Александр Кадетов - Аквариум – 3 Страница 37

– Почему бы нет, – ответил Андреев, – с удовольствием. Я ее хорошо знаю в лицо, броская симпатичная блондинка. Она по пятницам всегда там.

– Хорошо, – продолжал Дроздов, – давай договоримся: в следующую пятницу вместе поедим за покупками в супермаркет. Только к тебе одна просьба. Об этом никому.

– Ну что вы, Сергей Николаевич, вы же мне уже говорили, – обиделся Валентин.

Когда Дроздов и Андреев приехали в супермаркет, блондинка не появилась. Пришлось убираться не солоно хлебавши. Только на третий раз загадочная незнакомка оказалась в супермаркете. Удалось не только ее разглядеть, но и сфотографировать и проследить за ней до ее дома. Для этой цели Дроздов привлек двух оперативников из резидентуры с опертехником, которые все аккуратно выполнили так, что даже Андреев ничего не заметил.

Получив фотографии и адрес местожительства иностранки, Дроздов легко установил ее личность и место работы. В справочнике дипкорпуса в Испании она проходила как сотрудник посольства Великобритании Элизабет Грин.

Собственно, на этом все и закончилось бы, если бы не одно обстоятельство, которое заставило по-иному взглянуть на всю эту проблему.

Дроздов регулярно встречался с одним из своих агентов, который работал автомехаником в небольшой мастерской по ремонту автомобилей. Сергей познакомился с ним два года назад, попав в небольшую аварию. Гомес, как звали агента, блестяще восстановил его автомобиль. С тех пор у них завязалось знакомство, которое переросло в доверительные отношения. Испанец восхищался Советским Союзом и выражал готовность бескорыстно нам помогать, хотя какими-то конкретными агентурными возможностями не обладал. Некоторые начальники отрицательно относились к этому знакомству, упрекая Дроздова, что он возится с Гомесом, напрасно теряя время.

– Ведь от него толку, как от козла молока, – упрекали его в Центре.

Но у Сергея была своя точка зрения на такую категорию людей в разведке. Его опыт убедительно свидетельствовал, что такие маленькие, но преданные люди иногда делают великие дела. Дроздов продолжал поддерживать и укреплять доверительные отношения с Гомесом, получал наводки на интересных людей, ставил ему различные посильные для него задачи по изучению оперативной обстановки в стране.

На одной из встреч Гомес рассказал Дроздову, что один его хороший знакомый электрик, обслуживавший периодически здание местной контрразведки, был свидетелем, как испанские контрразведчики демонстрировали в кинозале двум приехавшим американским дипломатам видеозаписи каких-то любовных сцен. Знакомый утверждал, что это были, по его мнению, русские мужчина и женщина, потому что он слышал русские слова. Он работал в соседнем помещении, из которого было небольшое окно в кинозал, и стал случайно свидетелем демонстрации. Один из американцев был лысый, небольшого роста.

Информация Гомеса насторожила Дроздова. Судя по описанию, испанскую контрразведку посещал резидент американской разведки в Испании Эндрюс. Возможно, рассуждал Дроздов, испанская контрразведка получила какие-то компрометирующие записи на советских граждан и поделилась ими с американцами, которые могут воспользоваться этим материалом для шантажа при вербовке. Перед Сергеем вставал вопрос. Если это так, то кто из советской колонии мог быть этими мужчиной и женщиной? Он пытался анализировать, сопоставляя время событий с людьми из совколонии, которые в это время находились в стране. Фактов явно было недостаточно, чтобы делать какие-либо выводы. Можно было строить только догадки, предположения, гипотезы. Но не хотелось излишне рисковать, чтобы попросить Гомеса побеседовать еще раз с его знакомым и выяснить дополнительные детали: обстановку, как выглядели мужчина и женщина, которых тот видел. На очередной встрече с агентом Дроздов все же решил посоветоваться с ним и завел разговор о его знакомом электрике и о демонстрации видеозаписи в здании контрразведки. Дроздов спросил Гомеса, мог бы он при встрече со своим приятелем вновь завести разговор о демонстрации фильма в здании контрразведки? Может быть, тот вспомнит какие-нибудь детали, подробности, обстановку. Гомес ответил, что может вполне поговорить с другом на эту тему, поскольку речь там шла о сексе, а такие разговоры не могут вызвать какие-либо подозрения.

Электрик не смог вспомнить особых деталей, которые могли бы прояснить ситуацию, так как разглядывал эту сцену всего несколько секунд, опасаясь, как бы его не заметили. Единственно, что он помнил: женщина была блондинка, а речь – русской. Бездоказательно напрашивался вывод, что мужчиной мог быть Лобков, женщиной – Валентина Миронова.

Проанализировав имевшуюся информацию, Дроздов коротко доложил ее в Центр и просил проверить англичанку.

Москва долго молчала. Наконец пришел лаконичный и не очень понятный ответ: Грин, настоящая фамилия Элизабет Суальски, является кадровым сотрудником английской контрразведки МИ-5. Центр благодарил Дроздова за важную информацию и приказывал впредь до получения дополнительных указаний никаких мероприятий контрразведывательного характера по англичанке, Лобкову и Мироновой не проводить.

Дроздов был ошарашен ответом. «Центру виднее», – подумал дисциплинированный офицер и прекратил работу по этой проблеме.

Между тем события вокруг Лобкова развивались с головокружительной быстротой и по не предвиденным ни ЦРУ, ни КГБ, ни ГРУ сценариям.

Незадолго до сообщения Дроздова Центр получил информацию, которая заставила принять экстренные меры. А произошло следующее.

В одной маленькой стране в резидентуре КГБ под надежной «крышей» работал опытный разведчик Крылов Родион Николаевич. Он был предпенсионного возраста. Эта – третья долгосрочная зарубежная командировка. Родион Николаевич был очень надежный, честный, преданный родине человек.

Крылову на командировку не ставили вербовочных задач, так как у него на связи был ценный агент. Требовалось другое: стопроцентная надежность, поскольку другие каналы связи с агентом были затруднительны. Учитывая личные качества Крылова, Центр поставил перед ним такую сложную локальную задачу по руководству ценным источником, освободив его от других разведывательных и вербовочных задач. Разведчик встречался с агентом три-четыре раза в год, но должен был быть готов в любой момент выйти по его сигналу на встречу. Родион Николаевич один или с женой регулярно совершал вечерние моционы, прогуливаясь практически по одному и тому же маршруту, на котором в условном месте мог стоять сигнал от агента. Система связи работала надежно и безотказно. Центр был доволен работой Крылова.

Однажды, совершая свою обычную вечернюю прогулку, разведчик проходил парком мимо скамейки, на которой сидел мужчина. Было темно, несколько тусклых фонарей плохо освещали дорожку. Поравнявшись с мужчиной, Крылов услышал:

– Добрый день, Родион Николаевич.

– Здравствуйте, – машинально ответил на приветствие Крылов, повернув голову в сторону мужчины и стараясь разглядеть незнакомца. – Простите, но не имею чести с вами быть знакомым.

И хотел уже продолжить путь, но вдруг снова услышал, как незнакомец продолжал на русском языке с довольно сильным акцентом:

– Родион Николаевич, будьте любезны, я задержу ваше внимание всего на минутку, но эта минутка, уверяю вас, принесет вам много пользы.

Крылов остановился, подошел ближе к мужчине и, разглядывая его, сказал:

– Хорошо, я вас внимательно слушаю. Что вы хотите?

В голове у Родиона мелькнула мысль, наверное, какой-нибудь русский эмигрант, сейчас начнет изливать свою душу или еще что-нибудь в этом роде. Правда, внешний вид и русская речь незнакомца подсказывали, что перед ним, по всей вероятности, не русский.

– Родион Николаевич, – начал между тем вновь незнакомый мужчина. – Я сотрудник ЦРУ, офицер безопасности в посольстве США, Майкл Зингер. Хочу предложить вашей стране сверхсекретную информацию.

Сначала у Крылова мелькнула мысль, что перед ним провокатор или шизофреник, с которыми ему уже приходилось встречаться раньше, в предыдущих загранкомандировках. В Голландии был случай, когда к нему в офис пришел один шизик, который предлагал ему перпетуум-мобиле, и Крылов не знал, как выпроводить его. Он хотел уже отмахнуться от навязчивого незнакомца дежурной фразой: я такими делами не занимаюсь, но что-то задержало разведчика.

– А почему вы, господин Зингер, собственно, обратились ко мне? И откуда вы знаете мое имя и отчество? – невольно резко спросил Родион Николаевич.

– Очень просто, – спокойно отвечал цэрэушник. – По долгу своей службы я о вас знаю много. Вы кадровый работник КГБ, дважды работали за рубежом: в Штатах и Голландии. В Нидерландах засветились из-за своей активности. Мы вам сели на хвост и не давали работать, вам пришлось уехать из страны досрочно. Кстати, ваше начальство умно поступило: спецслужбы готовили устроить провокацию и с шумом выдворить вас из страны. К вам я обратился, конечно, не случайно. Вы по нашей шкале вербуемости имеете индекс «О», то есть к вам, по нашим понятиям, бесполезно подходить с вербовочными предложениями, вы абсолютно надежный человек. А мне как раз и нужен такой человек, абсолютно неподкупный. Вы мне подходите лучше всех, учитывая еще то обстоятельство, что вы офицер КГБ.