Олег Химаныч - Кузькина мать Никиты и другие атомные циклоны Арктики Страница 31

В дальний поход я все же сходил, дослужил свой срок на Б-79 и демобилизовался 19 сентября 1959-го. Перед увольнением ко мне подошел начальник медицинской службы бригады подлодок подполковник В.А. Аристов и сказал — лет 5–6 ты должен хорошо пинаться, иначе впереди будут большие проблемы

После службы я остался в Северодвинске, поступил на Севмашпредприятие. Года через три или четыре стал замечать — пропал аппетит, быстро теряю вес, ухудшилось самочувствие — временами темнеет в глазах, появились боли в затылке. Меня положили в больницу, и здесь впервые поставили диагноз — «лучевая болезнь». Пролежал я несколько месяцев, подлечился, но все равно потерял около 30 килограммов, и с той поры так и не могу набрать свой прежний вес.

Врачи предлагали мне уехать из города, давали третью группу инвалидности. Я же боялся этой самой инвалидности в молодом возрасте, потому что не хотел переходить на низкооплачиваемую работу. Отец мой погиб на войне, под Ленинградом, мать — инвалид, получала мизерную пенсию и жила в деревне с моим младшим братом, так что мне еще приходилось помогать им. И потом, не имея жилья, куда я мог уехать с женой и ребенком, которому исполнилось три года?

Врачи меня поняли, из сочувствия на инвалидность не посадили, я так и продолжал работать, хотя следом навалились болезни — заболел желудок, появилась опухоль в правом боку. Меня поставили на учет в поликлинике с диагнозом — язва желудка. Я же старался не замечать своих болячек, ведь нужно было кормить семью, учить детей. В 1967 году, когда родилась вторая дочь, со мной случилось что-то непонятное — перестал чувствовать боли от порезов, ссадин и уколов. И вот как только врачи меня сняли с учета, начались новые беды. Сначала — прободная язва. Срочно сделали операцию, а потом еще одну — на желудке, и еще удалили аппендицит. Потом стал мучить остеохондроз, снова опухоль в правом боку. Ее пытались удалить — не получилось. Наконец, еще один диагноз — увеличилась щитовидка. Весь этот набор болезней преследует меня с Новоземельского полигона.

Я отработал на Севмашпредприятии 35 лет, участвовал в строительстве и сдаче многих атомных подлодок, работал добросовестно — награжден двумя орденами Трудовой Славы, медалями. Так же честно и служил, выполнял свой воинский долг, не был трусом. У меня нет обид и жалоб на своих командиров, и бывших руководителей страны я ни в чем не виню — испытания ядерного оружия нужно было проводить, а без участия в них людей это невозможно.

Я не верю в счастье, но верю в судьбу — если было на роду написано прожить такую жизнь, так тому и быть, значит, нужно было пройти через все это. Но сейчас уже настало время получить все компенсации и льготы нам, испытателям ядерного оружия. У меня пока хорошая память, все, что написал о службе на полигоне, все это чистая правда, и стыдно должно быть государству, которое забыло о наших подвигах и страданиях.

Уроженец Одессы Виктор Сергеевич Ясинский — участник первых испытаний ядерного оружия на Новой Земле. В период с 1955 по 1957 год он служил в звании старшины на морском буксире, который не только обеспечивал транспортировку грузов и проведение испытаний на Новой Земле, но и аварийно-спасательные операции в районе полигона. После увольнения в запас Виктор Сергеевич работал на Севмашпредприятии, за доблестный труд награжден орденами и медалями.

— Родился я в южном морском городе — Одессе, здесь окончил школу и здесь же поступил в медицинское училище ВМФ. Но через какое-то время забрал переводную в Одесский аварийно-спасательный отряд — АСО. Там я был на практике, и мне очень нравилось. Первое время был матросом, а затем поступил в Балаклавскую школу водолазов, учился и после определился вольнонаемным в воинской части при АСО.

Приспело время служить, а призывался я там же, в Одессе, командир АСО каперанг Малафеев предложил оформиться в отряде. Получалось — служить рядом с домом. Но тогда, в 50-е, с этим делом было строго, в том смысле, что такая служба не поощрялась — ведь рядом с домом всегда много соблазнов. Да я и сам для себя решил — попрошусь на корабли.

Военкома нашего хорошо помню — полковник Ананьев, Герой Советского Союза. Он меня выслушал и согласился: служба дома — не служба, но и предупредил: будет очень трудно, будет тяжелый район плавания На его последнюю фразу тогда я внимания не обратил, а потом, уже через годы, вспоминал много раз. Потому что уверен — военкомовские уже знали, что и где меня ждет, но сказать прямо не могли, из-за секретности.

Вот слышу от некоторых, мол, мы тогда уже про бомбу знали, то-то и то-то видели. Не верю я этому. Все так строго секретили, что разглядеть, разузнать, понять что-либо было невозможно, даже если очень захотеть. А тайну вокруг испытаний на Новой Земле начинали обеспечивать задолго до первого взрыва. Я сам в этом убедился.

Призывников-одесситов набрался целый эшелон. Повезли нас сначала в Таллин, потом в Палдиски. Здесь — школа подплава. Командовал ею каперанг Анатолий Михайлович Коняев — известный подводник, он звание Героя получил еще до войны, за финскую кампанию. Я был у него в первом выпуске. Снова учился водолазному делу, но уже полтора года. Опыт у меня был еще с Черного моря, и в школе подплава мне тоже предлагали остаться. Но я подумал, поразмыслил: нет, хочу на корабли.

Нас таких набралось человек двадцать, всех отправили обратно в Таллин. И вот здесь-то и начались, как сейчас говорят, «непонятки».

Сначала две недели нас продержали в Таллине в полной неизвестности, что и зачем, и никуда не дергали. Потом вдруг команда — собирайтесь. Привезли в балтийскую базу Порккала, направили в команду трофейной немецкой подлодки. Лодка старая, механизмы изношенные, грязи — по самые пайолы. Вскоре пришлось сдавать ее на металлолом. После этого — отпуск, а по возвращении новое назначение — на старый, и опять же, трофейный финский броненосец береговой обороны. Наши его переименовали в «Выборг». Вот на нем, это уже в апреле 1955-го, стали нас вызывать на собеседование с офицерами особого отдела. Заходили мы в кают-компанию поодиночке, а потом в разных углах ее анкеты заполняли, длиннющие — до чего же долго! В конце офицеры объявляют — все, берем вас, ребята. А куда и для чего?!

Еще две недели просидели в Таллине, но уже за пределы части — никуда! Наконец, направили меня на паровой морской буксир постройки финской фирмы «Крейтон-Вулкан». Новехонький спасатель, ему даже имя присвоить не успели, машина — 800 сил, скорость — 18 узлов, бытовые условия, каких мы еще не видели, все новое, финское — вплоть до подушек и постельного белья.

Командиром спасателя был капитан-лейтенант П.Ф. Меретяков, старпомом — Ю.Д. Макаров. Где служить предстоит, они тоже не знали, и конечно, у меня в голове вопрос: зачем особистам на броненосце анкеты писали?

Вот прошли размагничивание, «сбегали» в море на мерную милю, сдали задачу № 1 и перешли в Ленинград. Ошвартовались у моста Шмидта. Здесь поставили на наш буксир гирокомпас, мощный авиационный прожектор, погрузили ЗИП, второй аварийный насос.

А стояли и грузились мы не одни. Из Кронштадта подошел такой же новый буксир, а с ним еще один, правда, поменьше. Дали нам всем троим наименования: МБ-101, МБ-102 и МБ-90. Тогда же мы погон лишились, и на штоках поутру уже поднимали не Военно-морской флаг, а государственный, то есть — гражданский. Когда же стали в док, на дымовой трубе буксиров нарисовали красную полосу, серп и молот. Никакой принадлежности к ВМФ! Дальше больше: сдали личное оружие, у кого оно было, отобрали фотоаппараты, даже карандаши — и те изъяли.

Месяц нас тащили в доках по каналам, из Ленинграда до Беломорска. Здесь подошли к последнему шлюзу — № 19. Отсюда уже идти своим ходом — в Архангельск. На буксиры стали подвозить машинами уголь и воду. Углем заправились, водой закачались и пошли.

Старпом у нас был из бывших летчиков, отличный штурман, но на беломорском фарватере заплутал — сели мы на камни. Правда, сами с них и снялись, но корпус слегка помяли. Поэтому, как пришли в Архангельск, сразу стали в док «Красной кузницы». Вышли из ремонта, там же, в Архангельске загрузились углем и водой под самую завязку, пошли на Новую Землю — в Белушью губу. Вот только там непонятные вещи и закончились — объяснили, наконец, что к чему, поставили задачу.

Сначала наш МБ-101 впрягли на грузоперевозки — таскать крупный несамоходный лихтер «Чукотка». МБ-102 дали такой же лихтер, назывался он «Шилка». Вот и работали на линии между Новой Землей и Молотовском. Чего только не возили — и строительные материалы, и технику, а техника, как говорится, одно новье.

Хочу сказать, техники на Новой Земле угробили множество. Скажем, привозим автомобили. Новенькие! Выгрузились. Как их с причала в часть перегонять? А шоферов, тех не хватало. Тогда выстраивают солдат. — Кто умеет водить автомашину? — Я! — Выйти из строя! Будешь шофером. — Кто еще? — Я в деревне водил трактор. — Выйти из строя! Давай, пробуй. Солдат сел за руль, ключ повернул, машина завелась, подергал рычаги — едет потихоньку — Хорошо! И ты будешь шофером.