Юрий Авербах - О чем молчат фигуры Страница 38

Забегая несколько вперед, скажу, благодаря шахматам мне удалось объехать полмира, побывать во многих экзотических странах. Как-то само собой я приобрел привычку фиксировать в своем путевом блокноте все, что заслуживало внимания и было типичным для той или иной страны. С годами у меня накопился огромный фактический материал.

Еще в конце пятидесятых годов я начал писать о своих путешествиях. Опубликовал пару очерков в журнале «Знание — сила», затем в альманахе «На суше и на море». А где-то в середине 60-х редакция географической литературы издательства «Мысль» предложила издать сборник моих очерков. Я подготовил рукопись, она получила одобрительную рецензию специалистов. Однако, когда издательство представило свой годовой план в отдел печати ЦК КПСС, реакция одного из партийных чиновников была неожиданной:

— У вас что, своих пишущих географов нет, раз вы гроссмейстера приглашаете?

Неудивительно, что издание книги застопорилось.

Прошло несколько лет прежде чем издательство отправило рукопись в типографию, причем в изуродованном виде.

— То, что вы видите и описываете,— это хорошо, но все ваши рассуждения и размышления мы убрали,— объяснили мне в редакции.— Вы же по профессии не географ!

К тому же ряд очерков был попросту изъят. Особенно мне было жаль «Героя моего детства». Видимо, кому-то не понравилось, что им был не Чапаев, не Буденный и даже не Чкалов, а норвежский полярный исследователь Руал Амундсен.

Название моей рукописи было «Не совсем обыкновенные путешествия», но книга вышла под шаблонным названием «На разных континентах». А у меня на всю жизнь отбили охоту к написанию подобных материалов.

По новым правилам

XXV чемпионат страны, проходивший в Риге, был одновременно зональным турниром. Его состав выдался отменным — три будущих чемпиона мира, восемь претендентов на это звание! И лишь четверка победителей получала право выступить в турнире межзональном. В подобных ситуациях конкуренция обостряется до предела и начинают играть роль самые разнообразные факторы, от тебя даже совсем не зависящие. Перед последним туром положение лидеров было таким: на первом-втором месте Таль и Петросян, на пол-очка позади Бронштейн, и еще на полочка сзади — Спасский и я. Остальные участники уже в борьбе за выход в межзональный участия не принимали, а среди нас, пятерых, один оказывался лишним.

Драматизм ситуации усиливался тем, что я должен был играть с Петросяном, а Спасский с Талем.

Довольно быстро мы с Петросяном сыграли вничью, то же самое случилось у Бронштейна с Корчным, а наши молодые соперники сцепились не на жизнь, а на смерть. Когда их партия после пяти часов игры была отложена, казалось, что в прерванном положении Спасский должен победить. Однако при доигрывании, не видя ясного пути к победе, Борис перешел границу допустимого риска и в конце концов даже проиграл. Говорят, что, выйдя из турнирного помещения, он рыдал, как ребенок. Было отчего. Ведь именно он оказался пятым лишним.

Межзональный турнир состоялся осенью того же года в Портороже. Кроме нашей четверки там участвовали С. Глигорич, Б. Ларсен, Л. Сабо, Ф. Олафссон, М. Филип, О. Панно, П. Бенко, Л. Пахман, совсем юный Р. Фишер и ряд мастеров. Однако мы и иностранцы играли по разным правилам: я уже говорил, что по предложению нашей шах-секции ФИДЕ ограничило число участников от одной страны в турнире претендентов. Не более четырех — таково новое правило. На первый взгляд это было разумное решение: отбор на матч с чемпионом мира должен носить международный характер. Но из-за того, что Смыслов, как экс-чемпион мира, и Керес, как занявший второе место в предыдущем турнире претендентов, уже получили персональное право играть в предстоящем претендентском турнире, из нашей четверки даже теоретически в претенденты могли выйти лишь двое! Нам это, конечно, не нравилось. А остальным участникам турнира не нравилось то, что только пять человек становились претендентами, в то время как на предыдущем межзональном турнире было целых девять выходящих мест.

Как раз в то время в Дубровнике, в той же Югославии, проходил очередной конгресс ФИДЕ. И все участники межзонального турнира обратились с просьбой к конгрессу увеличить число выходящих мест.

Более половины турнира я держался на третьем месте. Однако впереди меня были наши — Таль и Петросян. И это третье место мне ничего не обещало. Но вот наступил 13-й тур, и перед его началом сообщили приятную новость: число выходящих мест увеличено до шести, а для советских участников — до трех.

Не знаю, виновато ли в этом 13-е число, но именно тогда я проиграл Олафссону, после чего мы с Бронштейном, как на велосипедных гонках с выбыванием стали внимательно следить друг за другом.

За четыре тура до конца несложный расчет показывал, что, набрав два с половиной очка, я выхожу в претенденты. Для этого достаточно выиграть одну партию и ни одной не проиграть. Увы, эту программу мне выполнить не удалось: набрал на пол-очка меньше.

И здесь все решалось в последнем туре. Шансы стать претендентами сохраняли 12 человек, то есть половина (!) была лишней. В итоге в следующий этап вышли Таль, Глигорич, Петросян, Бенко, Фишер и Олафссон.

.

Александр Алехин—студент, 1909 г.

Александр Алехин в годы Первой мировой войны

Александр Алехин, 1920-е годы

Александр Алехин с сыном Александром, 1920-е

Годы

Турнир в Праге 1943 года, партия Алехин — Керес

Уход из жизни

Первый московский международный турнир 1925 года. Дружеский шарж Бориса Ефимова. Маршалл, Капабланка, Ласкер, Боголюбов.

Первый руководитель советских шахмат Н. В. Крыленко

Первый чемпион РСФСР Петр Измайлов

Турнир на звание абсолютного чемпиона СССР, 1941 г. За анализом партии — Василий Смыслов и Михаил Ботвинник

Пауль Керес

Михаил Таль

Прием в резиденции американского посла в Москве после матча СССР—США 1955 года: в центре — Председатель Совета министров Н. Булганин, гроссмейстер Сэмюэль Решевский и Генеральный секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев

Турнир претендентов на Кюрасао 1962 года: Тигран Петросян и Роберт Фишер

Михаил Ботвинник и Тигран Петросян

Борис Спасский

Визит Президента ФИДЕ, экс-чемпиона мира Макса Эйве (справа). Слева направо: секретарь ФИДЕ Инеке Баккер, директор ТТТТТК Виктор Батуринский, переводчица

На матче претендентов Роберт Фишер — Марк Тайманов. Посередине — главный арбитр Божидар Кажич

Василий Смыслов на турнире «Белая ладья»

Анатолию Карпову 10 лет...

Турнир пионеров и гроссмейстеров: в сеансе Юрия Авербаха Гарри Каспарова

«Исторические соперники»: Анатолий Карпов и Гарри Каспаров

Матч на первенство мира 1984-85: зрители не спешат расходиться...

Гарри Каспаров

Матч на первенство мира Гарри Каспаров — Найджел Шорт. Главный арбитр — Юрий Авербах

Матч на первенство мира по версии ФИДЕ: Руслан Пономарев — Василий Иванчук. Первую партию открывают вице-премьер Правительства России Валентина Матвиенко, Президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов и главный арбитр Юрий Авербах

Между нами, арбитрами: автор и редактор этой книги

По приезде в Москву Петросян, Бронштейн и я подали в Президиум шахсекции заявление по поводу дискриминации советских шахматистов. Нас поддержал руководитель делегации СССР в Портороже, начальник отдела шахмат Я. Абрамов.