Сергей Есин - Дневник. 2009 год. Страница 43

После возвращения из гаража, включив радио, я услышал конец некой передачи, где Андрей Ерофеев, брат Вити Ерофеева, разговаривал со своими, видимо, бывшими сотоварищами по работе в Третьяковской галерее. Дискуссия! Понял, что Андрея из галереи уже благополучно уволили. Младший Ерофеев требует наведения в Третьяковке своего порядка и своего понимания и строя этого учреждения, и его будущего. Вспоминал молодой человек и ненавистного директора Родионова. Как мне показалось, искусствовед хотел бы сам и бесконтрольно закупать работы и творить суд славы над художниками.

Судя по его словам, произведения, о которых он рассказывает, часто бывали созданными не самими художниками. Это лишь «проекты». Основные творцы – нанятые рабочие, которые действовали по указаниям. Двое других ребят у студийного микрофона, – обоих зовут, кстати, Кириллами, – начали говорить о том беспорядке, который либеральный искусствовед оставил после своего ухода с поста в Третьяковке. Андрей Ерофеев очень ловко старается заткнуть им их робкие рты. Ксения Ларина, которая ведет передачу, естественно, все и про все искусство знает, поэтому как может Ерофееву подыгрывает. Он ратует за бесконтрольность в покупках, за отделение от основной галереи «современных отделов».

В передаче отчаянно раздражала подвякивающая Ксения Ларина. Удивительно неестественно и противновато. В конце передачи кто-то из слушателей прислал эсэмэску, смысл которой была почти буквально такой: «Вы позор Третьяковки, а ваш брат Виктор Ерофеев позор телевидения».

Разговаривал с Игорем Львовичем из «Дрофы» по поводу книжки Лауры Зенгиевой «Чаша радости». Это смесь юношеских вздохов и искусствоведческих раздумий. По жанру – это какие-то медитации.

Уехал на дачу только в шесть часов. Виктор с Леной и Викой там уже со вчерашнего вечера.

Радио в машине включено. О последних выборах ректора МГУ, которые по закону он, кажется, не имел права проводить. Но пошли письма «заинтересованных лиц» и подхалимов и пр. и пр. Закон гибок, как ива. Поговорили о гигантском доме, который строится возле станции метро.

Меня все время это новое строительство раздражало: когда идешь к метро, был виден шпиль университета. Я всегда думал: почему при таком дефиците на землю в центре эти огромные пространства не застраиваются? Оказывается, все это земли университета, и я подумал, как это было верно – предусматривать будущее расширение, новые здания, факультеты. Но теперь университет эти земли продал. Теперь жена Лужкова Елена Батурина строит на этой земле новый жилой дом.

20 апреля, воскресенье. Проснулся довольно поздно, читал рассказ Саши Киселевой, потом ходил к реке вместе с С. П. Уехали в Москву в шестом часу. Дома смотрел по зарубежному каналу передачу, посвященную Пасхе и истории христианства. Зарубежные историки стараются и даже иногда почти доказательно по-своему трактовать те или иные положения Библии. Сегодня много усилий было потрачено, чтобы доказать что Понтий Пилат был несколько иным человеком, чем его описывало Святое Писание: решительным, жестким и бестрепетным, никаких рук он не умывал, но и судьбу Иисуса решил сам быстро и отчаянно, и никого в руки иудейского правосудия и иудейской толпы не передавал. Так обо всем этом умно и толково говорят, а я почему-то верю в истинность каждой буквы Нового Завета.

Здесь же в передаче было также сказано, что антисемитизм, который на протяжении многих веков существует в мире, следствие именно этой религиозной коллизии. Боюсь, что это не совсем так. Просто опытным путем накопилось некоторое недоверие к отдельным представителям этого народа. Сейчас я пишу о русских олигархах, все это воспитанники советского времени, трое из четырех, о которых я уже написал, получили хорошее образование, но все это образование предали и вцепились в деньги, в обман такого глобального масштаба, что в современных условиях его можно назвать только бизнесом.

Вечером, когда приехал в Москву, обнаружил в почтовом ящике подарок от Ашота – несколько очередных газетных вырезок. Во-первых, из «Коммерсанта» с коротким списком премии «Нацбест» я узнаю, что в него попал мой ученик Сережа Самсонов. Здесь есть какой-то счет. Лиза Бергер, которая написала статью, говорит обо всех «выдвиженцах»: Герман Садулаев с романом «Таблетка», за который автор получает десять баллов, и четыре романа с шестью баллами: «Степные боги» Андрея Геласимова, «Тайная жизнь петербургских памятников» Сергея Носова, «Нефтяная Венера» Александра Снегирева и «Аномалия Камлева» Сергея Самсонова. Это мой ученик, и это почти все новые деятели нашей литературы. Закрывает список с семью баллами счета Илья Бояшев. А не попросить ли мне моих студентов всех их перечитать? Дальше Лиза Бергер сокрушается, что за заявленную организаторами массовость – литература для всех, литература не «толстых журналов», приходится платить. Жертвами, дескать, этой массовости стали Леонид Юзефович, Борис Минаев и «даже вполне массовый Андрей Рубанов». Они все были номинированы в длинном списке! Я рад за Сережу, которого я, сознавая его бесспорный талант, напечатал с романом еще в нашем институтском «Вестнике». Неужели пробьется?

Другие вырезки были менее для меня актуальны: судится Хуциев с Михалковым, художники борются за новое здание Третьяковки возле Крымского моста, как же они это здание раньше ругали, а теперь вот пригодилось. Во Владивостоке рейдерским захватом попытались взять Госуниверситет экономики. Экономика, как и ожидалось, волшебным образом не поднимается.

20 апреля, понедельник. Утром я, раб чужих дел и обещаний, повел своих студентов на радио «Культура» на Пятницкую. Меня просто поразила их дисциплинированность, которая так им не свойственна: Сема Травников, Аня Петрашай, Марк Максимов, Саша Киселева, Вера Максимова все явились с точностью курьерского поезда. Это была просьба начальства, обращенная к постоянному ведущему Анатолию Макарову: что-нибудь помоложе, все зубры литературы в эфире уже отметились. Надо сказать, что мои ребята не подкачали: собственно, поставлено было два вопроса: что они думают о сегодняшней литературе, ее состоянии, и что они думают о литературной тусовке? Но был и еще один вопросик, который я бы назвал провокационным и злым. Дело в том, что утром я достал из ящика газету со списком писателей, которые едут в Лондон на неделю русского языка и лондонскую ярмарку, зачитал его и спросил у ребят, кого они, молодые литераторы, знают из этого списка: Терехов, Маканин, Славникова, Архангельский, Шишкин, Быков. В списке, конечно, все имена очень достойные, но опять же – молодые их не знают.

Прямо с Пятницкой поехал в институт, где довольно долго сидел над работой Сони, а потом вместе с Ашотом пешком шли домой. Обо всем переговорили, о зарплате, о неравенстве в институте, о бухгалтерии, где оказалась дочь главного бухгалтера, получившая литературное образование. Девушка, впрочем, очень неплохая и толковая. Все, естественно, получают много больше, чем М. О. Чудакова. У нее ведь ведет всего-навсего четверть ставки.

21 апреля, вторник. День опять пойдет кувырком: к 13. 40 меня опять вызывают в суд, значит, придется переносить семинар. Приехал вовремя в уже знакомый мне Замоскворецкий суд. Оказывается, на одно время назначено три или четыре дела. Я не успел предупредить ребят из семинара и очень нервничал. Меня удивило, что после моего письменного заявления во время прошлого заседания меня до сих пор вызывают. Естественно, эта трусливая и лживая сука Ф. Ф., иначе я его после всего, что произошло, назвать и не могу, не явился. Я разнервничался, попытался отпроситься у судьи Пашкевич, она тряхнула своей золотой прической – ждите. Я на все плюнул и полетел в институт, опоздав почти на час.

Семинар прошел быстро. Саша Кузнецова дала на обсуждение рассказ «Счастливая жизнь Жерара», хорошо, плотно написанный рассказ – здесь молодой парень-историк, его мать, живущая в недалекой провинции, в общем, семейная история. Для художественной полноты чуть не хватает пространства времени, все это крепко, с «художественными средствами» выписано. На нашей защите диплома рассказ прошел бы с большим успехом, но была здесь и некая литературная заданность, которую ребята быстро углядели. Я по обычаю отбивал, но понимал, что ребята, многие из которых пишут значительно хуже, попали в точку.

Сегодня же Соня отнесла в «Фаланстер» по пятку моих книг – и «Твербуль» с Дневником и переписку с Авербухом, я хочу посмотреть, как это будет продаваться.

Я давно заметил, что я человек долга. Так жалко Любовь Михайловну, которая договорилась, что я пойду в театр Пушкина на спектакль «Офис», но два дня назад позвонила Галина Александровна Ореханова – 21-го в театре у Т. В. Дорониной премьера, которой я давно ждал и даже боялся – «Мастер и Маргарита» в постановке Валеры Беляковича. Я уже было стал отговариваться, что приду в следующий раз, но Галина Александровна сказала, что на этот раз сам Белякович выйдет на сцену в роли Воланда. Предупредить Любовь Михайловну я уже не мог.