Серийные убийства в Австралии. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин Страница 33

на том этапе данная небрежность ничем Куку не грозила, поскольку в базе данных полиции его отпечатков пальцев не имелось. 7 октября Кук влез в дом, расположенный в том же районе, что и квартира, обворованная ранее. Чтобы попасть внутрь, Эрик без особых церемоний разбил стеклянную вставку на входной двери, просунул руку внутрь, дотянулся до замка и открыл его изнутри. Действовал, как видим, грубо и без затей. Он проверил холодильник, разжёг камин, а затем поджёг мебель, стоявшую неподалёку. Когда пламя распространилось по дому и снаружи раздался сигнал подъехавшей пожарной машины, Кук бежал через заднюю дверь, чрезвычайно довольный собою. По этому адресу он ничего не украл, просто поджёг чужое жилище – и это было так весело!

Через полмесяца – 20 октября – Кук влез в квартиру богатого адвоката, проникнув в помещение через небольшое окошко в ванной комнате. Соседка увидела вора, расхаживающего по комнатам, и вместо того, чтобы вызвать полицию, решила задержать преступника лично. Странный, конечно, ход мысли, но объяснить подобную логику можно лишь тем, что люди в те времена мало сталкивались с уголовниками и не отдавали себе отчёт в том, чем чревато подобное намерение диванного героя, в данном случае – героини. В общем, дамочка дождалась, пока Кук вышел из квартиры, и погналась за ним. Эрик легко убежал, так что бытовой подвиг не состоялся.

Эрик Кук в дни своей первой молодости. Настоящий гремлин, разве что перепончатых лап нет. Господь Бог при изготовлении эдакой рожи явно пренебрёг тонкими инструментами, отдав предпочтение киянке и широкой стамеске. Причём сильно тупой… Зубы, кстати, у Эдгара на этой фотографии уже не свои – в 1951 г. он оплатил стоматологическую операцию, во время которой удалил все свои зубы и вставил протезы. С тех пор зубы являлись, по-видимому, наиболее привлекательным элементом его облика.

В Новогоднюю ночь Эрик Кук влез в квартиру вдовы, проживавшей вместе с несовершеннолетним сыном, съел найденные на кухне фрукты и устроил поджог. Отойдя от дома на некоторое удаление, преступник с большим удовольствием смотрел на разгоревшийся пожар и действия пожарных. Было весело!

8 февраля 1949 г. весельчак Кук проник в дом журналиста, расположенный всего в 3-х кварталах от его места жительства (Кук тогда проживал вместе с бабушкой в доме №51 по Линдсей-стрит в Северном Перте). Не найдя денег и ничего не украв, Эрик по своей традиции съел кое-какие продукты, обнаруженные на кухне, после чего устроил поджог. Для того, чтобы максимально увеличить ущерб, он открыл все вентили газовой плиты. Взрыва не произошло лишь по счастливому стечению обстоятельств. На бутылке, в которой хранился керосин, использованный преступником для поджога, остались отпечатки его пальцев. Эти отпечатки совпали с теми, что удалось обнаружить на месте кражи 15 сентября 1948 г.

Через несколько дней после поджога дома журналиста, а именно – 17 февраля 1949 г. – Кук украл наличные деньги из дамской сумочки, которую увидел через открытое окно ванной комнаты. Забрав деньги, он вернул сумочку на место и убежал, довольный своей находчивостью.

В день своего 18-летия Кук проник в квартиру, в которой проживала семья с маленькой девочкой. Не найдя наличных денег, преступник устроил очередной поджог и испражнился в детскую кроватку. С каждым разом градус веселья нарастал!

Но веселуха эта закончилась неожиданно для Кука и совсем невесело. 25 февраля около полуночи он проник в дом, в котором спали его жильцы. Хотя Кук разулся и отправился путешествовать по дому в носках, женщина услышала странные звуки и разбудила мужа. Последний был сантехником, человеком простым, с крепкими запястьями и тяжёлыми кулаками, звали его Айвен Ельчич. Айвен живо подскочил с кровати и метнулся за смельчаком, дерзнувшим помешать его заслуженному отдыху. Кука он нашёл в ванной, тот начал было блеять что-то про то, что он живёт по соседству и с пьяных глаз перепутал дом, но сантехника Ельчича оправдания не впечатлили, и он принялся попросту избивать придурка с туфлями, зажатыми в подмышках.

Эрик едва убежал! Хотя бежать пришлось быстро, ибо сантехник был очень зол… При этом вор потерял свой фонарик с отпечатками пальцев на корпусе. Особый цимес случившемуся придало то обстоятельство, что он действительно жил неподалёку от дома четы Ельчич и назвался своим настоящим именем – Эрик. Кстати, полиция тоже считала, что вор обретается где-то неподалёку и надо лишь приложить немного стараний, чтобы его отыскать. Полицейские пошли по району «мелким чёсом» и 12 марта постучали в дверь квартиры, в которой Кук проживал с бабушкой. Хотя Эрик всё отрицал, совпадение примет было слишком красноречивым! Его забрали в полицейское управление, «прокатали пальчики» и… дальнейшее оказалось делом техники.

Сообразив, что дело – табак и запираться бессмысленно, Кук признался в своих похождениях, может и не во всех, но в тех, что описаны выше. В своё оправдание он рассказал о том, что великодушно пожертвовал часть похищенных денег в Фонд Красного Креста, помогал материально матери и вообще никогда не ел досыта. Дескать, потому был вынужден воровать. По этим же самым причинам он, без сомнения, поджигал дома, кромсал одежду и гадил в детскую кроватку…

Как только Кук сделал признания в кражах и поджогах, его моментально уволили с воинской службы.

Первоначально дело Кука числилось за т. н. Детским судом, рассматривавшим обвинения против несовершеннолетних. Сие выглядит довольно забавным, учитывая, что Эдгар являлся военнослужащим. То есть власти Австралии доверили ему огнестрельное оружие и дали право убивать, выполняя приказ, но продолжали юридически считать ребёнком! Первое заседание упомянутого суда прошло 23 марта 1949 г. Затем подсудность изменилась, и дело было передано в Общеуголовный суд Перта.

Перед началом процесса Генеральный инспектор психиатрических больниц штата Западная Австралия Эдвард Томпсон лично осмотрел Эдгара Кука. По мнению специалиста, Кук, безусловно, не был психически больным или умственно неполноценным, проблемы его коренились в недостаточной социализации и неумении приспособиться к нормам «мира взрослых». Томпсон указал на наличие у Кука серьёзных проблем со здоровьем, которые преследовали его с самого раннего детства, к моменту прерывания обучения в школе в возрасте 14 лет Кук уже имел целый комплекс психоневротических отклонений.

Этим общим утверждением Генеральный инспектор, однако, не ограничился. Он обратил внимание на ряд довольно странных и противоречивых утверждений, сделанных Куком во время собеседования. Так, например, тот утверждал, будто ему не интересна одежда других людей и он не фетишист, однако его поведение свидетельствовало об обратном. Кук заявил, будто его не интересовал огонь и он никогда не смотрел на устроенные им пожары, однако во время следствия он рассказывал детективам, что обычно задерживался неподалёку от места поджога и следил за действиями пожарных. При этом он с самым серьёзным видом утверждал, будто не хотел, чтобы огонь уничтожил чужое имущество и, поджигая одежду, вовсе не рассчитывал вызвать большое пламя. Имелись и иные необычные утверждения, насторожившие Томпсона, который в своём заключении допустил возможность того, что Кук находится на пороге шизофрении.

Генеральный инспектор предлагал суду вынести Эдгару приговор и выпустить его условно-досрочно с обязательством пройти стационарное обследование в психиатрической больнице и лечение, если в том возникнет необходимость. Своё заключение Томпсон подписал 13 мая, а уже через 11 дней судья в упрощённом порядке вынес приговор, которым Кук осуждался на 3 года с правом освобождения через 2 или 3 месяца на условиях, предложенных Генеральным инспектором психиатрических больниц штата Томпсоном.

Уже после вынесения приговора, но до прибытия в тюрьму, Кук в очередной раз заехал в больничку. Всё началось с того, что он не подчинился полицейскому конвоиру, и тот без долгих колебаний ударил его прикладом автоматической винтовки в лицо. Эрик потерял сознание, потом пришёл в себя, и у него началась рвота, которая продолжалась с перерывами 3 дня. Его доставили в тюремную больницу, лицо у Кука к тому времени сильно опухло, он постоянно терял сознание, и никто не мог поставить ему диагноз. Переломов на его голове не оказалось, видимых следов удара прикладом не имелось. В конце концов, в историю болезни вписали диагноз «синусит» и лечили от него, хотя всем было