Андрей Солдатов - Новое дворянство. Очерки истории ФСБ Страница 33

1 СЕНТЯБРЯ 2004 ГОДА более сорока террористов, вооруженных автоматами и гранатометами, похищенными во время рейда на Ингушетию, захватили школу в городе Беслане в Северной Осетии. В заложниках оказались более 1100 человек, из них 770 детей7.

В первые же часы после захвата школы террористы расстреляли больше десяти человек, взрослых мужчин, и выбросили их тела из окон школы во двор. При этом первые два дня террористы требовали от властей, чтобы переговоры вели президенты Ингушетии и Северной Осетии, а также детский врач Леонид Рошаль. Каждому переговорщику, заходившему в школу, они разрешали забрать несколько заложников, демонстрируя таким образом свою готовность к переговорам. Например, террористы позволили войти в школу бывшему президенту Ингушетии Руслану Аушеву и в качестве знака доброй воли отпустили 26 человек.

Однако боевики отказывались разговаривать с журналистами, заявляя, что те могут быть информаторами ФСБ. (Известную журналистку Анну Политковскую могли пустить в школу, но 1 сентября ее преднамеренно — как считала она и сотрудники редакции «Новой газеты» — отравили в самолете по пути в Беслан. Результаты ее медицинских анализов исчезли из клиники, в которую она попала, что укрепляет подозрения в причастности спецслужб к этому отравлению.)8

3 сентября, в пятницу, на третий день захвата заложников, ничто не предвещало штурма. Оцепление вокруг школы, в котором стояли солдаты-срочники, было ослаблено, новая военная техника не подходила.

К утру пятницы появилась информация, что террористы готовы разрешить медикам забрать тела расстрелянных заложников, которые два дня пролежали на траве у школы. Боевики позволили четырем врачам из МЧС подъехать к школе на машине скорой помощи — и тут в школьном спортзале, где держали всех заложников, прогремело два взрыва.

Было 13:05 3 сентября.

ВЗЫВЫ ПРАКТИЧЕСКИ СНЕСЛИ крышу над спортзалом и часть стены. В панике дети побежали из спортзала.

Террористы открыли огонь, в ответ спецназовцы начали штурм здания.

Когда началась стрельба, офицеры Центра специального назначения (ЦСН) ФСБ, обученные действиям при захвате заложников, оказались не готовы к такому внезапному развитию событий. И хотя в Беслане было достаточно спецназовцев, две штурмовые группы из десяти оказались в 30 километрах от города, где они отрабатывали штурм на здании, аналогичном бесланской школе9. Некоторые офицеры ЦСН, оказавшиеся в этот момент рядом со школой, были без бронежилетов, но все равно побежали к спортзалу.

Когда из школы понеслись дети и террористы открыли по ним огонь, выхода у спецназовцев не было — они начали штурм школы. Десять офицеров погибли — это самые большие потери ЦСН за всю историю его существования.

Спецоперация быстро превратилась в городской бой. Местные ополченцы, по большей части отцы или родственники заложников, выносили на руках детей из школы. Другие с автоматами и ружьями бежали к школе. Около 14:00 кто-то из них крикнул нам: «Нужны охотничьи патроны — найдите!» К этому времени бой вышел далеко за пределы школы. Кто-то стрелял, кто-то, сообразив, что боевики могут попытаться скрыться, пытался задерживать террористов. На наших глазах двое местных ополченцев схватили женщину, заподозрив в ней террористку, — от расправы ее спасло только появление мужа.

Спустя три часа группы вооруженных людей неясной принадлежности продолжали охотиться друг за другом вокруг школы. Примерно в 17:00 нам удалось подобраться прямо к школе — где мы и остались стоять среди десятков осетин. Стрельба в школе и вокруг продолжалась. В это время государственные телеканалы в Москве сообщали о завершении штурма. В 18:00 Cолдатову позвонили с радио «Эхо Москвы» — как раз в этот момент раздался очередной взрыв. «Что происходит? — прозвучало в телефонной трубке. — Нам сказали, что операция давно закончилась. Что это был за звук?»

На самом деле последний взрыв прогремел в 23:15 — взорвался снаряд, выпущенный из танка 58-й армии, прикомандированной к оперативному штабу: стреляли в трех последних боевиков, спрятавшихся в школьном подвале. За эти три дня погибли 334 заложника, из них 186 детей. Это была катастрофа.

СОБЫТИЯ В БЕСЛАНЕ оказались жестокой проверкой способности российских спецслужб действовать в условиях крупномасштабного захвата заложников и противостоять терроризму в целом. К спецоперации были привлечены все силовые министерства и элитные спецподразделения, но их работа напоминала ход сломанных часов: все детали на месте, каждая из них работает, но весь механизм оказался неисправен.

С самого начала стало ясно, что Беслан — катастрофа общенационального масштаба. Но боясь ответственности за возможный провал, генералы ФСБ в Москве сознательно позиционировали это событие как местный кризис.

По новым правилам, установленным в ходе только что прошедшей реорганизации, руководить спецоперацией должен был командир одной из 12 групп оперативного управления. Но его подчинили главе ФСБ Северной Осетии Валерию Андрееву.

В первый же день Путин направил в Беслан директора ФСБ Николая Патрушева и министра внутренних дел Рашида Нургалиева, однако они покинули республику при первой же возможности10. Оба высокопоставленных чиновника не доехали даже до города. Они приземлись в аэропорту — и тут же улетели в Москву11.

Захват школы произошел в 8:00, а к полудню руководители ФСБ и МВД уже успели слетать в Беслан и вернуться обратно в Москву, чтобы предстать перед Путиным12. «Я не встречал Нургалиева и Патрушева в Беслане», — свидетельствовал позднее Валерий Андреев, руководивший операцией. Этот вопрос — были ли Нургалиев с Патрушевым в Беслане — задавался на заседании Верховного суда Северной Осетии по делу единственного оставшегося в живых террориста, Нурпаши Кулаева, 15 декабря 2005 г.13

Через год после трагедии, 2 сентября 2005 года, Владимир Путин встретился с членами комитета «Матери Беслана». На встрече его спросили: «Почему не появились в Беслане 1 сентября Патрушев и Нургалиев, которые были в аэропорту и улетели?.. Почему кто-то из них не остался?» Путин ответил: «Бывает так: много генералов и они друг другу мешают. Поэтому они улетели»14.

Но хуже всего то, что было создано два оперативных штаба: первый, официальный, возглавлял Андреев, глава ФСБ Северной Осетии, во второй входили генералы ФСБ из Москвы. Два заместителя директора ФСБ, Владимир Проничев и Владимир Анисимов, — официально значились «консультантами» Андреева, при этом круг их полномочий так и не был определен. На судебном заседании 15 декабря 2005 года Андреев упомянул, что директор ФСБ Патрушев сказал ему, что задача Проничева — «оказание практической помощи в проведении операции». В чем заключалась миссия Анисимова, никто так и не сообщил.

Боясь вызвать озлобление местного населения, силовики не смогли организовать нормальный периметр безопасности вокруг захваченной школы. Это привело к спонтанному штурму, оказавшемуся неожиданностью как для террористов, так и для спецназа.

Лучше всего к критической развязке оказались подготовлены местные жители: они первыми мобилизовали людей и машины для эвакуации заложников из горящего здания школы, и это показало, насколько оперативный штаб был не способен к проведению спасательной операции.

В Беслане в эти дни находилось несколько высокопоставленных силовиков, среди них было два заместителя директора ФСБ и группа генералов, в том числе Александр Зданович, которого авторы этой книги встретили 3 сентября неподалеку от оперативного штаба. Несмотря на такое количество генеральских звезд в городе, складывалось впечатление, что оперативному штабу не хватало полномочий и вместо спланированной операции по освобождению заложников в Беслане произошел вынужденный штурм школы и беспорядочные уличные бои, которые закончились только через много часов танковыми залпами. Все выглядело так, как будто операция по освобождению заложников произошла спонтанно и проходила без всякого руководства.

В 14:00, когда стрельба продолжалась уже почти час, мы вдруг увидели Эдуарда Кокойты, президента Южной Осетии, который приказывал российским солдатам выставить посты вокруг школы, чтобы террористы не ушли из города.15 Президент другой страны, он тоже был одним из тех, кто в момент штурма принимал решения.

БЕСЛАН СТАЛ ЖЕСТОКОЙ и кровавой демонстрацией несостоятельности руководства российских спецслужб, их неспособности принимать эффективные меры в кризисной ситуации и нежелания нести ответственность. Три кошмарных дня хаоса и неразберихи унесли жизни 334 заложников, из них 186 детей.

14. Угроза терроризма и ответ Кремля

ПОСЛЕ «НОРД-ОСТА» И БЕСЛАНА родственники погибших, журналисты, политики и общественные организации призывали провести парламентское расследование терактов и ответных действий спецслужб.