Энтони Бивор - Высадка в Нормандии Страница 44

После беспорядочных боев предыдущего дня теперь стала более или менее вырисовываться линия фронта. Парашютисты и бойцы 4-й пехотной дивизии принудили к сдаче окруженный в Тюрквиле 795-й восточный батальон, состоявший из грузин. Южнее отступил на Сен-Ком-дю-Мон 6-й парашютный полк подполковника фон дер Хейдте: был отрезан от главных сил и уничтожен один из его батальонов. Удалось подавить другие очаги сопротивления, сохранявшиеся ближе к сектору «Юта». У Сен-Мартен-де-Варревиль был хорошо продуманный опорный пункт, включавший доты, связанные между собой подземными ходами сообщения. «Фрицы перебегали, когда хотели, из одного в другой, нередко появляясь в том доте, который мы считали уже взятым».

С обеих сторон бои велись с большим ожесточением. Офицер 4-й пехотной дивизии свидетельствует, что были обнаружены тела четырех американских десантников-медиков: «Горло у каждого было перерезано почти от уха до уха». Участники боев утверждают, что во время боев в зарослях излюбленным трюком немцев был следующий. Они делали вид, что сдаются, когда же американцы приближались, чтобы забрать пленных, они падали на землю, а скрытый в кустах пулеметчик открывал огонь. 4-я дивизия впервые столкнулась с таким приемом в бою против немецкого 6-го парашютного полка, потеряв при этом своего лейтенанта.

Менее достоверны сообщения о том, что немцы якобы облачались в американскую форму. Такие случаи были, но гораздо позднее, в июле: немцы стали надевать куртки убитых американцев, потому что их собственное обмундирование уже обветшало и стало разваливаться. Самыми маловероятными представляются слухи, широко ходившие среди американцев и отчасти среди англичан: якобы в качестве снайперов действовали француженки – предположительно, любовницы немецких солдат. 7 июня один сержант под Сен-Марку докладывал: «Из одного здания в городе по нас вел огонь снайпер. Войдя в здание, мы обнаружили французов – женщину и мужчину, – и немецкие винтовки. Оба утверждали, что стреляли не они. Через две секунды они замолчали навсегда». Вероятно, в тот момент американским солдатам не приходило в голову, что мирные жители могли собирать немецкое оружие для бойцов Сопротивления.

Похоже, у многих американцев подозрительное отношение к французам сложилось еще до того даже, как они ступили на французскую землю. «Франция представлялась нам вражеской страной», – сказал по этому поводу один капитан 29-й пехотной дивизии. Многие никогда не бывали за границей, исключая Англию, и не видели разницы между «вражеской страной» и «страной, оккупированной врагом». Были и такие, кто откровенно говорил: «В этой Нормандии никому верить нельзя». Вот что рассказывали об одном американском танковом взводе, который зашел на французскую ферму – быть может, это правда, а может быть, и выдумка. Появился крестьянин с сидром и кальвадосом, танкисты с удовольствием выпили. Потом крестьянин говорит лейтенанту-американцу, что за выпивку с каждого по 100 франков. Лейтенант возмущенно возражает, что они только что освободили этого крестьянина.

– Что вас возмущает? – удивился крестьянин. – Я и с немцев брал по той же цене.

Так называемые «сортирные сплетники» мигом разнесли родившийся в боях миф о женщинах-снайперах. Однако можно вполне поверить в то, что многие молодые француженки не покинули своих возлюбленных-немцев. Чуть подальше от сектора «Омаха», как рассказывал сержант 6-й инженерной бригады особого назначения, «мы увидали, что в окопах рядом с немецкими солдатами лежат молодые француженки. Эти девушки отступали вместе с немецкой армией, и их накрыли наши самолеты. Так они и лежали друг с дружкой рядом».

К счастью, с обеих сторон случались и неожиданные проявления гуманизма. На северном фланге американцев, близ Сент-Мер-Эглиз, сержант-фельдшер Прибовски искал в зарослях раненых и нашел двух парашютистов. Он присел рядом и стал их перевязывать, когда один раненый прошептал: «Осторожно, пригнись. Сзади пушка». Сержант со смехом обернулся и увидел направленное прямо на него жерло 88-мм орудия. Из-за кустов за американцами наблюдали немецкие артиллеристы. Они тем не менее позволили сержанту закончить перевязку и увести с собой обоих раненых.

Западнее, у Шеф-дю-Пон и Ла-Фьер на берегу реки Мердере, держались парашютисты 82-й дивизии. Они, собственно, только и могли, что удерживать свои позиции, пока им не подбросят подкрепления и боеприпасы. На западном берегу реки, на небольшой высоте 30, попал в окружение отряд под командованием подполковника Томаса Шэнли. Шэнли и его бойцы держались мужественно и стойко на протяжении четырех суток, не имея другой еды, кроме своих НЗ. Многие были ранены, их пришлось отнести в укрытие среди зарослей кустов или в траншеи, но даже вчетвером нести одного было тяжело – так ослабели парашютисты от недоедания и усталости. «Раненых было так много в окопах, они лежали буквально впритык друг к другу», – вспоминал один солдат. Шэнли послал связных на восточный берег Мердере с просьбой прислать кровь для переливаний. Группка парашютистов пыталась пробиться к ним с этим драгоценным грузом, но все ее бойцы были ранены.

Противник – два батальона немецкого 1057-го пехотного полка – значительно превосходил по численности ослабленный потерями отряд Шэнли. Потом выяснилось, что немцы подтягивают артиллерию. Этот маневр заметили с противоположного берега реки, и моряк – корректировщик огня связался по радио со своими, вызывая огонь корабельных орудий. Корабли союзников, находившиеся в море за 20 км отсюда, сумели уничтожить вражеские орудия, не причинив при этом большого вреда окруженным парашютистам.

Многие солдаты из отряда Шэнли держались только на таблетках амфетамина. Не имея радиосвязи, они даже не ведали, удалось вторжение или потерпело провал. Но они долго продержались на высоте 30 и тем помогли своим захватить плацдарм на другом берегу Мердере, после чего их окружение было прорвано. Теперь на берег высадилась 90-я пехотная дивизия, которой была поставлена задача расширить плацдарм у реки, а затем отрезать весь полуостров и участвовать в общем наступлении на Шербур. Правда, поначалу 90-ю дивизию преследовали неудачи, вызванные отсутствием твердого командования и недисциплинированностью на всех уровнях. Дивизия еще не дошла до линии фронта, когда ее передовое подразделение увидело пленных немцев, которых конвоировали к берегу сектора «Юта», и открыло огонь из всего имевшегося оружия. А в боях среди зарослей против солдат немецкой 91-й парашютно-десантной дивизии выявилась неподготовленность американских новобранцев, приведшая к многочисленным жертвам. Результаты оказались столь плачевными, что командир дивизии и два командира полков были отстранены от занимаемых должностей.

Американские генералы были беспощадны по отношению к нижестоящим командирам, которые «не сумели выполнить задачу, поставленную вверенным им частям командованием дивизии или корпуса». Даже задиристый генерал Паттон считал, что в сухопутных войсках США командиров отстраняют, не дав им возможности исправить свои ошибки. Военный историк Форрест Поуг беседовал с одним отстраненным от должности полковником. «Он сидел со всеми своими пожитками на обочине дороги и ожидал джип, который должен отвезти его в тыл. Только вчера в его руках были судьбы трех с лишним тысяч человек, теперь он стал похож чуть ли не на попрошайку. Он был ошеломлен и даже не уверен, сумеет ли говорить достаточно ровным голосом»[132].

Когда «Оверлорд» находился на стадии планирования, одним из важнейших вопросов были подсчеты, насколько быстро сумеют выдвинуться к линии фронта немецкие подкрепления. В этом отношении многое зависело от усилий союзников перекрыть ведущие к фронту дороги бомбардировками своей авиации по плану «Транспортейшн», а также диверсиями со стороны бойцов французского Сопротивления, подготовленных отделом спецопераций, и групп «Джедборо». Начиная с 7 июня штаб Рундштедта получил право перебрасывать подкрепления из Бретани и Южной Франции.

Одним из первых соединений, с которым американцам пришлось столкнуться в ходе боев за Карантан, стала 17-я моторизованная дивизия СС «Гетц фон Берлихинген». Названа она была в честь профессионального воина XVI века, который потерял в сражении правую руку и велел кузнецу изготовить для него железный кулак. Этот железный кулак и стал эмблемой дивизии. 10 апреля – меньше чем за два месяца до дня «Д» – дивизию, стоявшую в Туаре, инспектировал Генрих Гиммлер. В конце он вместе с офицерами и солдатами спел эсэсовский гимн «Treuelied» («Песнь верных»). В этой дивизии много было совсем молодых солдат (60 % личного состава моложе двадцати лет), но по вооружению и боевой подготовке она уступала, скажем, эсэсовской же дивизии «Гитлерюгенд». Новыми танками она не располагала, имела всего один полк штурмовых орудий, а по духу бойцы дивизии были далеко не такими фанатиками, как в других частях и соединениях СС. «Что ж, мы не знаем, что нас ждет впереди, – писал домой по дороге на фронт один солдат. – Я мог бы порассказать вам кучу новостей, но лучше помолчу. Все давно уже знали, что этим и кончится. Возможно, мы еще позавидуем тем, кто уже пал в боях».