Герман Титов - 700.000 километров в космосе Страница 4

Я чувствовал отделение каждой ступени ракеты, уносившей корабль все выше и выше к расчетной орбите. Хронометр подсказывал, что «Восток-2» вот-вот выйдет на нее. В этот момент должно было возникнуть состояние невесомости, и я приготовился к нему. Но оно возникло плавно, само собой, после отделения последней ступени ракеты. Первое впечатление было несколько странным — будто я перевернулся и лечу вверх ногами. Но через несколько секунд это прошло, и я понял, что корабль вышел на орбиту. Это же показали приборы и по радио подтвердили ученые, наблюдавшие с Земли за движением «Востока-2». Они сообщили по радио параметры орбиты: перигей — 178 километров, апогей — 257 километров, угол наклона к экватору — 64 градуса 56 минут. Я находился на орбите, где не было ни дождя, ни снега, ни гроз, ничего, кроме пустоты. Теперь можно было приступить к выполнению заданной программы на весь полет.

Основными задачами рейса «Востока-2» были исследования влияния на человеческий организм длительного полета по орбите и последующего спуска на Землю; исследования работоспособности человека при длительном пребывании в условиях невесомости. Были еще и другие задания, но все они являлись производными от этих двух основных. За сутки полета для каждого из семнадцати витков вокруг планеты был составлен, свой строгий график работ, которые должен был выполнить космонавт. Все было расписано по минутам: когда вести радиопереговоры с Землей, когда брать в свои руки управление кораблем, когда есть и пить, когда спать и просыпаться.

В иллюминаторы светило яркое, нестерпимое для глаз солнце, и я, экономя батареи, выключил освещение. Но вскоре лампочки пришлось зажечь — «Восток-2» вошел в тень Земли, и его обступила темная, непроглядная ночь. На черном бархате неба, как алмазы, трепетным огнем искрились и переливались крупные, холодные звезды. Глядя на них, нельзя было не вспомнить стихи Лермонтова:

«…И звезда с звездою говорит…»

Через час полета, прорезая темную-претемную ночь, я, как и было намечено планом работ, включил ручное управление кораблем. Признаться, это было сделано не без внутреннего волнения: ведь еще ни один человек в мире не заставлял повиноваться своей воле космический корабль. «Подчинится ли он движениям моих рук?» — подумал я и решительно положил руку на пульт управления. «Восток-2» выполнил мои желания, и я вел его с тем же спокойствием, с каким водил на Земле автомашину и в небе управлял реактивным самолетом. Управлять космическим кораблем оказалось легко. Его можно было ориентировать в любом заданном положении и в любой момент направить куда надо. Держа ладонь на ручке управления, я чувствовал себя капитаном чудесного корабля. Я не ощущал особого напряжения, вернее, не чувствовал никакого напряжения. Все было привычно, как в самолете.

Близился момент выхода из тени Земли. Он наступал стремительно. Второй рассвет в этот день для меня начался с того, что на горизонте я увидел ярко-оранжевую полосу, над которой стали возникать все цвета радуги. Небо было таким, словно я глядел на него через хрустальную призму. И вот уже солнечные лучи ворвались сквозь иллюминаторы в кабину. После непроглядной ночи снова наступил светлый, солнечный день. Я с интересом следил за Землей, видел крупные реки и горы, по окраске различал вспаханные и несжатые поля, Хорошо были видны облака. Их можно было отличать от снега по синим теням, отбрасываемым на Землю. На горизонте Земля была окружена бледно-голубым ореолом.

Глобус на приборной доске, вращение которого совпадало с движением корабля, показал, что «Восток-2» уже сделал первым виток вокруг Земли. Это же подтвердили и бортовые часы. То, что сделал 12 апреля Юрий Гагарин, было достигнуто, а «Восток-2» продолжал свой полет.

В 10 часов 38 минут по московскому времени, пролетая над территорией Советского Союза, я доложил по радио Центральному Комитету КПСС, Советскому правительству и лично Никите Сергеевичу Хрущеву:

— Полет советского космического корабля «Восток-2» проходит успешно. Все системы корабля функционируют нормально. Самочувствие хорошее…

Вскоре в космос пришла ответная радиограмма от Н. С. Хрущева, и я услышал, как забилось мое сердце. В ней Никита Сергеевич говорил о том, что все советские люди бесконечно рады моему успешному полету. Он сердечно поздравил меня и ждал моего возвращения на Землю. Теплые, отеческие слова Н. С. Хрущева вселили в меня еще большую уверенность, придали новые силы; как потом говорили врачи, следившие с Земли за состоянием моего организма, после этой радиограммы и пульс и дыхание стали у меня чище, спокойнее.

На втором витке, пролетая над африканским материком, я передал привет народам Африки, борющимся против колониализма.

Все континенты земного шара при наблюдении из космоса отличаются друг от друга не только своими очертаниями, но и красками. Основной цвет Африки — желтый с вкрапленными в нее темно-зелеными пятнами джунглей. Поверхность ее похожа на пятнистую шкуру леопарда. Пролетая над африканским континентом, я сразу узнал пустыню Сахару — сплошной океан золотисто-коричневых песков, без всяких признаков жизни.

В детстве мне приходилось читать о путешественнике Давиде Ливингстоне, который одним из первых описал флору и фауну этого загадочного края, рассказал о жизни населяющих его племен и народов. Читал я, конечно, и богато иллюстрированные авторскими фотографиями книги чешских путешественников Иржи Ганзелки и Мирослава Зикмунда «Африка грез и действительности». Интересные, полезные книги.

Не мог я не вспомнить и повесть, которая произвела на меня в школьные годы большое впечатление, — «Капитан Сорви-голова» — об освободительной войне буров против английских колонизаторов. И события наших дней, происходящие в Африке, встали в памяти. Один за другим африканские народы сбрасывают цепи векового рабства, становятся на путь новой жизни. Пески Африки обильно политы кровью алжирских патриотов — борцов за свободу и независимость своей страны. Где-то здесь, среди сыпучих барханов, французские империалисты испытывают свои атомные бомбы, отравляя воздух планеты ядами стронция.

Желтая Сахара оборвалась внезапно, и я увидел светлый простор Средиземного моря, самого красивого из всех морей, которые мне пришлось наблюдать на первых двух витках. Темно-голубое, словно выписанное ультрамарином, оно проплыло в иллюминаторе и исчезло в туманной дымке.

Несколько минут полета, и я снова над родной землей. Она отличается от всех земель мира. Нигде не увидишь таких огромных полей, таких лесных массивов, такого множества могучих рек, такой богатой и разнообразной палитры красок — от изумрудной зелени Юга до слепящей белизны горных вершин, покрытых вечными снегами.

Мне не были видны с такой большой высоты заводы. Но я знал, что они дымят где-то там, внизу, озаренные сполохами доменных и мартеновских печей, у которых грудится великая армия строителей коммунизма. И в космическом корабле «Восток-2», как солнце, отраженное в бисерной капельке росы, отражался их титанический труд.

Я не видел терриконов угольных шахт и магистралей железных дорог, но мне были отлично видны искусственные моря, которые, как полные чаши, были приподняты плотинами гидростанций. Это были приметы нового времени — великой эпохи строительства коммунизма. Когда-то в школе, в родном селе Полковникове, я писал сочинение, которое начиналось ленинскими словами «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Совсем немного времени прошло с милой моему сердцу школьной поры. Разве мог я думать тогда, что мне одним взором доведется окинуть нашу преображенную страну!

На втором витке, пролетая над Москвой, я ответил на приветственную радиограмму главы Советского правительства. Я не писал ее, а диктовал.

— Передайте большую благодарность Никите Сергеевичу Хрущеву за его отеческую заботу, — сказал я.

Эти слова ушли в эфир, и магнитофон автоматически записал их на ленту.

— Большое спасибо! — сказал я и еще раз повторил: — Большое спасибо!

И, зная, что Никита Сергеевич все время интересуется тем, как протекает полет, как выполняется заданная программа, добавил:

— Я непременно выполню задание партии и правительства по программе полета полностью. Все идет отлично. На борту порядок. Так и, передайте Никите Сергеевичу.

Послав на Землю это сообщение, я почувствовал какое-то внутреннее облегчение. Радиограмма подводила итог первому этапу полета. И действительно, в 11 часов 48 минут «Восток-2», закончив второй оборот вокруг Земли, начал третий грандиозный виток.

Все время я передавал деловую информацию, поступавшую в находящийся на космодроме главный штаб и командный пункт космического полета, а также в координационно-вычислительный центр, расположенный за многие сотни километров от космодрома. Огромное число специалистов принимало участие в обработке данных, поступающих из космоса, в обеспечении полета «Востока-2». Я знал, что за всем происходящим в кабине корабля, за каждым моим движением по телевизионным линиям следят с Земли сотни внимательных глаз. Врачи при помощи самых современных методов радиотелеметрии и телевидения непрерывно наблюдали за состоянием моего организма. Тончайшая аппаратура точно регистрировала биоэлектрическую и механическую деятельность моего сердца, частоту и глубину дыхания, температуру.