Николай Стариков - Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года) Страница 38

Вышинский: Можно лишить человека хорошего питания, лишить сна. Мы знаем это из истории капиталистических тюрем. Папирос можно лишить.

Норкин: Если речь идет об этом, то ничего похожего не было.

Вышинский: Улики вам предъявлялись достаточно веские? Сыграли роль предъявленные вам улики?

Норкин: Сыграло роль, конечно, то, что я понял безнадежность борьбы и понял необходимость выявления всего этого дела.

– Отвечая на вопрос председательствующего, какими методами предполагал троцкистский центр захватить власть в период 1935–1936 гг. и на какие при этом силы внутренние и внешние центр рассчитывал, подсудимый Норкин показывает, что основными методами были: террор, вредительство и диверсия, а также привлечение иностранного капитала и максимальное ему благоприятствование в виде концессий и т. д. Что же касается сил внутри страны, на которые предполагал опереться троцкистский центр, то, в первую очередь, имелись в виду кулацкие элементы. Кроме того, в беседах с Пятаковым обсуждались вопросы о привлечении иностранных сил и, в первую очередь, – Германии.

—

Председательствующий: Последний вопрос. Когда в июле 1936 года Пятаков давал задание подумать об организации поджога химкомбината, вы высказали опасение, что могут погибнуть рабочие?

Норкин: Это есть в показаниях, и я не один раз высказал, а многократно высказывал.

Вышинский: Что вам ответил Пятаков?

Норкин: Пятаков ответил, что жертвы неизбежны. При этом он привел ту фразу, которую я вчера подтвердил: «Нашел кого жалеть».

ДОПРОС СВИДЕТЕЛЯ ШТЕЙНА

(Штейн дает показания на немецком языке)

Председательствующий: Свидетель Штейн, как ваше имя и отчество?

Штейн: Алекс Михайлович.

Председательствующий: Вы должны дать показания по делу подсудимого Шестова. Где вы работали в Советском Союзе в последнее время?

Штейн: В Ленинске. Я был прорабом по монтажу электрических станций.

Вышинский (к переводчику): Будьте любезны спросить свидетеля Штейна, знает ли он Шестова?

Штейн (через переводчика): Я познакомился с Шестовым в 1934 году.

Вышинский: С тех пор вы часто с ним встречались?

Штейн: Я встречался с Шестовым несколько раз.

Вышинский: Часто ли вы виделись с Шестовым?

Штейн: Часто.

Вышинский: В течение нескольких лет?

Штейн: В 1934, 1935 и один раз в 1936 году.

Вышинский: Я прошу свидетеля Штейна подтвердить, тот ли это Шестов, которого он знает?

Председательствующий: Пожалуйста, свидетель Штейн, посмотрите на сего обвиняемого (ука зыва я на Шестов а).

Вышинский: Этот Шестов?

Штейн: Да.

Вышинский (обращаясь к Шестову): Это тот самый Штейн, о котором вы упоминали?

Шестов: Да, это – Штейн, Алексей Михайлович.

Вышинский: Почему же Алексей Михайлович?

Шестов: А мы его в Анжерке все так называли: «Алексей Михайлович».

Вышинский: Что же вам известно о преступных действиях Шестова? Известно вам что-нибудь о тех преступлениях, которые Шестов совершал?

Штейн: Шестов просил, чтобы я для него работал по линии диверсионной.

Вышинский: При каких обстоятельствах и по какому поводу Шестов вам делал такие предложения?

Штейн: Сначала я должен рассказать о своей работе с немецкими инженерами, которые еще раньше, до Шестова, со мною по этой линии работали.

Вышинский: Пожалуйста.

Штейн: В первый раз я говорил об этой работе с инженером Вурм.

Вышинский: «Об этой работе» – это о чем?

Штейн: О причастности к диверсионной работе. Я имею в виду простои на заводах, ломки и порчи машин, неправильную прокладку кабеля. Могу ли я рассказать обо всей истории с Вурмом, о том, как меня привели к этой работе?

—

Председательствующий разъясняет, что свидетель Штейн не может называть в открытом судебном заседании официальных иностранных учреждений, а также фамилий лиц, работающих в этих учреждениях.

Государственный обвинитель т. Вышинский просит председательствующего разъяснить свидетелю Штейну, что эти учреждения и лица могут быть названы свидетелем в закрытом заседании.

Председательствующий дает такое разъяснение.

—

Штейн (продолжает свои показания):

—

В 1932 году приехали инженер Вурм и Зоммерэггер. Инженер Вурм пришел ко мне на квартиру, как немец к немцу, и под этим предлогом у нас завязалось знакомство. Инженер Вурм сказал, что мы приехали в Советский Союз не для того, чтобы помочь большевикам. Мы приехали сюда для того, чтобы помочь немецкому государству, немецким фирмам. Дело было в том, что надо было во что бы то ни стало портить машины, которые импортировались из Германии, для того, чтобы иметь возможность импортировать сюда новые машины.

Для этого надо было во что бы то ни стало уничтожать машины таким образом, чтобы это не дошло за счет качества машин, а за счет неспособности русских рабочих. Дело должно было начаться с порчи русских машин.

Он мне рассказал, что это является обязанностью каждого немца, и тот, кто не будет этого делать, не имеет права быть немцем.

В то же время, в 1932 году, приехал инженер Флесса. Он спросил меня, не сделал ли я уже каких вредительских работ. Я сказал ему, что нет. Тогда он назвал меня трусом и изменником Германии.

Вышинский: Кто?

Штейн: Инженер Флесса. Он дал мне прямое указание, чтобы я начал работу. Я должен был связаться с управляющим рудника Шестовым и Флореном, которые прибудут в ближайшее время в Анжерку.

Он мне рассказал, что он связан со многими иностранными инженерами, которые за последнее время очень часто бывают в Германии, что он был связан с этими иностранными инженерами и слышал от своих знакомых, приезжающих из Германии в Советский Союз, о том, что Германия во что бы то ни стало хочет получить свою прежнюю силу и мы, немцы, живущие здесь, в Советском Союзе, должны работать по вредительству для того, чтобы этим помочь Германии… Мы должны были через эти наши вредительские работы ослабить силу Советского Союза. Как на практическую работу, он указал, что нужно расстроить энергетическое хозяйство в Советском Союзе, там, где я работаю, уничтожать аккумуляторы, электровозы, что таким образом подземный транспорт будет стоять и шахты будут затоплены.

На мой вопрос Флесса сказал, что он получает указания от одного лица, которое близко стоит к Германии, и это же самое лицо при неудаче этих вредительских дел поможет.

Вышинский: А это лицо находилось тогда в пределах СССР?

Штейн: Да.

Вышинский: Это лицо занимало какое-нибудь официальное положение?

Штейн: Да. Кроме этого Флесса советовал мне вступить в коммунистическую партию, чтобы я имел большую возможность доступа к разным работам и тем самым была бы усилена вредительская работа.

Вышинский: А вы сделали что-нибудь, чтобы попытаться вступить в коммунистическую партию?

Штейн: Да. Флесса дал мне совет обратиться к Шестову.

Вышинский: Вы обратились к Шестову? Что из этого вышло?

Штейн: Я был у Шестова, и Шестов дал мне формуляр для того, чтобы я его заполнил.

Вышинский: Анкету, что ли?

Штейн: Анкету, да.

Вышинский: Вы заполнили?

Штейн: Я заполнил.

Вышинский: Кому ее дали?

Штейн: Я передал анкету парторгу.

Вышинский: А дальше что вышло?

Штейн: Я не был принят в партию, потому что в это время началась чистка партии.

Вышинский (обращаясь к Шестову): Подсудимый Шестов, был такой эпизод со Штейном, что вы его хотели протащить в партию?

Шестов: Я ему помог.

Вышинский: А вы знали, что собой представлял Штейн?

Шестов: Да, знал.

Вышинский (к Штейн у): Дальше?

Штейн: При этой встрече Шестов сделал мне предложение: я должен стараться во что бы то ни стало некоторые шахты затопить и препятствовать в добыче угля. Я на это согласился. Шестов мне сказал, что не хватает людей для организации. Я спросил, для какой организации. Он мне ответил, что дело идет, главным образом, о троцкистской организации.

Вышинский: Был ли у вас разговор с Шестовым, что ему нужны люди из иностранцев и что у него нехватает людей советских?

Штейн: Он сказал, что у него на руднике имеются инженеры, которые очень честно работают, которых он для этой цели не может использовать.

Вышинский: И поэтому он очень обрадовался, что вы к нему идете?

Штейн: Да, я должен был принять эту работу на себя. Флорен сделал мне то же предложение, что и Флесса. Сам Флорен сделал уже несколько вредительских актов на шахтах и подготовлял большой взрыв на шахте 5–7, где он связан с русскими троцкистами. Почему не произошел взрыв, который подготовлялся Флореном, я не знаю, но я знаю, что Флорен принимал очень значительное участие во вредительских актах на шахтах.