Владимир Щербаков - Атланты, боги и великаны Страница 45

— Лягушка-лягушка, отдай мою стрелу! — так обращается к лягушке Иван-царевич в пересказе А. Толстого. В сказке же Иван-богатырь не просит свою стрелу, а, наоборот, хочет от нее отступиться, что, конечно же, более логично с его собственной точки зрения. Однако лягушка говорит ему:

— Войди в мой шалаш и возьми свою стрелу!

Поздняя перелицовка сказки все изменила. Ведь в сказке лягушка требует, чтобы герой взял стрелу! Смысл сцены полностью утрачивается. Более того, в исконном варианте, в сказке, передается испуг Ивана-богатыря. Все рассказывается в соответствии с законами психологии, а не наоборот. Все всерьез, в отличие от глуповатых вариантов пересказа.

— Ежели ты не взойдешь ко мне в шалаш, то вечно не выйдешь из этого болота! — так говорит лягушка Ивану-богатырю в сказке. Иван отвечает, что шалаш мал ему и ему в него не пройти. Тогда лягушка, не говоря ни слова, перекувырнулась, и шалаш превратился в роскошную («раскрашенную») беседку. Иван удивился и вынужден был войти в нее. А лягушка сказала:

— Я знаю, что ты три дня ничего не ел.

И это правда: Иван три дня бродил по горам и лесам, по болоту, пока искал свою стрелу. Лягушка же снова перекувырнулась, и тотчас внесли стол с кушаньями и напитками. Когда Иван отобедал, лягушка опять перекувырнулась, и стол вынесли. И только после этого она сказала Ивану о замужестве.

В этих сценах, обрисованных с мифологической точностью, удивляет реализм деталей. Ведь не просто появился и исчез стол, не просто шалаш в беседку превратился. Сначала лягушка совершила магическое действо — она перекувырнулась. Это кувырканье, поворачивание через левое плечо, смена левого и правого, верха и низа — древнейшая черта магических обрядов еще хеттских времен. Они идут из глубокой древности, когда люди общались с богами. Я могу насчитать не менее четырех тысяч лет таким вот магическим фокусам, которые действительно (в надлежащем исполнении) приводят к удивительным результатам. Но все обстоит гораздо сложнее, чем даже в старинном русском свидетельстве.

В подлинной русской сказке лягушка отвечает Ивану-богатырю, решающему в уме сложную задачу: как отказать лягушке. (Подчеркнем, что он только думает об этом, не произнеся вслух ни слова.) Но по законам магии лягушка читает его мысли, и теперь нам понятно, что магия — это реальность, хорошо известная нашим предкам, а мы не замечали ее до тех пор, пока не научились произносить хотя бы слово «телепатия». А сколько еще магических явлений, нам не известных! Мы ведь, по существу, не знаем даже, как устроены пространство и время. (Мне приходилось читать отчеты, в которых НЛО, вращаясь («перекувыркиваясь»), сворачивали пространство, одновременно переходя в другие измерения.)

Да, Иван хочет обмануть лягушку. Она же говорит, угадывая это его желание, что он не найдет пути из этого болота домой. В этом можно усмотреть связь именно со способностью лягушки как бы сворачивать пространство, по желанию выпуская из него героя. И теперь персонажи меняются ролями. Иван (из сказки) хочет взять свою стрелу, а лягушка ее не отдает, зная о подвохе, который уже обдумывает Иван. Все это психологически соответствует ситуации. И тут же наблюдение Ивана, его умозаключение: «Конечно, эта лягушка — волшебница; нужно брать ее в жены, ничего не поделаешь!» И как только Иван подумал и произнес это, лягушка превратилась в красавицу — в «великую красавицу», как еще сильнее сказано в русском сказочном источнике. И она сбросила при этом лягушачью кожу и сказала:

— Вот, любезный Иван-богатырь, какова я есть. Но кожу лягушачью я ношу только днем, а ночью всегда буду такой, какой меня видишь сейчас.

«Иван-богатырь, видя перед собой такую красавицу, весьма обрадовался и подтвердил ей клятвенно, что он возьмет ее за себя».

Вот как переданы оттенки сменяющихся чувств и настроений героев в подлинной русской сказке. Теперь посмотрим, что с ней сделал пересказчик. После просьбы Ивана отдать ему стрелу лягушка ему отвечает: «Возьми меня замуж!

— Что ты, как я возьму себе в жены лягушку?

— Бери! Знать, судьба твоя такая.

Закручинился Иван-царевич. Делать нечего: взял лягушку, принес домой».

Вот и все переживания, настроения, аргументы. Вычеркнуто слишком много, так что оставшееся уже почти не напоминает совершающегося в сказке. Удивительная вещь: в исконной сказке сам царь-король, расстроившись от всей этой истории со стрелой и болотом, которой он сам же и был зачинщиком, начинает уговаривать Ивана, чтобы тот бросил лягушку! Но Иван-богатырь просил своего отца, чтобы тот позволил ему жениться на лягушке — так дословно повествует сказка. В пересказе же ничего подобного не найдем. Оно и понятно. Ведь в сказке Иван уже видел красавицу царевну без лягушачьей кожи и знает, какова она на самом деле. В пересказе же об этом и речи нет. Лягушка и лягушка. Она и не Думала обернуться царевной и открыть Ивану тайну волшебства. Пересказ попросту перечеркнул весь смысл происшедшего.

Нет и намека в нем на то, как царь отреагировал на случившееся. Сразу читаем: «Царь сыграл три свадьбы». Сыграл, как будто ничего необычного, странного не произошло, как будто ему не раз приходилось видеть и слышать, как богатыри женятся на лягушках, так что сама мысль о женитьбе младшего сына на лягушке не вызывает у него даже минутного раздумья. А ведь цари (и в историческое время тоже) к женитьбе своих сыновей относились отнюдь не спустя рукава.

Логика событий, психологизм, коллизии исконной же русской сказки вытекают из того, что в ее истоке (и это еще более будет ясно из последующего) — один из основополагающих мифов, свидетельство древнейшей цивилизации о подлинных отношениях неба и земли. Поэтому каждое событие сказки — почти космическая тайна, а в финале эта тайна полностью откроется. Пока же мы должны проследить уникальнейшие перипетии и похождения скифского богатыря, состоявшиеся, возможно, еще во времена легендарной Атлантиды Платона. Читателя не должно смущать, что в записи XVIII века он назван Иваном; кстати, тайна этого имени тоже откроется в финале сказки, когда мы убедимся, что богатырь ее — не кто иной, как Лугальванда (или Лугальбанда) шумерских мифов — в переводе «царевич Иван», — и мифы эти не только отражают космическую реальность, но и историю отношений звездных цивилизаций (!). Образ царевны не менее важен для понимания. Лягушка — не просто царевна. Она вышла из некого Подсолнечного царства, как будет рассказано ниже, а это — собирательное, доступное древним слушателям выражение, за которым тоже стоит захватывающая дух космическая реальность.

Несколько забегая вперед, могу сказать, что образы этой сказки, даже волшебный луг, на котором Иван выпустил свою стрелу, даже и сама его стрела — это и многое другое еще в доисторическое время навеки оставалось на звездном небе. Этот волшебный, до сих пор не разгаданный рисунок маршрута небесных странствий Геракла — Ивана-царевича сказки — был известен еще несколько тысяч лет назад шумерам и затем вавилонянам; потом его следы стираются в памяти человечества, и вот, к моему изумлению, оказывается возможным снова открыть их и понять, но уже из русской сказки.

Последуем же за сказочной нитью подлинного повествования, восстановим исконный вариант его, в котором, может быть, отражены самые древние из дошедших до нас свидетельств о працивилизации.

Вот эпизод с рубашками, которые царь (король) заказывает шить женам своих трех сыновей. Сначала, однако, ознакомимся с более поздним его пересказом:

«Вот царь позвал сыновей:

— Хочу посмотреть, которая из ваших жен лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке.

Сыновья поклонились отцу и пошли. Иван-царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка по полу скачет и спрашивает его:

— Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое?

— Батюшка велел тебе к завтрему рубашку ему сшить.

Лягушка отвечает:

— Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать; утро вечера мудренее.

Иван-царевич лег спать, а лягушка прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушачью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке не расскажешь.

Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:

— Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.

Иван-царевич утром проснулся, лягушка опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернутая в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал:

— Эту рубашку в черной избе носить.

Средний сын развернул рубашку. Царь сказал:

— В ней только в баню ходить.

Иван-царевич развернул рубашку, изукрашенную золотом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул: