Владимир Карпов - Люди долга и отваги. Книга вторая Страница 3

Петровский махнул товарищам рукой и вошел в вагон. И вот он снова в Питере.

С вокзала Григорий Иванович, не заезжая домой на Выборгскую сторону, отправился в Смольный пешком. Как и в июне после возвращения из ссылки, ему очень хотелось поближе увидеть революционный Петроград, подышать воздухом революции. Не спеша шел он по Невскому, мимо магазинов с зеркальными витринами, пустых мясных лавок, булочных. Его внимание привлекали тумбы, обклеенные воззваниями, постановлениями, декретами, прокламациями. По Невскому по-хозяйски маршировали отряды красногвардейцев, балтийских матросов. Шествовали демонстранты с красными флагами, лозунгами, транспарантами. Это волновало, вселяло уверенность в победе. Но Петровский заметил не только манифестации, торжественные шествия. Он видел и длинные очереди возле булочных. За хлебом люди, видимо, часами стояли на пронизывающем ветру.

По предложению Петровского из Никитовки в Петроград рабочие отправили несколько вагонов с пшеницей. «Это капля в море для миллионного города», — подумал он, вглядываясь в серые лица женщин.

Григорий Иванович почувствовал, что начинает зябнуть, поднял воротник пальто, пошел быстрее. Движение согрело его. Но в Смольный Петровского не пустили солдаты пулеметного полка, несущие охрану штаба революции. Часовой с винтовкой преградил ему путь:

— Пропуск, товарищ!

— Нет, дорогой, у меня пропуска, вызывай начальство.

Пришел комендант Смольного Мальков. Узнав Петровского, поздоровался:

— Идемте, провожу в приемную Совнаркома.

В этот момент там появился Ленин.

— Как раз вовремя! — встретил его Владимир Ильич. — Мы решили назначить вас наркомом внутренних дел. Рыков сбежал с этого поста.

— Владимир Ильич! — взмолился Петровский. — Назначьте другого товарища, а я буду его помощником.

— Во время революции от назначений не отказываются, — сказал Ленин и шутя добавил: — Дать Петровскому двух выборгских рабочих с винтовками, они его отведут в министерство внутренних дел, пусть тогда попробует отказаться. Прошу, — Владимир Ильич показал на дверь кабинета. — Заходите!

Петровский рассказал о работе большевиков на Украине, о том, какие задачи на данном этапе решают Советы. Передал просьбу харьковских товарищей прислать опытных партийных работников для налаживания работы Советов. По поводу национализации предприятий Владимир Ильич сказал:

— Такой декрет готовится.

Внимательно посмотрел на Петровского, на его уставшее лицо, спросил:

— У вас где семья, Григорий Иванович?

Не ожидая, что это может интересовать Ленина, Петровский смутился.

— В Питере все. Дома я еще не был.

— А вот это никуда не годится, они же волнуются, ждут, — пожурил Ленин и тепло добавил: — Хорошие сыновья у вас, настоящие революционеры, передайте им и всем вашим мои наилучшие пожелания.

— Спасибо.

— Как со здоровьем? — справился Ленин. Услышав, что здоровье нормальное, искренне порадовался: — Великолепно!

Владимир Ильич вкратце объяснил Петровскому, как представляет работу наркомата.

Не терпящую отлагательства задачу наркомата Ленин видел в организации Советской власти по всей России, во всех уездах и волостях. Установить прочную связь всех высших органов власти с местными Советами рабочих и солдатских депутатов, чтобы они взяли на себя руководство всеми сторонами местной жизни, проводили в деревне и в городе декреты и постановления ВЦИКа и Совета Народных Комиссаров.

— Дел у нас на повестке дня, как видите, архимного, — говорил Ленин. — А в вашем наркомате — особенно. Товарищи мне рассказывали о безобразиях, которые творятся в губерниях, даже в Петрограде, грабежах, насилиях. Имейте в виду: жулики наряду с богатеями — главные враги социализма. Их необходимо взять под особый контроль и расправляться беспощадно при малейшем нарушении правил и законов социалистического общества. Учтите это.

Наркомат внутренних дел должен был заняться и охраной общественного порядка, организацией новой, Советской милиции. Еще 10 ноября, через три дня после Октябрьского вооруженного восстания, по указанию В. И. Ленина от имени Наркомата внутренних дел было распространено Постановление об образовании рабочей милиции. Оно гласило:

«1. Все Советы Рабочих и Солдатских Депутатов учреждают рабочую милицию.

2. Рабочая милиция находится всецело и исключительно в ведении Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

3. Военные и гражданские власти обязаны содействовать вооружению рабочей милиции и снабжению ее техническими силами вплоть до снабжения ее казенным оружием.

4. Настоящий Закон вводится по телеграфу».

В память об этом событии ежегодно 10 ноября в нашей стране отмечается День Советской милиции.

В ведение наркомата Передали коммунальное хозяйство, медицинское и ветеринарное управления, иностранный отдел, ведавший всеми делами иностранцев в стране. Многие другие первостепенные задачи возлагались на НКВД, в том числе и продовольственное снабжение Петрограда.

30 ноября по предложению В. И. Ленина СНК рассмотрел кандидатуру Григория Ивановича Петровского на пост наркома внутренних дел РСФСР и принял декрет о его назначении.

В коллегию Наркомата внутренних дел вошли: М. К. Муранов, И. С. Уншлихт, Ф. Э. Дзержинский, М. И. Лацис, М. С. Урицкий, А. Г. Правдин, В. П. Антонов-Саратовский и другие опытные партийные работники. Заместителем наркома внутренних дел был назначен Феликс Эдмундович Дзержинский. На ордерах, подписанных им, указывалась должность: «Товарищ наркома внутренних дел». Ранее так называли заместителя министра.

— Нам надлежит сегодня же принять дела и покончить раз и навсегда со старым министерством внутренних дел, — объявил Петровский на первом заседании коллегии. — По данному предложению вопросы есть? Принято единогласно. И второй вопрос, — Петровский смущенно покашлял. — Среди нас есть некурящие товарищи. Я бы просил учесть это и не курить в комнате, то есть в наркомате, — поправился Петровский. — А сейчас поедем в министерство и приступим к приему дел.

— Когда-то мы предпочитали не иметь дела с этим учреждением, — пошутил Лацис.

— А теперь, назло врагам, будем управлять им, — ответил решительно Дзержинский.

Петровский встал, поправил дужки очков. Оделся.

— Пошли, товарищи!

Члены коллегии вместе с Петровским в шикарном «роллс-ройсе», на котором еще недавно ездил брат царя великий князь Михаил, подъехали к зданию министерства. Поблескивая серебряными фарами, черным лаком, автомобиль с членами коллегии НКВД остановился у подъезда. Заслышав шум мотора, из-за тяжелой дубовой двери появился седобородый швейцар. В черной шинели с золотыми галунами и позументами он застыл, как изваяние.

Петровский, Дзержинский, Уншлихт и Лацис прошли мимо швейцара в вестибюль. Под высокими сводами гулко отдавались их шаги. Поражали великолепие и пустота здания. От беломраморных лестниц, пыльных ковров, затянутых паутиной хрустальных люстр несло нежилым духом.

Петровский зябко поежился, словно очутился в склепе.

— Скажите, любезный, — обратился он к важному швейцару, — есть здесь кто-нибудь из старших чиновников?

— Их превосходительство товарищ министра-с и его помощник в кабинете изволят заниматься, — по-военному браво ответил швейцар.

— Спасибо, братец. Докладывать не нужно, — остановил Петровский швейцара. — Сами доложимся. А что чиновников не видно?

— Так что бастуют-с. Стало быть на службу не являются.

— Понятно.

Члены коллегии вошли в кабинет. Первое, что они увидели, был большой стол, накрытый зеленым сукном. Массивные обитые кожей старинные кресла. У стола никого не было. Но возле окна стояли два пожилых господина.

Члены коллегии посторонились, пропуская Петровского к столу.

— Здравствуйте! Я Петровский, нарком внутренних дел. Вот мой мандат, прошу ознакомиться, — Григорий Иванович положил на стол сложенный вчетверо лист бумаги.

«Превосходительства» прочли мандат и с недоумением и нескрываемым любопытством бесцеремонно разглядывали наркома и его спутников.

Петровский выдержал этот взгляд.

— Граждане, с завтрашнего дня предлагаю вам приступить к работе. Советская власть и я, как нарком, опытных чиновников приглашают сотрудничать.

Лица у чиновников перекосились, словно от зубной боли, а потом густо покраснели. Один из них буквально взревел:

— Пулю скорее пущу себе в лоб, чем пойду к вам!..

— В таком случае — не смею задерживать, — выпрямился Петровский. — Искренне сожалею.

Члены коллегии с Григорием Ивановичем прошли по кабинетам. В помещениях было пусто, ни одного человека не встретили. В канцелярии лежали нераспечатанные пакеты, письма, пачки неразобранных бумаг. Лацис прошел к шкафам, подергал за ручки.