наличием лесного пояса40.

До середины XIX века Северо-Восточный Кавказ почти целиком был покрыт густым лесом. Кавказская война положила начало массовому истреблению лесных массивов. Исторические данные свидетельствуют о том, что в долине среднего течения Терека еще в начале XIX века доминировали пойменные лесные ландшафты. Пойменные леса состояли в то время из дуба, шелковицы, диких груш, яблок и различных кустарников. Некоторые представления о характере животного мира долины Терека в сер. XIX в. можно составить по работам Ю. Жидловского и К. Самойлова. Ю. Жидловский образно писал об обилии птиц в то время: «огнистые фазаны и тяжелые стрепеты летели навстречу путникам, а куропатки выбегали прямо на дорогу; дикие голуби и кулики разного вида покрывали берега реки; стаи журавлей и цапли бродили по болотам, а лебеди плавали по заливам; дикие утки и гуси, каравайки, чайки, жаворонки и другие птицы летали вокруг, наполняя криком окрестности…». Сообщая об обилии фазанов в этой местности в прошлом, отставной солдат говорил исследователю И.А. Ограновичу: «А фазаны! Как куры ходили!»41.

В начале XX века К.А. Сатунин писал о том, что «…леса непрерывной каймой.» покрывали берега Терека. По свидетельству Сатунина, в прежние времена в этих местах в изобилии водились такие дикие животные как олени, косули, кабаны42. В горной Чечне на Скалистой горе были найдены реликтовые виды растений: рододендрон кавказский (ледниковый реликт), реликтовая сосна Коха и другие редкие виды43. Из работ Д.А. Милютина мы узнаем, что в 40-х годах XIX века сразу за Сунжей начинались густые непроходимые леса. Почти вся Чеченская плоскость была покрыта ими, за исключением равнины между реками Аргуном и Гойтой44.

На Кавказе до начала массового уничтожения лесов повсеместно водились зубры. К началу XX века в естественной обстановке зубры сохранились только в северо-западной части Большого Кавказа, где они жили в диких и труднодоступных местах. Кавказский зубр шел большими шагами к исчезновению и был бы истреблен, если бы меры к его охране не принял вел. кн. Сергей Михайлович, который арендовал на 15 лет земли, где водились зубры. Эти земли принадлежали Кубанскому казачьему войску и сдавались великому князю «на право охоты».