Владимир Дайнес - Конев против Манштейна. «Утерянные победы» Вермахта Страница 41

«Если не учитывается мое мнение относительно будущего развития событий, – писал он генералу Цейтцлеру, – если мои планы, нацеленные лишь на устранение возникших не по моей вине осложнений в обстановке, постоянно срываются, то отсюда я могу сделать только тот вывод, что фюрер не имеет необходимого доверия к командованию группы. Я ни в коем случае не думаю, что я никогда не совершал ошибок. Ошибается каждый человек, даже такие полководцы, как Фридрих Великий и Наполеон. Но я позволю себе указать на то, что 11-я армия в очень тяжелых условиях выиграла крымскую кампанию и что группа армий «Юг», попавшая в конце прошлого года почти в безнадежное положение, все-таки сумела выйти из него. Если фюрер полагает, что какой-либо его командующий армией или командующий группой армий имеет более крепкие нервы, чем имели мы в боях прошлой зимой, проявит больше инициативы, чем это сделали мы в Крыму, на Донце и у Харькова, который умеет находить выход лучше, чем это сделали мы в боях за Крым или в последней зимней кампании, или лучше предвидит ход событий, чем это делали мы, то я готов охотно уступить ему мой пост. Но пока я занимаю этот пост, я должен иметь возможность мыслить своей головой».[197]

30 июля танковые соединения, переброшенные фон Манштейном, нанесли контрудар в полосе 6-й армии и восстановили положение на р. Миус. Однако в полосе 1-й танковой армии на Северском Донце обстановка оставалась напряженной. 2 августа фон Манштейн доложил ОКХ, что он ожидает в скором времени начала наступления советских войск против северного участка фронта группы армий «Юг» западнее Белгорода. Это наступление будет, видимо, дополнено наступлением юго-восточнее Харькова, преследующим цель взять в клещи немецкие войска в районе Харькова и освободить себе путь к Днепру. Фон Манштейн просил вернуть ему обе танковые дивизии, отданные группе армий «Центр», и оставить танковый корпус СС для использования на северном фланге. Он также приказал вернуть 3-й танковый корпус с 3-й танковой дивизией из Донбасса в Харьков.

Фон Манштейн был хорошим полководцем, умеющим правильно оценивать обстановку и делать верные выводы. Он был недалек от истины. Советское командование готовило сильный удар по группе армий «Юг».

16 июля войска Воронежского фронта перешли в наступление, а 19-го – к нему присоединился и Степной фронт. Противник оказывал упорное сопротивление, удачно используя выгодные условия местности. «В один из тех горячих июльских дней, – вспоминал бывший помощник командующего фронтом генерал М. И. Казаков, – на КП командующего 53-й армией неожиданно появился Иван Степанович. Ничего особенного в этом приезде, конечно, не было: Конев вообще большую часть времени проводил в войсках – таков его стиль. А тут у нас еще случилась какая-то заминка – темп наступления заметно снижался…»[198]

– Перед вами и немцев-то, наверное, давно нет, а вы топчетесь на месте, – недовольно заметил Иван Степанович, выслушав командарма генерала И.М. Манагарова.

Генерал Казаков, хорошо зная обстановку, стал докладывать Коневу о состоянии войск, о противнике, об особенностях местности, на которой протекает сейчас бой…

– А ну, поехали в боевые порядки, там лучше во всем разберемся, – перебил его Конев.

Фронтовые сборы недолги. Через несколько минут мы уже сидели в машине…

Созревшее, исходя из особенностей местности и ее оборудования противником, здесь же решение генерала Конева – вызвать авиацию и подавить вражескую группировку на высотах, протянувшихся более чем на десять километров с востока на запад, – обеспечило дальнейшее продвижение соединений 53-й армии. Ее войска устремились на запад.

К 23 июля войска Воронежского и Степного фронтов вышли на рубежи, занимаемые до начала оборонительной операции. В тот же день представитель Ставки маршал Жуков уточнил задачу генералу Коневу:

– Войскам вашего фронта следует подготовить удар на смежном крыле Воронежского фронта в южном направлении, прорвать вражескую оборону, рассечь белгородско-харьковскую группировку, во взаимодействии с 57-й армией Юго-Западного фронта уничтожить противника в районе Харькова, освободив Харьковский промышленный район. Далее, Иван Степанович, смотрите на Днепр, Вас ждут Полтава и Кременчуг.

Задачи войск Степного фронта легли в основу плана Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции (кодовое наименование «Полководец Румянцев»). Ее замысел состоял в том, чтобы мощным фронтальным ударом смежных крыльев Воронежского и Степного фронтов прорвать оборону противника на 22-километровом участке северо-западнее Белгорода, затем рассечь вражескую группировку с последующим охватом и разгромом ее в районе Харькова. Одновременно предусматривалось нанести вспомогательный удар из района Готни на Ахтырку, чтобы обеспечить действия главных сил Воронежского фронта с запада, а наступлением правого крыла (57-я армия) Юго-Западного фронта из района Мартовой на Мерефу оказать содействие Степному фронту в освобождении Харькова.

К началу операции войска Воронежского и Степного фронтов насчитывали 980,5 тыс. человек, более 12 тыс. орудий и минометов, 2,4 тыс. танков и САУ, 1,3 тыс. боевых самолетов[199]. Кроме того, для поддержки войск фронтов были выделены 200 самолетов авиации дальнего действия, часть сил 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта и авиации войск ПВО страны.

Советским войскам противостояли 4-я танковая армия, армейская группа «Кемпф» (с 16 августа – 8-я армия) группы армий «Юг» и авиация 4-го воздушного флота. Всего противник насчитывал около 300 тыс. человек, до 600 танков и штурмовых орудий, 3 тыс. орудий и минометов, более 1 тыс. боевых самолетов[200]. Он уступал советским войскам в 3,2 раза по живой силе, в 4 раза по орудиям, минометам, танкам и САУ, в 1,5 раза в авиации.

Противник довольно прочно укрепил район Белгорода и Харькова. Тактическая зона обороны состояла из главной и вспомогательной полос общей глубиной до 18 км. Главная полоса (6—8 км) включала две позиции, опорные пункты и узлы сопротивления были соединены между собой ходами сообщения полного профиля. Вторая полоса простиралась на 2—3 км. Между первой и второй находилась промежуточная позиция. Населенные пункты были превращены в мощные крепости, а все каменные постройки подготовлены к круговой обороне.

Перед началом операции «Полководец Румянцев» были проведены мероприятия по дезинформации, что позволило привлечь внимание противника к сумскому направлению и обеспечить внезапность ударов советских войск в районе Белгорода.

3 августа после мощной артиллерийской и авиационной подготовки ударные группировки Воронежского и Степного фронтов перешли в наступление. Одновременно партизаны приступили к проведению в тылу врага операции «Рельсовая война». В тот же день маршал Жуков докладывал Сталину:

«Сегодня, 3.8.43 войска Чистякова (6-я гвардейская армия. – Авт.), Жадова (5-я гвардейская армия. – Авт.), Манагарова (53-я армия. – Авт.), Крюченкина (69-я армия. – Авт.) в 5.00 начали контрнаступление, которое проводилось с полным учетом опыта Западного и Брянского фронтов и было построено так: 5 минут огневой налет артиллерии, минометов, «катюш» и огня пехоты по переднему краю и всей глубине обороны противника. 35 минут контроль прицела и пристрелки орудий тяжелого калибра. 1 час 20 минут методическое подавление, разрушение целей и залпы «катюш». 20 минут нарастающий до предельного режима артиллерийский и минометный огонь. 45 минут заранее спланированный артогонь по узлам сопротивления в глубине обороны противника. Пехота с танками прорыва и орудиями самоходной артиллерии в атаку была поднята в 7.55, то есть в момент открытия артиллерией нарастающего до предельного режима огня, и, прижимаясь к огневому валу, пехота с танками и орудиями самоходной артиллерии через 20 минут прорвалась на передний край обороны противника. Авиация в течение дня действовала по следующему плану. Первый бомбовый удар был произведен по штабам, узлам и линиям связи для нарушения управления. Второй, третий и четвертый бомбардировочные удары последовательно производились по артиллерийским позициям в глубине обороны, по скоплениям противника и резервам противника. Первый удар штурмовиков произведен в 7.55, то есть в момент подъема пехоты в атаку, и продолжался беспрерывно в течение двух с половиной часов с огневой задачей подавления артиллерии, минометов противника и огневых точек на обратных скатах.

Танковые армии Катукова (1-я танковая армия. – Авт.) и Ротмистрова (5-я гвардейская танковая армия. – Авт.), построенные в боевые порядки на выжидательных позициях, продвигали свои авангардные бригады непосредственно за пехотой, что обеспечило быстрый ввод главных сил танковых армий в прорыв после взлома тактической глубины обороны противника».[201]