Олег Козинкин - Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу? Страница 4

Однако Жуков точно знал и даже надеялся на то, что немцы ударят своими главными (основными) силами по Прибалтике и Белоруссии, а он сумеет нанести ответный удар по неосновным силам немцев – южнее Полесья, на Украине. И это остановит немцев.

Как пишет «генштабист»: разве не логично «на НГУ (направлении главного удара) противника разместить адекватные для обороны силы, а свой главный удар нанести там, где противник слаб? Такие «карусели» во время войны редкостью с 1941-го уже не были. Манштейн эту «карусель» вертел так мастерски и так часто, что только под Харьковом так навалял нам, и далее… что только в конце 44 го научились этот прием парировать. Так в чем Жуков тогда не прав?»

Разместить против главных ударов противника адекватные по численности силы, сдерживать его, а самому попытаться ударить по слабому месту – это логично! Но – именно это и будем мы рассматривать в данном исследовании. Насколько «адекватными» были наши силы, оставленные против основных сил противника, и т. п….

О том, что нарком обороны Советского Союза маршал К. С. Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. К. Жуков «подменили» единственно утвержденные «Соображения» Шапошникова – Мерецкова на какие-то свои «планы войны» уже писали.

Как пишет «генштабист», неизбежно возникает вопрос: «А точно такая подмена не объективное отражение реальности, создавшейся обстановки, соотношения сил и средств? А точно повтор планов «А-ля Тухачевский» – это плохо? А точно все это было вредительство или неисполнительность? А может «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»? А может, не только «хреновые исполнители» виноваты, но и общая «низкая боеспособность войск»? И так – масса сомнений! Так почему уже стоит эти сомнения отбросить? Так «подменили», в итоге – это хорошо или плохо? А если бы «не подменили», уверен, что было бы лучше?»

И чтобы ответить на подобные вопросы, и необходимо начинать «попробовать разобраться».

К сожалению, в моих предыдущих книгах этому вопросу не было уделено достаточно внимания. И чтобы разобраться с этим, придется более подробно попробовать показать, что и как «подменяли» Жуков и Тимошенко. А для этого надо подробно рассмотреть, какие планы войны были утверждены, что утверждал или с чем был согласен Сталин и что предлагали или что и вместо чего «подменяли» военные в тех планах?

«Генштабист» пишет: «за всю историю 2-й Мировой “строго по плану” действовали успешно только немцы в Арденнах в 1940-м первые 5 дней и первые 12 дней войны в 1941-м, чему сами и удивлялись – ничего не пришлось менять! В военном искусстве ведение и планирование операций разделено не случайно, и не для того планируют, чтобы безусловно выполнять. По плану идет только начало артподготовки, а потом – от результатов ее уже зависит – как пойдет дальше!»

В принципе, это весомый «аргумент». Но! Вся проблема состоит в том, что планирование в нашем ГШ, и это отмечают те, кто этим вопросом пытался заниматься, шло независимо от планов немцев. Это отмечал маршал М. В. Захаров, чьи работы и помогут нам разобраться в этом непростом вопросе: почему немцы почти две недели катились по нашей земле как по маслу – ничего не меняя в своих предвоенных планах?

Также нам поможет разбор того, какие «Игры» игрались по разным планам перед нападением Германии в Генштабе перед 22 июня. И какие вообще были представления в НКО и ГШ РККА тех лет о начале войны и о том, как нам надо отвечать на возможное нападение врага. Тем более что без понимания того, какие планы были в ГШ на случай войны к июню 41-го, сложно будет понять, где и как врет тот же В. Резун и вся его странная, а подчас и слегка неадекватная компания последователей, пишущая вслед за своим «гуру» книги на тему начала войны.

Итак…

Красная Армия действительно готовилась не к оборонительной войне, а к наступательной. Не по документам, конечно же, а по факту. Сами по себе наши планы, те, которые утверждал Сталин, конечно же были «оборонительные» – войну начали немцы, и по этим нашим планам допускалось до «20 дней обороны». Так что по документам «план был – КОНТРНАСТУПАТЕЛЬНЫЙ». Но, увы, как показывают «генштабисты», к сожалению, пока «никто и ничего еще не объяснил на эту тему внятно и тем более НЕ ДОКАЗАЛ. Есть гипотезы, догадки других авторов, их убедительность под вопросом, так что тема предвоенного планирования еще только требует своего разбирательства и доказательств».

На самом деле «наступательность» наших планов также обуславливалась даже очертаниями госграниц на западе – на Украине, например. И об этом, не скрывая, писали военные специалисты – правда, в закрытых для «широкой общественности» исследованиях:

«Группировка главных сил в Киевском и Одесском военных округах по дислокации мирного времени делилась на эше лон прикрытия, располагавшийся в приграничной поло се, и эшелон главных сил, располагавшийся в извест ном удалении от эшелона прикрытия; для Киевского округа это удаление составляло около 250 км.

Войска эшелона прикрытия располагались по фронту, начертание которого точно соответствовало начертанию грани цы. Отсюда следовало, что если Львовский выступ при наступательном варианте сулил нашим войскам выгоды для охватывающих действий по флангам противника, то при оборонительном варианте (что фактически случилось) этот же выступ давал большие выгоды для охватывающих ударов противни ка и весьма затруднял наши действия. …» (М. Д. Грецов. На Юго-Западном направлении (июнь-ноябрь 1941 г.). Москва 1965 г. Для служебного пользования (Гриф снят). С. 9)

Т.е. конфигурация границы, с ее «Белостокским» и «Львовским» выступами, которые вдавались в территорию Польши («Рейха»), и размещение вдоль нее наших войск также «вынуждало» наших стратегов в Генштабе готовиться не к обороне, а к «наступлению». Минимум к ответному наступлению, к активным ответным действиям…

Далее М. Грецов показывает:

«Что касается тактики наступательных действий вероятного противника, то характеристика ее по материалам того же Совещания (31 декабря 1940 года. – К. О.) ограничивалась рассмотрением двух вариантов прорыва.

Схема выполнения первого варианта прорыва преподносилась в таком виде. Вначале, после сильной артиллерийской и авиационной подготовки, пехота противника прорывает фронт обороны, а затем (на второй – третий день) вступал в действие эшелон развития прорыва (подвижные группы), состоящий из танков, пехоты, артиллерии и т. д., который и будет развивать прорыв в глубину. Схема второго варианта прорыва рисовалась несколько иначе: подвижные соединения противником не резервируются в начальном периоде операции, а бросаются вперед и разрушают оборону противника (см. материалы Военного совещания, стр. 30–32 и СО).

Как видно будет из дальнейшего, наши предположения о характере начального периода войны основывались на вероятности наступления противника по первому варианту, когда главный удар наносит пехота противника с артиллерией, а не с танками.

Схема ликвидации прорыва противника представлялась так: на флангах продвигающегося противника сосредоточива ются резервы нашей обороны, которые затем обязательно фланговыми ударами “под основание клина” громят прорвав шегося противника. Причем не только контрудары, но и контр атаки мыслились только как фланговые по отношению к противнику – “Оборона, соединенная с наступательными действия ми или с последующим переходом в наступление, особенно во фланг ослабленного противника, может привести к его полному поражению” (ст. 222, ПУ – 36).

Такой способ, когда все силы обороны сосредоточиваются против острия клина наступающего противника[1] с задачей вначале огнем с позиций (то есть с места) во что бы то ни ста ло задержать продвижение прорвавшегося противника, считался невыгодным и пассивным» (с.39)

Как видите, по воззрениям наших стратегов в ГШ образца 1939–1941 годов ставить против главных сил противника свои мощные силы – не есть смелость и лихость! Это «не выгодно» и «пассивно», не по-гусарски, видимо, точнее – не по-«чапаевски»… Гораздо красившее свои главные силы выставлять на флангах возможных ударов врага и бить там! А все это наложилось на странное убеждение наших полководцев, что немцы, которые до этого, в той же Польше или Франции сразу бросали в бой свои танковые части, напав на СССР, сначала бросят в бой пехоту. А танки введут не ранее чем через несколько дней! Поэтому вполне можно оставить против основных сил противника свои менее мощные силы, которые смогут вполне удержать пехоту, а самим ударить в другом месте – танковыми мехкорпусами! Там где противник имеет «неосновные» силы. А за те дни, пока немцы пехотой и артиллерией завязнут в нашей обороне, мы сможем лихо ударить им с флангов, бросив в бой наши танки!