Гуго Глязер - Драматическая медицина. Опыты врачей на себе Страница 44

Наконец, нужно было подумать о еде. Ведь в день отплытия он ограничился лишь завтраком, который приготовили ему друзья. Таким образом, в активе путешествия уже был своего рода небольшой эксперимент: 36 часов без пищи и воды. Вечером Линдеман пытался отогнать все мысли, пытался не думать ни о чем, кроме сна: вздремнуть, вздремнуть, восстановить силы для грядущего дня.

Но это оказалось непростым делом. Вначале надо было овладеть искусством держать управление и следить за курсом сквозь дрему, сквозь сон. Вскоре он добился некоторого успеха: засыпал на несколько секунд, на минуту — и просыпался снова, чередуя сон и бодрствование. Так прошла ночь. Земля давно исчезла за горизонтом, человек остался один.

По предположениям Линдемана путешествие должно было занять 70 суток (впоследствии правильность этого расчета подтвердилась). День проходил в заботах о том, чтобы вычерпать воду из лодки, просушить мокрую одежду. Это тоже было болезненным делом. Если ладони успели огрубеть от работы в ходе подготовки к плаванию, то кончики пальцев сохранили прежнюю чувствительность, и кожу безжалостно разъедала соленая вода.

В течение первой недели Линдеман врастал в новую жизнь, изучал неожиданности и сюрпризы, которые она преподносила. Он научился дремать ночью, удерживая руль ногами, чтобы лодка не отклонялась от направления, указанного компасом.

Вначале погода не баловала путешественника. Потом наступило улучшение, и он, конечно, радовался солнцу: можно было сушить мокрое белье, позволить себе небольшую гигиеническую процедуру. Он укладывал рулевое весло поперек лодки и начинал разоблачаться. Снимал костюм для гребли, прорезиненные вещи, шорты, свитер, нижнюю рубашку, развешивал насквозь промокшие вещи на вантах мачты и с удовольствием подставлял тело теплым лучам южного солнца. Просушивалась и подушка для сидения. Перед тем как одеваться, пудрил белье тальком. Иногда засыпал днем.

Как-то случайно нашел в лодке бутылку апельсинового сока: видимо, подсунул, провожая, один из друзей. Или вдруг обнаружил однажды на мачте кузнечика. Появились новые заботы: чем кормить насекомое в открытом море?

Всю первую неделю Линдеман питался консервами, чтобы облегчить тем самым вес лодки. Позднее он смог изменить свое меню, но вначале это были лишь консервы, дополняемые парой апельсинов и несколькими дольками чеснока. Были на борту и запас бутылок пива и консервированное молоко. Одним словом, о голоде пока думать не приходилось.

В начале второй недели Линдеману пришлось искать защиты от палящих лучей солнца. Он устанавливал паруса так, чтобы все время находиться в тени, и обрызгивал полотнище соленой водой. Однажды, видимо привлеченная тенью судна, подплыла совсем близко небольшая рыба. Между прочим, дно лодки было окрашено в красный цвет, что, вероятно, отпугивало крупную рыбу, в том числе и акул. Причин такой цветобоязни Линдеман не знал.

Стоило только усилиться ветру, как волны начинали захлестывать через верх. Спасения от этого бедствия не было. Впоследствии Линдеман отмечал, что в портативной лодке так же трудно избавиться от воды, как мотоциклисту спастись от дорожной пыли. На удочку, прикрепленную к боту, удалось поймать дельфина. Линдеман убил его ножом, выпил кровь, затем съел печень. Часть своего трофея отложил на следующий день. Таким образом, потребность организма в витаминах была временно удовлетворена.

А ветер между тем все усиливался. Пришлось спустить паруса. Закрепив руль, Линдеман плашмя улегся на дно. Внезапно лодку окатила огромная волна. Надо было не дать судну опрокинуться; он с трудом начал вычерпывать воду. Вечером, когда пошел дождь, Линдеман набрал питьевой воды. Залпом выпил больше литра, оставил немного про запас в алюминиевой фляге. Потом вдруг что-то случилось с часами — перестали заводиться. Хорошо еще, что продолжал ходить хронометр. Но непогода миновала, и снова появилось солнце. Линдеман просушил вещи, измерил в спокойной обстановке пульс: 48 ударов в минуту. А вчера и позавчера ночью было 34. Линдемана — «жертву кораблекрушения» сменил Линдеман-врач, ибо проводившийся опыт носил научный характер.

Встреча с акулами

О чем может думать врач, проводящий на себе опыт такого рода, как это сделал Линдеман? Все зависит, конечно, от индивидуальных особенностей человека. Линдеман был оптимистом. Задолго до окончания плавания, находясь в открытом море, он уже вынашивал планы нового путешествия.

Была у него и своя заветная мечта — об этом он тоже думал: завести ферму где-нибудь в тропиках. Лишь один предмет совершенно не занимал Линдемана: это женитьба (кто знает, может, мысли о ней остались на берегу). Но даже во сне, по-настоящему во сне, а не в моменты галлюцинаций и миражей, эротические чувства не беспокоили путешественника. Он мечтал скорее о хорошем столе, особенно о сладостях, о пирожных с кремом.

Воскресенье, 11 ноября, 23-й день путешествия. Минувшие сутки не порадовали ничем. Море превратилось в сущий ад, лодке грозила опасность гибели. А в воскресенье, чуть только погода улучшилась, Линдеман уже мечтал о кофе с пирожными, которым наслаждаются счастливцы на берегу. Ему казалось, что он слышит звон колоколов своей родной деревни.

К лодке приблизилась стая рыб, целое полчище. Одну из них, которая подошла совсем вплотную, ему удалось поймать. Разрывая зубами сырое мясо, Линдеман заметил, что десны кровоточат. Ему было прекрасно известно значение этого симптома. Не теряя времени, он достал коробку с витаминами. Поэтому он был очень рад, когда на приманку клюнул дельфин. К сожалению, дельфин был не один. За ним следом к лодке близко подошла акула. Линдеман уже видел себя вместе с лодкой и снаряжением в пасти морского разбойника, когда акула, очевидно испугавшись этой встречи не меньше человека, нырнула и исчезла в глубине.

На следующий день Линдеман снова встретился с акулой. Рыба была в двух футах от лодки. Собрав все силы и мужество, Линдеман ударил акулу веслом по голове. Но удар не произвел на рыбу ни малейшего впечатления. Она еще некоторое время держалась рядом с лодкой и только потом сочла нужным удалиться.

30-й день встретил путешественника отвратительной погодой. Мгла окутала море, устрашающе сверкали молнии, грохотал гром, непрерывно лил холодный дождь. Каждые две минуты приходилось вынимать карманный фонарь, чтобы свериться с компасом. Линдеман чувствовал себя усталым и жалким. Распухло и болело поцарапанное колено. Уж не занес ли он в рану инфекцию? Пришлось достать шприц и сделать инъекцию пенициллина.

Наконец буря затихла. Линдеман выудил из воды бутылку, вероятно болтавшуюся по волнам уже несколько недель. Она вся была облеплена крабами. Вскрывая панцири, Линдеман начал осторожно, чтобы не повредить слизистую полость рта, поедать маленькие тельца. Но как ни силен был голод, в первую очередь хотелось спать. Ночь слишком изнурила его. Желание было просто непреодолимым. Он понял, что если не выспится, то уже не сможет выдержать такой шторм вторично. Внезапный шквал мог перевернуть лодку — в этом заключалась главная опасность.

Следующая ночь была неспокойной. Опять штормило, опять была гроза с проливным дождем. Линдеману приходилось все время откачивать воду. А потом случилось то, чего он боялся: был потерян руль. Выше уже говорилось, что Линдеман научился в полусонном состоянии управлять ногами. Но сейчас он настолько хотел спать, что не заметил, с каким трудом стал подаваться рулевой трос. А затем руль вдруг сорвало.

Это моментально отрезвило врача, и он бодрствовал до утра. Лодку несло как попало, заливало водой. Руки были изранены и кровоточили. Мерещилось, что защитное покрывало вдруг начинает говорить человеческим голосом. Все чувства обострились и пришли в какое-то странное состояние. Линдеман не только разговаривал с самим собой, с парусами или реями; ему казалось, что звуки, которые раздаются вокруг, исходят от невидимых людей.

Когда шторм, наконец, утих, Линдеман занялся установкой запасного руля. Зажал баллер руля между ног и, придерживая перо правой рукой, не раздеваясь, спустился в воду. Было не холодно, но мешали сильные волны. Одна из них неожиданно накрыла его с головой как раз в тот момент, когда он перекладывал перо руля из правой руки в левую. Руль выскользнул.

Не растерявшись, Линдеман нырнул, к счастью — удачно. В конце концов поставить и закрепить руль ему удалось, хотя это и стоило огромных усилий.

И вот снова засияло солнце, стали появляться морские птицы. На горизонте на расстоянии полумили показалась большая коробка, конечно, корабль. Ближе, ближе… Обогнул лодку. Линдеман приветственно помахал рукой, показывая, что у него все в порядке. На мостике столпились люди. Один из офицеров поднес ко рту мегафон и спросил, не хочет ли хозяин лодки подняться на борт. Линдеман, поблагодарив, отказался. Отвечая на дальнейшие вопросы, он назвал себя, сообщил, что вышел из Лас-Пальмаса и направляется в Сент-Томас. Решительно отклонил все любезные предложения моряков сделать для него что-либо, не принял никаких продуктов. Он лишь попросил сообщить ему точное местонахождение. Когда оно было вычислено, путешественник с удовлетворением узнал, что расчеты правильны и он уже проделал половину пути. Убедившись, что Линдеман ни в чем не нуждается, торговый корабль под голландским флагом продолжал свой путь.