Генри Шлезингер - Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ Страница 35

Хотя тайниковые операции были наиболее безопасными, Толкачев предпочитал личные встречи, полагая, что они не более опасны, чем тайники, поскольку куратор должен быть уверен в отсутствии слежки, направляясь на встречу или закладывая тайник{191}. Его кураторы были с ним частично согласны, поскольку новая техника OTS значительно улучшила обнаружение слежки.

Толкачев имел доступ к огромному числу технических документов, но испытывал трудности в их копировании{192}. Фотокамера, которую легко закамуфлировать, была бы лучшим решением этой проблемы. За 20 лет до этого фотокамера «Минокс» третьей модели хорошо поработала на Пеньковского, но с ее помощью можно было копировать документы только в абсолютно безопасных условиях{193}. Несмотря на свои малые размеры, эти коммерческие миниатюрные камеры не предназначались для скрытого использования. С их шумными затворами, без автоматической подачи пленки после съемки кадра и слабыми возможностями для фотографирования документов, эти доступные изделия не были подходящими для проведения агентом секретного фотографирования в условиях повышенного риска{194}.

Толкачеву нужна была специальная фотокамера, которую он мог бы скрыто использовать во время работы, например, за столом, как это делал TRIGON. К сожалению, ЦРУ не хотело рисковать специальной фототехникой, передавая ее непроверенному и необученному агенту. Однако OTS нашла выход, изготовив маленькую закамуфлированную фотокамеру и экспонометр, которыми снабдили агента, заложив их тайник в феврале 1979 г.{195}

В лаборатории OTS эта фотокамера работала превосходно, однако Толкачев делал множество ошибок. Относительно низкая чувствительность фотопленки, которая хоть и была выше, чем у «Минокса», требовала дополнительного освещения при съемке документов. Небольшое щелканье затвора, которое могло привлечь внимание, также заставляло агента волноваться. В дополнение к этому он решил, что слишком сложно фиксировать фотокамеру во время съемки. И потому более чем на дюжине кассет, которые Толкачев передал своим кураторам в апреле и июне 1979 г., большая часть снимков не читалась.

Толкачев попросил другую камеру, и ему передали Pentax МЕ 35 mm SLR с обычным штативом, который можно было прикрепить к спинке стула, чтобы зафиксировать фотокамеру. Теперь снимки получались превосходные, но фотографировать агент мог только дома и в одиночестве{196}. Однако все эти ограничения не сказались на его энтузиазме и не снизили темпы копирования документов. В октябре и декабре 1979 г. он передал 150 кассет стандартной 35-мм фотопленки, которые содержали высококачественные снимки, полученные с помощью камеры Pentax.

Через год работы с Толкачевым ЦРУ решило, что ему можно доверить более современную спецтехнику. В октябре 1979 г. OTS направила ему две свои лучшие миниатюрные фотокамеры с объективом 4 мм и еще четыре – в декабре. Эти фотокамеры могли делать до 50 снимков на одну кассету и могли быть закамуфлированы под бытовые предметы, такие как авторучка, зажигалка или губная помада.

Новые проблемы возникли в декабре 1979 г., когда институт Толкачева ввел новые нормативы секретности. Из-за этого агент уже больше не мог брать неограниченное число закрытых документов из библиотеки института. Ранее Толкачев в библиотеке обещал вернуть документы к концу рабочего дня и спешил домой, чтобы их сфотографировать. По новым нормативам секретные документы могли выдаваться, но только если получивший их сотрудник оставлял свой пропуск в архиве. Это означало, что фотографировать документы дома больше не получится.

Однако Толкачев смог начать фотографировать документы в туалете на работе. В феврале у него было уже более 200 кадров на четырех кассетах, но агент все равно был недоволен маленькой фотокамерой, жалуясь на необходимость дополнительного освещения, трудности фиксирования камеры, которая иногда работала со сбоями.

Толкачев сообразил, как можно снова снимать документы у себя дома, и предложил ЦРУ изготовить точную копию своего пропуска, чтобы оставлять его в архиве, а с помощью другого выходить из института. Агент сделал цветную фотографию своего пропуска и описал все процедуры прохода в здание. Однако неожиданно для всех были отменены новые ограничения в целях безопасности, поскольку персонал архива оказался не готов к новым правилам.

Отмена ограничений позволила Толкачеву снова фотографировать документы дома фотоаппаратом Pentax. Но тут возникла другая проблема – время года. Зимой Толкачев носил гораздо больше документов под одеждой, чем летом. Работа продолжалась, и в июне 1980 г. Толкачев на встрече с резидентом передал более 200 кассет 35-мм фотопленки, и это был его рекорд.

Несмотря на снятые в НИИ ограничения, художники OTS работали над изготовлением дубликата пропуска. В октябре 1980 г. Толкачев попросил ЦРУ изготовить еще одну копию – карточку с перечнем документов, которые агент брал из «секретного» архива. Толкачева беспокоило возможное расследование, во время которого могли обратить внимание на его библиотечную карту. Чистая карточка помогла бы ему избежать ненужных вопросов и не ставила бы под угрозу весь процесс копирования.

Осенью 1980 г. для Толкачева была изготовлена новая система радиосвязи SRAC, которую до него использовал Поляков. Это спецустройство второго поколения могло передавать полную машинописную страницу текста, снижало, таким образом, количество личных встреч и повышало безопасность работы с агентом. Система агентурной связи Толкачева, названная DISCUS, состояла из двух одинаковых комплектов, один находился у куратора и другой у агента. Размер одного комплекта соответствовал двум пачкам сигарет. В комплект входили: малогабаритная съемная антенна, зарядное устройство с дополнительным блоком аккумуляторов, русская или английская клавиатура и инструкция. Перед началом радиообмена агент и куратор готовили сообщения, набирая его текст по одной букве на клавиатуре. Во время набора сообщения DISCUS сам шифровал и затем сохранял информацию в своей памяти. Для сеанса радиосвязи требовалось не более трех секунд. Система связи DISCUS использовала более низкий радиодиапазон, чем BUSTER. Полученное на DISCUS сообщение автоматически расшифровывалось для чтения на маленьком экране, встроенном в лицевую панель.

Толкачев получил DISCUS в марте 1981 г., однако из-за поломки и замены на новый комплект смог успешно воспользоваться им только через несколько месяцев.

Применение новой спецтехники повлекло за собой изменение всех элементов агентурной работы, которую специально разработали для мероприятий в Москве. Согласно плану связи, Толкачев перед сеансом радиообмена сообщениями ставил сигнал белым мелом на заранее выбранной телефонной будке на маршруте, который обычно использовали сотрудники ЦРУ. Как только сигнал был установлен и считан, агент и куратор должны были попасть в зону радиообмена. Такую систему радиосвязи в ЦРУ назвали «электронный тайник»{197}.

Тем временем OTS изготовила дубликаты пропуска и библиотечной карточки Толкачева, которые были переданы Толкачеву в марте 1981 г. Агент, не раздумывая, быстро подменил в библиотеке свой лист перечня на новый, будучи уверенным, что теперь он в безопасности, по крайней мере, в течение ближайшего времени. Пропуск пришлось возвратить, так как его цвет немного отличался от оригинала. К счастью, дубликат пропуска пока не требовался, поскольку агент все еще имел возможность фотографировать документы у себя в квартире.

Для гарантированных контактов с агентом в критических ситуациях Толкачеву также передали бытовой коротковолновый радиоприемник, демодулятор к нему (сделанный в OTS) и два одноразовых шифрблокнота. Эта система односторонней радиосвязи, названная в ЦРУ IOWL (Interim One Way Link), была более совершенной, чем та, которую использовал Пеньковский 20 лет назад{198}. Однако из-за тесной квартиры и проблем со временем для радиопередач эта система была не вполне удобной для Толкачева.

В ноябре 1981 г. в институте опять ввели ограничения на выдачу секретных документов, и для выхода на улицу вновь потребовался пропуск, который нужно было сдавать в архив. В OTS уже изготовили новый дубликат пропуска, но Толкачев опять его вернул из-за разницы в цвете. Понимая технические трудности, с которыми столкнулись художники OTS, пытавшиеся воспроизвести точный цвет пропуска, который они видели только на фотографии, Толкачев предложил ЦРУ передать свой пропуск на два месяца, на время отпуска в январе – феврале 1982 г. Однако куратор посчитал это слишком рискованным. Безопасность Толкачева была важнее.

В марте 1982 г. Толкачев пошел на внеплановый контакт с ЦРУ, во время которого передал куратору часть внешнего покрытия своего пропуска, чтобы OTS смогла сделать дубликат нужного цвета.