Валентин Рунов - Жуков против Гальдера. Схватка военных гениев Страница 38

Фактическая бездеятельность высшего руководства страны и Красной Армии в период с 1.30 до 7.15 22 июня позволяет сегодня многим конъюнктурным авторам выдвигать самые нелепые гипотезы.

Но дальше можно ссылаться на «Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова, в которых он пишет:

«В 3 часа 17 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С. Октябрьский и сообщил:

– Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний.

– Ваше решение? – поинтересовался я.

– Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота, – ответил адмирал.

Переговорив с С.К. Тимошенко, я ответил Ф.С. Октябрьскому:

– Действуйте и доложите своему наркому».

Итак, в ранний предрассветный час 22 июня 1941 года ночные наряды и дозоры советских пограничников, которые охраняли западный государственный рубеж Советского Союза, неожиданно отметили странное небесное явление – над территорией сопредельной Польши, захваченной гитлеровцами, далеко на ее западном крае, в уже начавшем светлеть небе вдруг появились новые, невиданные доселе, звезды. Необычно яркие и разноцветные, они безостановочно плыли пестрой стаей на восток. Вскоре оттуда же, с запада, послышался рокот многих сотен авиационных моторов. Сотни германских самолетов с зажженными бортовыми огнями стремительно вторглись в воздушное пространство Советского Союза, неся свой смертоносный груз к заранее намеченным целям. И уже через несколько минут первые сброшенные вражеские бомбы начали рваться в районах пограничных застав и близлежащих военных городков. Ярко запылали кварталы приграничных городов.

По другим официальным данным, в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года первая волна немецких бомбардировщиков в составе 30 отборных экипажей, осуществлявших перелеты группами по 3 самолета, пересекла западную границу Советского Союза. Вторгшись на советскую территорию, бомбардировщики легли на курс к намеченным целям в тот момент, когда немецкая артиллерия подала сигнал о начале наступления наземных войск. 30 бомбардировщиков первой волны в утренних сумерках нанесли удар по десяти советским аэродромам. Этим ударом фашистское командование рассчитывало посеять панику на передовых советских авиабазах.

Затем, уже на восходе солнца, основные силы немецких ВВС в составе 500 бомбардировщиков, 270 пикирующих бомбардировщиков, 480 истребителей нанесли удар по 66 аэродромам, на которых было сосредоточено почти 3/4 советской авиации.

В 3 часа 30 минут Г.К. Жукову позвонил начальник штаба Западного Особого военного округа генерал-лейтенант В.Е. Климовских и доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Через несколько минут раздался звонок от начальника штаба Киевского Особого военного округа: генерал-лейтенант М.А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским Особым военным округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов и доложил о налете немецкой авиации на Каунас и другие города. Г. К. Жуков немедленно доложил об этом С.К. Тимошенко. Далее события развивались в такой последовательности:

«Нарком приказал мне звонить И.В. Сталину, – пишет Г.К. Жуков. – Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И.В. Сталина.

Минуты через три к телефону подошел И.В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Я слышу его дыхание.

– Вы меня поняли?

Опять молчание.

Наконец И.В. Сталин спросил:

– Где нарком?

– Говорит с Киевским округом по ВЧ.

– Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро» [83].

Несколько по-другому описывает последнюю мирную ночь начальник института Военной истории и советник Б.Н. Ельцина генерал-полковник Д.В. Волкогонов в своем труде «Триумф и трагедия». В частности, он пишет: «В 3 часа ночи Сталин устало смотрел из окна своего бронированного автомобиля на безлюдные улицы. Он еще не знал, что немецкие самолеты уже летят бомбить советские города и аэродромы, что экипажи немецких танков выводят свои машины на исходные позиции, что гитлеровские генералы все чаще смотрят на циферблаты своих часов. Их стрелки приближаются к роковой отметке. Но едва Сталин стал засыпать, разложив постель на диване в своем кабинете на даче, где он работал и отдыхал, в дверь осторожно постучали. Стук больно отозвался в сердце: Сталина никогда не будили. Должно быть, произошло самое худшее. Неужели он просчитался? Сталин вышел. Начальник охраны доложил:

– Генерал армии Жуков просит вас, товарищ Сталин, по неотложному делу к телефону!

Сталин подошел к аппарату.

– Слушаю…

Жуков коротко доложил о налетах вражеской авиации на Киев, Минск, Севастополь, Вильнюс, другие города. После доклада начальник Генерального штаба переспросил Сталина:

– Вы меня поняли, товарищ Сталин?

Сталин молчал. А из трубки вновь последовал вопрос:

– Товарищ Сталин, вы меня поняли?

Было четыре часа утра 22 июня 1941 года. Началась Великая Отечественная война…»

Далее Г.К. Жуков пишет, что «в 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе в кабинете И.В. Сталина. Меня и наркома пригласили в кабинет…»

Происходит некоторое несоответствие с Журналом посещений И.В. Сталина в его кремлевском кабинете. В соответствии с этим документом, первые посетители (В.М. Молотов, Л.П. Берия, Л.З. Мехлис, С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков) вошли в кабинет вождя только в 5 часов 45 минут). К тому времени агрессия Вооруженных сил Германии против Советского Союза продолжалась уже два часа, и доклады об этом поступили со всех западных военных округов, по линии НКВД и от флота. В этих условиях прямой обязанностью начальника Генерального штаба было отдать приказ о передаче сигнала боевой тревоги. Но, как ни странно, Г.К. Жуков этого не сделал. Он терпеливо дождался, пока вместе с С.К. Тимошенко будет принят Иосифом Виссарионовичем в Кремле, и оставил следующие впечатления об этом первом военном совещании:

«И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал:

– Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что граф Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В.М. Молотову.

Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов:

– Германское правительство объявило нам войну.

И.В. Сталин опустил голову и глубоко задумался.

Наступила длительная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

– Не задержать, а уничтожить, – уточнил С.К. Тимошенко.

– Давайте директиву, – сказал И.В. Сталин.

В 7 часов 15 минут 22 июня директива наркома обороны № 2 была передана в округа…» [84]

И опять неточности. Первая: среди приглашенных в кабинет И.В. Сталина в 5.45 генерал Н.Ф. Ватутин не значится. Но вполне допускается, что он в то время сопровождал Г.К. Жукова и находился в приемной. Вторая: докладывать обстановку И.В. Сталину должен был лично начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, а не ограничиваться репликами. Третья: утром 22 июня Г.К. Жуков находился в кабинете И.В. Сталина с 5.45 до 8.30 (почти три часа!). Непонятно, чем там занимался начальник Генерального штаба в то время, когда рушились советские границы и должен был вводиться в действие план их прикрытия?

Объясняя свое бездействие в это время, Г.К. Жуков пишет: «Генеральный штаб… не мог добиться от штабов округов и войск правдивых сведений, и, естественно, это не могло не поставить на какой-то момент Главное командование и Генеральный штаб в затруднительное положение».

Дохлый аргумент. Оперативные планы действий войск в случае войны годами разрабатываются в мирное время только для того, чтобы при необходимости быть приведенными в действие по короткому сигналу, буквально по одному слову, которое стремительно веером должно быть передано с самого верха до самого низа. По этому сигналу солдат хватает свое оружие и становится в строй. Подразделения, боевые машины, орудийные расчеты, экипажи, штабы оставляют места постоянной дислокации и перемещаются в запасные районы. Вводятся в действие запасные средства и линии связи. Войска в боевом порядке занимают указанные полосы, районы, позиции… Поэтому всякая ссылка на непередачу установленного сигнала боевой тревоги из-за плохого знания частной обстановки в условиях начавшейся войны из уст начальника Генерального штаба звучит более чем неубедительно.