Очерки дореволюционной истории Надеждинского района - Валентин Пак Страница 3

Для наглядности приведём сведения по Владивостоку. Всё его население, по Всеобщей переписи населения 1897 года, составляло на 28 января 28986 человек, среди них военных почти 12,5 тысяч. Военные – офицеры, солдаты, матросы – в категорию переселенцев, естественно, не входили. Но кто как не они осваивали наш край там, где выставлялись военные посты? Кто корчевал землю ираспахивалпервые огороды? Ктовозводилдороги, мосты, церкви, первые здания? Кто принимали отправлял почту? Солдаты линейных батальонов! Они же были и первыми пограничниками. Они, да ещё матросы Сибирской военной флотилии. Каково им было на краю света? Ответы на вопросы современников даёт мемуарная литература. Второй начальник поста Владивосток лейтенант флота Евгений Степанович Бурачек писал: «…B безлюдной точке, без всяких средств ни сверху, ни снизу, ни справа, ни слева… в роли Робинзона, где ещё требуется ничем и из ничего созидать, охранять, пропитывать, веселить, руководить, лечить…»

Заселение приморских земель в начале XX века шло параллельно с проведением аграрной реформы министра внутренних дел и председателя Совета министров Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина, который хотел сделать Россию великой и, имея реальную власть, кое-что успел. Идея реформатора была проста и заключалась в тесной логической связке: земля и люди. Он полагал передать земельные наделы в личную собственность крестьян, то есть планировал организовать фермерские хозяйства.

Подготовка к аграрной реформе началась именно с Дальнего Востока. По «Временным правилам для образования переселенческих участков в Амурской и Приморской областях» от 22 июня 1900 года, здесь уже тогда предусматривалось хуторское устройство.

В европейской части России хутора и отруба[4] насаждались в большинстве случаев насильственно, а у нас здесь – не иначе как с согласия обеих сторон: сельского общества и желающего отселиться. Кроме того, хуторские участки нарезались и заранее, до приезда новосёлов. Прибывший переселенец имел право владеть хутором единолично, не вступая в сельское общество.

Сделав первый шаг, Столыпин сделал бы и следующий, не оборвись его жизнь трагически – он был смертельно ранен в 1906 году во время террористического покушения. Закрепление собственности на землю стало бы логическим завершением реформы. О том, что собственность на землю – это краеугольный камень переселенческой политики, говорил с трибуны крестьянского съезда городской голова Никольска-Уссурийского отставной полковник Василий Калинин. Ссылаясь на «Обзор Приморской области за 1910 год», он подводил переселенческое «сальдо»: прибыли в край 16704 человека, бросили всё и выехали обратно 2737 человек. Причины возвращения на родину: по недостатку средств существования

– 33 %, из-за наводнений и таёжного характера земельных наделов – 21 %, вследствие тоски по родине – 18 %. Тех, кто возвращался, не удерживали здесь ни льготы, ни привилегии. Калинин по этому поводу высказывался однозначно: «В числе привилегий нет одной, по моему мнению, самой главной, а именно – нет права на собственность занятой земли. Это право предоставляется всем колонистам во всех странах мира, кроме России, и служит самым главным рычагом колонизации… Из всех собственностей земельная особенно дорога человеку, чувство собственности свойственно натуре человека…»

Свидетельство о заселении крестьянина на переселенческий участок

Именно в первые 40 лет от отмены крепостного права происходило формирование слоя первопоселенцев, как их позднее назовут, крестьян-старожилов. Они сами выбирали себе места, часто занимали участки и гораздо больше 100 десятин[5] – свободных площадей хватало. В Раздольненской волости образовались селения старожилов: Раздольное, Городечное, Кедровские хутора (Оленевод), Тереховка, Нежино, Кипарисово. Численность крестьянского населения Раздольненской волости составила к 1902 году 1328 человек.

Особо стоит сказать о казаках. У них льготы, взамен усердной службы, были ещё более весомыми. Рядовому составу полагалось по 30 десятин земли на мужскую душу, плюс по 10 десятин в станичный запас. Начальствующий состав имел право на пожизненный земельный надел: в размере 200 десятин обер-офицер и 400 – штаб-офицер. Правда, впоследствии, в начале XX века, комиссия помощника Приамурского генерал-губернатора генерала Аркадия Семеновича Беневского выработала иную норму казачьего надела – вкруговую 50 десятин на мужскую душу.

Когда через весь Уссурийский край пролегла железная дорога, добираться на далёкую окраину стало проще. Новосёлы стремились в дальневосточный край, но свободных земель оставалось не так много. И «Временные правила», вступившие в силу 22 июня 1900 года, вместо 100-десятинного семейного надела давали теперь право максимум на 15 десятин удобной земли[6] на мужскую душу, включая и лесной надел.

Новые правила размежевали старожилов-стодесятников и переселенцев-новосёлов. Более того, как указывалось в издании Переселенческого управления «Справочная книжка для ходоков и переселенцев на 1911 год», теперь уже «правительство никого не приглашает на переселение». Интересный, живой, а главное, честный документ! Сохраняя орфографию, приведём несколько пространных выдержек из него, чтобы составить реальное представление о ситуации в предреволюционные годы.

«На переселение должны подниматься люди сильные, здоровые и обладающие деньгами… а семьям слабосильным и малоимущим надо совершенно отказаться от мысли о переселении. Не следует доверять никаким россказням, что пособия выдаются щедро. Правительство выдаёт беспроцентную ссуду, которую придётся возвращать. Ссуда эта к тому же не так велика, чтобы на неё можно было в Сибири устроиться самостоятельно, тем более что обыкновенно и выдают эту ссуду по частям… Не следует верить, что такая ссуда, по закону, будто бы… всем и каждому. В законе точно установлено: в случае нужды и в местах, наиболее трудных для заселения – до 200 рублей».

Потратиться новосёлам предстояло ещё как. «Если нанимать на корчёвку рабочих, то это обойдётся от 80 до 150 рублей на десятину, стало быть, надо считать от 50 до 100 хороших мужских подёнщин. Огород в первый год водворения ещё можно успеть посеять, а уж для полевого посева едва ли какая семья приготовит земли, поэтому надо рассчитывать прожить целый год с семьёй покупным хлебом… Пахать надо железным плугом, в четыре и более лошади… Жизнь на Дальнем Востоке вообще дорога… хлеб в муке стоит 1 р.20 к. – 1р.70 к. за пуд, лошадь – 80-120 р., корова молочная – 100–150 рублей». Для сравнения, в Забайкалье лошадь стоила 45–50 рублей, корова – 30–40.

В некотором роде путеводитель для переселенцев

Временный паспорт ходока.

«Чтобы устроиться на Дальнем Востоке, надо привезти с собой не менее 400–500 рублей на семью. С этими средствами при правительственной ссуде – до 200 рублей на семью – сильная семья на подходящем земельном участке безусловно