Василий Журавлёв - Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» Страница 38

Действительно, по-французски кровяная колбаса — это «le boudin», но дело вовсе не в колбасе. На жаргоне легионеров второй половины XIX века «Le boudin» — скатка. Но отнюдь не синего шерстяного пояса, как пишут повсеместно, а верха палатки тента — средства «индивидуальной защиты» от солнца и дождя. Две деревянные палки-стойки легионер тоже носил с собой, прикрепив вертикально с левой стороны своего ранца. Форма скатки, действительно, напоминает колбасу — отсюда и появилось жаргонное название. Но зачем легионеру «глядеть» на скатку, непонятно: он и так все время таскает ее с собой…

Музыка в ритме марша была сочинена лично музыкальным начальником легиона — композитором Гийомом Луи Вилемом (его настоящее имя Букийон. Могилу его можно найти на кладбище Пер-Лашез в Париже. — В. Ж.), незадолго до отправки легиона в Мексику. Она выдержана в ритме «шага легионера», то есть 88 шагов в минуту. Автор слов неизвестен, но написаны они были гораздо позже — во время Франко-прусской войны. Тогда, в 1870 году, король Бельгии обратился к своим подданным и попросил их не участвовать в военных конфликтах во Франции, когда жители Эльзаса и Лотарингии начали массово записываться в Иностранный легион. В гимне бельгийцы — «лодыри и лежебоки». Возможно, в том историческом контексте так и случилось, но в остальное время бельгийцы — отличные легионеры. Скорее всего, это заявление — очередная легионерская «шуточка».

В вольном переложении гимн звучит так:

Вот она, наша верная скатка, наша скатка, наша скатка,Есть для эльзасцев, для швейцарцев, лотарингцев!Для бельгийцев больше нет ее, для бельгийцев больше нет ее,Они — лодыри и лежебоки!Мы — бойкие парни,Мы — пройдохи,Мы — не обычные люди,Нам часто бывает грустно,Мы — легионеры!В Тонкине бессмертный ЛегионПод Туйенкуангом прославил наше знамя,Герои Камерона и примерные братья,Спите спокойно в своих могилах.Наши старшие товарищи сумели умеретьЗа славу Легиона,Мы тоже все погибнем, если надо,Следуя традиции.Во время наших кампаний в дальних странах,Лицом к лицу с лихорадкой и огнем,Забудем же вместе с нашими невзгодамиИ смерть, которая о нас часто не забывает,Мы — Легион!

Привычки и обычаи легионеров

Свои привычки, вошедшие в обычай, легионеры называют арабским словом «каида» с ударением на последнем слоге («каид» — это вождь племени в Северной Африке). Этому слову в их лексиконе примерно столько же лет, сколько и самому легиону.

Прием пищи в легионе издавна считался делом общественным — совместная еда командиров и рядовых, обильно сдобренная вином, объединяет людей, располагает друг к другу, укрепляя боевой дух подразделения. Эта демократическая привычка резко отличает Иностранный легион от других армий, скажем, британской, где общение офицеров и солдат было ограничено жесткими рамками устава. Да и в царской армии мало кто из «вашбродей» «хлебал из солдатского котелка» с простыми солдатами — суворовская привычка к полевой демократии постепенно сошла на нет.

Сервировке стола в легионе всегда уделялось большое внимание. Так и должно быть в элитной армии. Всё и всегда должно быть чисто и накрахмалено. Дорогая посуда и приборы: никаких алюминиевых ложек и пластмассовых стаканчиков, разве что во время боевых действий и то… 21 ноября 1944 года у деревни Куртлеве, когда легионеры выбивали немцев из Франции вместе с американцами, легионер первого класса Друар где-то раздобыл белую салфетку, разложил ее на откосе дороги и сервировал на ней «обед» — консервированную банку американской фасоли, которой питались каждый день, и печенье от тех же союзников. Встал по стойке «смирно» и доложил своему лейтенанту, что обед подан. И под шквальным огнем немецкой артиллерии не забыл добавить: «Приятного аппетита, мой лейтенант!» Традиция обязывает!

Именно по той же причине в Индокитае на отдаленных блокпостах в джунглях офицеры иногда выходили к ужину в парадной форме. А совсем недавно, во время войны в Заливе, французские легионеры удивляли, если не раздражали, своих американских и британских союзников регулярными «попотами» среди пустыни во главе с командующим, где к столу подавали свежеиспеченный хлеб, курицу по баскскому рецепту или барашка с фасолью, как его делают дома, во Франции. Все это готовилось здесь же, руками легионеров. И, разумеется, накрахмаленные салфетки. Союзники продолжали питаться разогретыми консервами и пользоваться одноразовой посудой, а утираться бумажными полотенцами или туалетной бумагой. На войне — каждому свое.

«Суп» («La soupe») во французской армии — это не просто первое блюдо, а целое понятие. Для поколений солдат в звании рядовых это было синонимом долгожданной горячей еды. Собственно, супом всё и ограничивалось: мясной бульон с различными овощами, кусок хлеба и по «четвертинке» вина на брата. Суп из большого бака разливался по котелкам — размер бачка зависел от количества едоков в подразделении. Было примерно так же, как в нашей армии происходит до сих пор, когда на стол на все отделение выставляется один бачок, и один человек раскладывает на всех, если, разумеется, все мясо не забирают себе «деды», оставляя «духам» только кашу или рис. Разница лишь в том, что легионеры не должны были укладываться в пятнадцать минут, отведенных у нас на «прием пищи». Сигнал трубы «Обед» означал не только получение супа с вином, но и перерыв в солдатском труде.

Сегодня все иначе, в гарнизонной солдатской столовой — самообслуживание. Легионеры сами выбирают из нескольких блюд, которые, в отличие от американской армии, приготовлены из натуральных продуктов и вкусом не напоминают фаст-фуд. Легионер может также выбирать между вином и пивом, минеральной водой и соками. Однако, в отличие от ветеранов «Старого легиона», солдаты во время службы предпочитают безалкогольные напитки, что не мешает им хорошо «расслабиться» вне службы в одном из баров. В офицерском собрании блюда подает официант — дневальный. Здесь — «комплексный» обед из закуски, двух горячих блюд и десерта — фруктов, сыров или пирожных. А вот пиво или вино офицеры покупают сами — в баре рядом с залом, где обедают. Разумеется, в полевых условиях всё выглядит немного иначе, но рацион тот же.

С «супом» связан обычай, ставший в легионе традицией: как и на корабле, пробу обеда всегда снимает дежурный офицер. Обед выставлен на отдельном маленьком столике, и офицер пробует его в присутствии повара и дежурного сержанта. В праздничные дни этот ритуал повторяет командир полка. Со временем в полках появилась «Золотая книга» — в ней расписываются высокое начальство и важные гости, которым предоставляется честь первым попробовать легионерский «суп».

«Попот» — это любимый обычай в легионе. Это — общая выпивка, причем в ней могут участвовать не только офицеры. Традиция зародилась еще до войны и быстро распространилась в гарнизонах Тонкина, Сирии и Марокко. «Попот» стал любимым времяпрепровождением молодых и холостых лейтенантов. Позже, с 1940 по 1962 год в Алжире и Индокитае «попоты» стали устраивать и в расширенном составе: вместе выпивала рота и даже целый батальон. Такая «домашняя» вечеринка начальство вполне устраивала: всё лучше, чем «мальчишки» будут шататься по барам в городе… А порою подразделение стояло в таких местах, где баров-то не было и в помине.

Впервые «попот» регламентировал командир Маршевого полка полковник Олие, когда в августе 1945 года полк только что вернулся в Фез (Марокко). Поставили четыре больших стола. За одним сидели полковник, его заместитель и приглашенные. А остальные три стола выделили на каждый из трех батальонов. В тот вечер было много разговоров о войне, женщинах и погибших друзьях. И песен. Причем легионеры не только пели старые песни, но тут же, за столом, сочиняли новые.

Конечно, «попот» был в первую очередь любимым развлечением холостяков — молодых лейтенантов. Любые шутки, розыгрыши, переодевания и перевоплощения с помощью косметики только приветствовались.

Как и в любом армейском предприятии, и у «попота» был и есть свой начальник — «президент». Ему все беспрекословно подчинялись, благо что именно он нес ответственность за все происходящее и следил, чтобы веселье не вышло за рамки приличия, а его товарищи не нарушили дисциплину. Он был тем, кто не пьет за столом, в то время как все выпивают, потому что ему предстоит еще всех развозить… В благодарность за такую жертву он пользовался привилегией — его в любое время мог принять майор или сам полковник. «Президент» председательствовал за столом как самый заслуженный лейтенант, а напротив него сидела «вдова» — тот, кто в случае его гибели займет президентский пост. Почетных гостей усаживали по правую руку «президента» или на место «вдовы». Рассаживание по правую или левую руку подчинялось строгой иерархии в зависимости от заслуг и положения.