Аджа Рейден - Одержимые блеском: о драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир Страница 4

И все же какое-то время Нью-Йорк оставался столицей США. Когда он превзошел размерами Лондон и стал крупнейшим городом мира в 1925 году, Нью-Йорк стал неофициальной столицей мира. По иронии судьбы теперь это самая желанная недвижимость на планете.

Что же определяет его нынешнюю ценность?

Цены на недвижимость на Манхэттене подчиняются тем же базовым принципам эффекта дефицита. Другие города могут расти вширь. Но Манхэттен – это остров. Там можно строить только в высоту. На острове практически не осталось места для нового строительства. Цены определялись исключительно нехваткой площади.

Нехватка чего-либо – это сильная штука.

Иногда действует принцип «меньше да лучше», и в случае с Манхэттеном ключ к его ценности – это его размер. Нью-Йорк сам по себе как драгоценность. Судя по всему, эффект дефицита работает в любом случае, будь то караты бриллиантов или акры скалы.

Пространство на Манхэттене приобрело ценность только тогда, когда его стало не хватать. До массовой застройки и капитализма – до появления Уолл-стрит и финансового квартала – Манхэттен стоил немного, учитывая близость континента с огромными просторами и природными ресурсами.

С учетом всех этих обстоятельств мешок редких, экзотических «драгоценностей» в обмен на болотистый, необработанный остров уже не кажется такой уж плохой сделкой.

Гонка за пряностями

Какого черта голландцы делали в Новом Свете, тем более в долине реки Гудзон? Почему им вообще пришло в голову покупать этот каменистый топкий островок? В конце концов, Манхэттен – это не Багамы.

Если рассуждать с точки зрения денег, то ответ – пряности.

Немногие товары влекли людей с такой силой – то есть так быстро, так далеко и так отчаянно, – как это делали пряности. Почему?

Частично их привлекательность, как и у драгоценных камней, заключается в их редкости. На протяжении почти всей истории человечества доставать пряности было трудно и опасно. Как и многие драгоценности, их доставляли издалека, и это требовало невероятных усилий и затрат (иногда и крови). Кроме того, в отличие от большинства драгоценностей пряности использовали с практическими целями, начиная с лечения болезней и консервирования еды, а также как старомодную «дурь». Честное слово: при правильном употреблении многие «обычные» пряности дают весьма заметный наркотический эффект.

Но для путешественников, торговцев и финансистов, таких как голландцы, главным достоинством пряностей, как и драгоценностей, всегда оставался спрос. То, что один человек готов купить, десять человек будут пытаться продать. В Средние века за приобретение пряностей, их доставку и продажу разворачивалась нешуточная, зачастую кровавая борьба. Помните, у вас должно быть то самое красное печенье, которое трудно достать или, того хуже, другие могут купить раньше вас.

Веками западные державы в своих попытках захватить рынки пряностей в Восточной Азии шли обычным путем. Отправлялись в путь из Европы, заглядывали в главный торговый город Константинополь, а затем направлялись на Восток, по Великому шелковому пути в Китай. Поскольку путь большей частью проходил по суше, значит, это были караваны, переправы через реки и короткие морские путешествия. Дорога была тяжелой и долгой, даже когда она была доступной.

Но в 1453 году правитель Оттоманской империи султан Мехмед II после двухмесячной осады захватил Константинополь и закрыл европейцам доступ ко всем традиционным торговым путям. Главным державам нужно было найти новый путь в Азию, и побыстрее. С этого момента началась эпоха великих открытий, как будто кто-то выстрелил из стартового пистолета.

Как во времена космической гонки в 1960‑х годах, весь мир охватило возбуждение при виде открывающегося нового мира, до которого оставалось только дотянуться. Каждая страна, у которой хватало средств, приняла участие в этом соревновании, тогда как другие наблюдали со стороны с беспрецедентным энтузиазмом.

Назову лишь некоторые известные путешествия и открытия. В 1492 году Колумб отправился на запад, чтобы открыть путь в Индию, обещая привезти жемчуг и пряности. Это было глупостью, поскольку, даже если бы у него на пути не оказались Северная и Южная Америки, он бы все равно сначала попал в Китай. Его наиболее успешный соперник Васко да Гама поплыл на юг вокруг африканского мыса Доброй Надежды в 1497 году. Да Гаме повезло куда больше, чем Колумбу, если рассматривать этот успех с точки зрения достижения публично объявленной цели. Он доплыл до Индии под флагом португальской короны и вернулся два года спустя. Его корабль еле двигался под грузом драгоценных товаров и личной гордости. Примерно в 1520 году Магеллан совершил кругосветное плавание. (Во всяком случае, это сделал его корабль. Он сам погиб в сражении ближе к концу плавания, пытаясь найти путь к вожделенным индонезийским Островам пряностей.)

Как вы видите, первые попытки добраться до Востока предпринимали по большей части Испания и Португалия. У них было больше денег, корабли были лучше, и у них были самые отважные мореплаватели. Все вместе в сочетании с их принадлежностью к всемогущей католической церкви сделало эти страны фаворитами в гонке за пряностями и одновременно проложило им дорогу к социально-экономическому превосходству в мире[13].

У голландцев была веская причина оказаться позже других в Новом Свете. В пятнадцатом и шестнадцатом веках Голландия принадлежала Испании, и голландцам пришлось воевать (война длилась с 1568 по 1648 год), чтобы сбросить испанское владычество. Только после этого у них появилось свое государство, и Голландия смогла принять участие в гонке за пряностями и попытаться установить свое владычество в мире. В это время британцы были слабой нацией с нехваткой наличных. Когда королева Елизавета I вступила на трон в 1558 году, Англия была не в том положении, чтобы исследовать что-либо, кроме собственного банкротства.

Но благодаря мудрому и тайному использованию неофициального, санкционированного короной пиратства Елизавете I удалось начать десятилетний матч с Испанией за превосходство. Мало того, что испанцев оскорбляли и топили их корабли, королева закрывала глаза на воровство невероятного количества барышей в Новом Свете и облегчала его. Эти нападения не только обогащали ее страну, но и вынудили Испанию атаковать Англию, чтобы прекратить этот грабеж. Все закончилось гибелью испанской Армады. В конце концов британцы и голландцы пустили Испанию на дно, и Северной Европе удалось занять место за большим столом.

Итак, к 1600 годам Британия и Голландия ввязались в открытую для всех гонку по покорению земель. На самом деле правильным будет сказать, что они нашли свою колею. Но не открытие новых земель было их сильной стороной, а колонизация. Обе нации обладали замечательным талантом плодить богатство там, где они высаживались, а не только захватывать его. Если между британцами и голландцами возникали трения, то исключительно из‑за пересечения деловых интересов. Им нравились одни и те же места для развития бизнеса, и выбирали они одни и те же цели. Как торговые империи с торговыми же интересами, они искали места не для одного только приобретения, а для развития, то есть места с ценными и возобновляемыми ресурсами, земли, которые они смогут обрабатывать и колонизировать, а также стратегические точки для торговых путей или для защиты. Поэтому «Голландская ост-индская компания» (ГОК) и «Британская ост-индская компания» (БОК) имеют интересную историю борьбы за одни и те же острова. И Манхэттен не стал исключением.

Генри Гудзон был английским мореплавателем, работавшим на ГОК. Ему было приказано найти знаменитый, но так и не найденный Северо-западный проход, который позволил бы европейским купцам проплывать через Новый Свет, когда он наткнулся на то, что мы теперь называем Нью-Йорком. Но Гудзону было все равно. Его интересовал только Восток.

И все же он поступил разумно, объявив эту территорию вместе с прилегающими землями собственностью «Голландской ост-индской компании». Но поймите: это не значило, что ГОК верила в то, что земля принадлежит ей вопреки любым заявлениям местного населения. Голландцы всего лишь застолбили территорию, чтобы на нее не смогли претендовать другие европейские народы. Это было совсем не похоже на Испанию, к примеру, которая, появившись где-либо, объявляла, что место отныне является частью Испании. А голландцы «закидывали удочку» в новые страны ради возможностей дальнейшего развития.

Меньше похоже на войну, больше на бизнес, но все равно обман.

Гудзон мог метафорически помочиться на Нью-Йорк с борта своего корабля, когда он проплывал мимо него в 1612 году, но лишь десять лет спустя, когда ГОК искала место для консолидации колонистов, компания решила действительно купить остров с помощью Петера Минейта. Предложение денег было не просто знаком доброй воли. Это был способ придать сделке формальный характер.