Андрей Венков - Азовское сидение. Героическая оборона Азова в 1637-1642 г Страница 44

Но на рассвете, только вышли они в залив, предстали перед ними все 35 турецких кораблей, а по-над берегом маячили подошедшие из Крыма татары, и кое-где виднелись уже поставленные шатры. Соображать и действовать надо было молниеносно, и донцы лихорадочно погребли назад к донскому устью.

Возвращаться среди бела дня мимо азовских стен они не рискнули и подниматься стали Каланчинским проливом. Азовцы со стен своих разглядели показавшийся и уходящий казачий флот и здесь, на Мокрой Каланче, уходящих казаков перехватили. Турки, азовцы, татары бросились со всех сторон к Каланче и к Дону выше протоки, подтащили пушки, стали стрелять из ружей и метать стрелы.

Деваться некуда. Писали потом казаки в Москву царю: «И дралися мы, холопи твои, с ними весь день с утра и до вечера, и прошли Каланчею на пролом с великой нуждою и за великим боем, и пришли домой». Всего со сплошным боем, обстреливаемые из всех видов оружия с обоих берегов, прорывались они 6 верст.

В Черкасске услышали под Азовом грохот орудия. Поняли, что дело не ладно и стругами отправили подмогу. Те подоспели до темноты и помогли своим прорваться и оторваться. В. Сухоруков, описывая этот бой, отметил, что «при сем случае казаки так искусно умели отступить, что не лишились ни одного судна и даже не потеряли ни одного человека».

В Москву полетели известия, что татары и турки подходят и уже пришли.

Царь к тому времени уже велел снаряжать войско под начальством воевод Семена и Ивана Хитрово, чтоб на Дон отправить, и тогда же повелел для казаков жалование собрать.

Донцы царя и бояр торопили, дополнительно отослали в Москву татарина-языка с атаманом Григорием Афанасьевым. Татарин тот признавал, что султанское войско под Азов вот-вот явится.

19 июля подошли к Черкасску струги с царским жалованием и припасами, но о войсках российских — ни слуху, ни духу.

Меж тем в последних числах июля подошел от Крыма хан со своим войском и стал между Доном и Мертвым Донцом, передовые же отряды выдвинул к устью Темерника, а калга — второй в Крыму человек — стал напротив его со своей частью войска на левом берегу Дона. Войско ханское насчитывало тысяч 40, собрал он своих крымчаков, собрал ногайцев, черкас темрюкских и кабардинских, и горских.

Очередная станица (Михаила Петрова) поскакала в Москву, куда и прибыла 11 августа. Привез Михаил Петров послание — помогите ради Бога, иначе Черкасск и Дон не удержим. «А нам, холопем твоим, ныне против такова его, хана крымского, и каторжного турского люду собранья твоей государевой вотчины Черкаскова города и реки всей оберегать и держать без твоей государевой милости и помощи некем и не в силу… а которые, государь, у нас в Войске были нужные люди казаки, и они, ожидаючи твоей государевой службы и рати и твоего государева жалования денежного и хлебного, от великих нуж и голоду, и наготы многие разбрелися от нас на Русь по твоим государевым украинным городам». А всего якобы сидело в Черкасском городке против турок и татар 3000 казаков.

Царь, чтоб татар отвлечь, требовал от верного ему пока гетмана Юрия Хмельницкого («Юрасика») послать запорожцев на крымские владения, а в это время свое войско и воевод подгонял. Вышли те воеводы Хитрово с войсками из Воронежа, как считали в Москве, 15 июля и… с концами.

Шли русские войска на Дон с большой оглядкой. На западе в поляков как бес вселился. Весь 1660-й год били они русские войска. Взяли Брест-Литовск, взяли Могилев, Борисов, Быхов. Князя Хованского разбили при Лоховице, а князя Долгорукого при Губарах. Наконец, всю русскую армию поляки вместе с татарами разгромили при Чуднее, «многих людей христианского народа попродавали на каторги, а иных побили без милосердия» и забрали все знамена с изображением всех святых и самое большое с изображением Божьей Матери. Потом в праздник Тела Христова в Варшаве преклонили эти знамена до самой земли, и свита королевская пошла по ним, топча ногами. Король, правда, опомнился — образ Девы Марии паны топчут… Велел поднять знамена. Большая часть Правобережья Днепра занималась уже к тому времени польскими гарнизонами…

Так что русские воеводы на Дон не торопились, того и гляди, что с полдороги вернут и на Литву пошлют.

Турки и приведенные работные люди (10 тысяч венгров и волохов), не теряя времени, стали на обоих берегах Дона выше устья Каланчи и на устье Мертвого Донца бить под городовые стены сваи, а за Донцом стали ломать камень и свозить к месту строительства. Выставленные для прикрытия войска отрядами по тысяче и больше всадников подходили к Черкасскому городку, отгоняли казачьи табуны и стада и охотились за жителями, которые пытались ловить рыбу или запастись дровами. И с этими вестями отправили донцы в Москву 25 сентября четвертую станицу с атаманом Игнатием Серебряником.

Наконец, в октябре явились под Черкасск царские воеводы, стольники Семен Савич и Иван Савостьянович Хитрово, и войско привели в 7 тысяч. С этим войском стали они лагерем выше Черкасского городка в полуверсте и лагерь свой земляным валом обнесли.

Да, изменились донцы… То о русском войске на Дону и слышать не хотели, а теперь сами просят… А может, наоборот, знали, что русские из-за потерь и поражений помочь не могут, и требовали войска прислать — чувство вины русским властям прививали и верность свою выпячивали.

Как бы там ни было, но подошедшее русское войско ничем помочь не могло. До его прихода поставили турки по обеим сторонам Дона выше Каланчи две каменные башни, как раз на том месте, где казаки послов от азовских турок принимали и туркам передавали, а между башнями через Дон цепи перекинули. Одну башню назвали «Шахи», то есть башня шаха, а другую — «Султанийе», то есть башня султанши. В окружности каждая башня имела по 200 сажен, а высота стен — 15 сажен. В каждой башне разместили по 300 человек гарнизона с пушками.

А на Мертвом Донце у Проездного ерика турки поставили каменный город в четыре башни и посадили в нем 500 человек гарнизона с пушками. Город назвали «Сед-Ислам» — Щит ислама. Казаки же меж собой звали его «Лютик» или «Донецкая крепость».

Построенный «новый ханов Донской городок» представлял из себя каменный квадрат — стена со стороны Донца 39 метров, «от моря стена» около 40, четыре восьмиугольные башни под тесовой кровлей. Внутри — каменная мечеть, 21 «жилая изба», конюшни. «Ворота проезжие, створы двойные железные» — с запада, близ угловой башни, железная цепь через Донец. Такие же городки предполагалось поставить выше по Донцу и в устье Темерника.

И обо всем этом донцы Москву уведомили. Поехал к царю атаман Логин Семенов и казачьи задумки передал: башни эти без пушечного наряда разбить невозможно, а начни по ним сейчас стрелять или приступать, хан может явиться, а мы порох потратим. Надо ждать, пока хан в Крым уйдет, а ранней весной, до травы, чтоб татарам коней кормить нечем было и помощь они не успели подать, приступать к этим башням на стругах и сухим путем со всеми пушками.

Крымцы пока никуда не уходили, а явились под Черкасск в ноябре месяце и попробовали лагерь воевод на прочность. Русское войско за стенами и валами могло сидеть подолгу, а из тактических приемов упирало на один — подпустить врага поближе и в упор выстрелить. Сам царь инструкции писал: «и полковникам и головам стрелецким надобно крепко знать ту меру, как велеть запалить, а что палят в двадцати саженях, то самая худая, боязливая стрельба, по конечной мере пристойно в десять сажень, а прямая мера в пяти и трех саженях, да стрелять надобно низко, а не по аеру (воздуху)». Ну, с такими навыками турки и татары московским людям большой беды могли наделать. Но казаки вовремя пришли русским на помощь, сделали из Черкасского городка вылазку и татар сообща отбили.

Потом, выждав время, сухим путем пробрались зимой до Азова и, словно в отместку за башни, выжгли азовское предместье.

В таких кровавых забавах стали они зиму пережидать. Но настроения никакого не было, упало Войско духом. В Москве зимовая станица жаловалась, что с тех пор, как образовалось на Дону Войско, такого утеснения, как сейчас, никогда казакам не было — никуда на промысел не пойдешь, все пути в море загорожены. Иван Степанов, атаман станицы, пугал в Москве всех, что без промысла от нестерпимой нищеты побредут скоро казаки с Дона куда глаза глядят.

Чтоб удержать казаков на Дону, послал им царь жалование доселе невиданное — 7000 рублей деньгами, 5000 четвертей провианта, 200 половинок гамбургских сукон, 200 пудов пороху и 100 пудов свинца. Но жалование это пришло лишь весной. А как они перезимовали — Бог весть. Даже у воевод в лагере от голода и неустроенной жизни русские воинские люди несколько раз бунтовали и порывались самовольно на Русь уйти. За зиму потеряли воеводы больше половины своего войска. Весной у них из 7000 осталось 3000.

Плакали казаки и роптали, а воевать готовились, лестницы строили, чтоб башни штурмом брать, и струги свои обновляли.