Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова» Страница 38

Такова была цель. Что касается средств, то Гейдрих в качестве одного из руководителей гестапо теперь занялся объединением всех полицейских служб немецких земель под крылом СС, превращая опытных профессионалов в надежную охрану режима. К нацизму это не имело никакого отношения: как обычно, идеология мало интересовала этого прагматика. Он подбирал не убежденных нацистов, а людей, знающих свое дело. Именно таких он нашел среди офицеров мюнхенской криминальной полиции, которые вовсе не делали секрета, что им отвратительна эта новомодная СД.

Старший инспектор Рейнхард Флеш со своими коллегами Генрихом Мюллером, Йозефом Губером и Йозефом Майзингером со дня на день ожидали, что их уволят, потому что все они, кроме старого борца Майзингера, который маршировал с Гитлером 9 ноября 1923 года, более или менее поддерживали в прошлом Баварскую народную партию или другие демократические группировки. Правда, Мюллер держался твердо, приговаривая: «Ничего, пусть только придут эти новенькие… Мы еще посмотрим, кто кого». Но угроза висела и над ним.

Коренастый, с бычьей шеей и лицом деревенщины, инспектор криминальной полиции Мюллер (1900 года рождения) во время войны был летчиком на Западном фронте, а в 1919 году поступил на службу в мюнхенскую полицию. Первое его дело было связано с расстрелами заложников в период баварской Красной республики; с тех пор он стал фанатичным антикоммунистом. При Веймарской республике он отвечал за антикоммунистический сектор в политическом отделе полиции Мюнхена и по наблюдениям руководства баварских нацистов был «самым ярым противником коммунизма», не склонным строго придерживаться закона в своих действиях. Однако там же отмечалось, что на другой работе и, если бы ему это приказали, Мюллер таким же точно образом действовал бы и против правых, поскольку он очень честолюбив и при любой власти будет стремиться отличиться перед начальством. Партийные руководители в Мюнхене не уверены были насчет его перспектив в новой политической полиции. Хуже всего, что его тесть, Дишнер, возглавлял издательство Баварской народной партии. В общем, разные люди, характеризуя Мюллера, сходились в одном: едва ли такой полицейский чиновник приемлем для нацистов.

Однако все это вовсе не смущало Гейдриха, если дело касалось такого профессионала, как Мюллер. В новой полиции нашлось место всем членам группы Флеша, включая даже Губера, которого терпеть не могли партийные власти, поскольку он считался главным антинацистом среди местных полицейских чинов. Рассказывают, что Гейдрих вызвал к себе Губера и показал ему список кандидатов на увольнение, где значилась и его фамилия. За этим последовала короткая беседа, после которой Гейдрих уже знал наверняка, что Губер, как и другие служаки из мюнхенского полицейского управления, будут ревностно и не обременяя себя излишней щепетильностью служить новому порядку.

Внутренний меморандум мюнхенской нацистской организации от 9 марта 1937 года предостерегал, что не следует доверять защиту режима таким однозначным личностям, как Мюллер, который, выслуживаясь перед начальством, еще недавно преследовал национал-социалистов и именовал великого фюрера «безработным иммигрантом» и «австрийским бродягой».

Между тем Мюллер и другие были готовы отплатить Гейдриху за его терпимость безусловным повиновением, ведь вместо того, чтобы выгнать, их вроде бы даже продвинули – зачислили всем скопом в СД. Но Гейдрих с его холодным расчетливым умом не принял во внимание возможный побочный эффект этой операции. Впрочем, тогда его едва ли можно было просчитать. Хоть они и вполне готовы были пришить драгоценные буквы «СД» себе на рукава, но вплоть до конца Третьего рейха эти люди в глубине души сохранили аллергию на СД. Это обстоятельство было одним из фактов, которые помешали СД получить контроль над гестапо.

Эта компания – не единственные профессионалы, завербованные Гейдрихом. В Берлине произошла подобная история с группой Артура Небе, такого же хорошего специалиста в своем деле и ловца случая, как и Генрих Мюллер. Небе (1894 года рождения) во время войны был лейтенантом инженерных войск и с 1920 года служил в берлинской криминальной полиции. Потом он вступил в СС, стал группенфюрером, но впоследствии казнен как участник заговора 20 июля 1944 года. Эрнст Кальтенбруннер, преемник Гейдриха, дал ему тогда характеристику, не слишком отличающуюся от той, что наградили Мюллера мюнхенцы: «Двуличный субъект с нездоровым властолюбием, всегда готовый беспощадно разделаться со всяким, кто мешал его карьере». Кальтенбруннер был отчасти движим гневом против «предателей»-заговорщиков, но все же эта характеристика Небе не так далека от действительности, разве что Небе во многих случаях занимал еще более циничную позицию.

Этот подозрительный, загадочный человек работал в разных отделах полиции – боролся то с наркотиками, то с воровством, а к нацистской партии прибился в 1931 году, когда Веймарская республика уже ничего никому не могла предложить, а нацисты обещали полиции и деньги, и оборудование, и много чего. Небе стал членом-спонсором, потом вступил в СА, перевелся оттуда в гестапо, где стал главой административного отдела. Об этом он скоро пожалел, потому что оказался между двух огней: с одной стороны команда Гиммлера – Гейдриха, а с другой – протеже Геринга Рудольф Дильс, первый глава гестапо. Небе послал Гиммлеру компромат на Рема в надежде выбраться из гестапо на другие хлеба; надежда сбылась лишь отчасти.

Была и третья группа образованных профессионалов, завербованных Гейдрихом в разных частях Германии; среди них оказался будущий ближайший соратник и одновременно противник Гейдриха доктор Вернер Бест. Он родился в 1903 году в Дармштадте, в семье почтового чиновника. Он изучал право в университетах Фрайбурга, Франкфурта и Гессена. Пылкий националист, поклонник сильного государства, ученик Эрнста Юнгера, видевший романтику в вольном корпусе, считавший войну «необходимой и естественной формой бытия», а закон не более чем орудием в борьбе за власть, он был убежден, что стремление отдельных индивидов к власти должно быть тождественно тенденции к усилению государства в целом, поскольку «чем более централизованным и сильным является государство, тем оно совершеннее».

В 1931 году Бест встретился с группой нацистов на ферме Боксгейм и ознакомил их со своими идеями – на словах и в письменном виде (в дальнейшем они получили название «боксгеймских документов»). Он предлагал совершить переворот с переходом власти в руки руководства СА и установлением жесткого порядка, вплоть до казни без суда. Какой-то нацист-ренегат сообщил о планах Беста полиции, и вследствие этого он был лишен юридической практики в Гессе. После прихода нацистов к власти Бест благодаря своему приятелю Мюллеру был назначен начальником полиции в Гессе. Он пробыл там недолго – уже осенью 1933 года его уволили под нажимом гауляйтера Шпренгера, которому не понравилось критическое отношение Беста к партийным властям, но тем временем успел вступить в СС и вскоре стал начальником управления СД по Южному региону.

В 1934 году, когда Гейдрих стал расширять штат управления гестапо, он призвал к себе Беста. Меньше всего думал Гейдрих, что пригласил человека, который будет упорнейшим образом обдавать холодной водой все их самые горячие головы. Дело в том, что Бест, несмотря на свои теоретические выкладки по национальному авторитарному государству, в самой глубине души все же оставался «законником»; более того, он уже научился мыслить как чиновник, опираясь на догмы, и поэтому не мог конкурировать с образованными, но полностью беспринципными юристами нового поколения, поступавшими в СД, типа Вальтера Шелленберга.

Но до таких нюансов было еще далеко. А пока что Гейдрих и его новые кадры вместе принялись закладывать фундамент той машины тирании, само название которой – гестапо – в дальнейшем внушало ужас миллионам жителей Германии.

Гейдрих сознательно ставил на страх. Только такая пугающая репутация могла сделать новую политическую полицию эффективным орудием гитлеровской диктатуры и средством подавления всех мыслимых оппонентов режима. Он сам однажды заметил не без удовлетворения, что гестапо вызывает у населения «страх и трепет».

Строго говоря, основоположником, как уже отмечалось, был Геринг. В качестве главы прусского правительства он радикально изменил старую систему охраны порядка, при которой отделы политической полиции и служба контрразведки существовали в виде отделов и секторов в общих полицейских учреждениях, и создал новое ведомство – государственную тайную полицию, сокращенно гестапо. Собственно политический сыск стал III отделом этой новой организации, а контрразведка – IV отделом. I отдел считался административным, а II – юридическим. К концу 1933 года Геринг вывел гестапо за рамки управления криминальной полиции и даже министерства внутренних дел, подчинив его только министру-президенту Пруссии, то есть себе самому.