Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов Страница 45

Отец Евгений хотел только одного: чтобы советская власть признала за духовенством право на существование, чтобы увидела в священниках людей не только не опасных, но даже и полезных. Его концепцию приводит один из доносчиков: «Управление государством без церкви немыслимо». А ведь в 1943 году Сталин фактически принял эту концепцию. Ho тогда шел 1937 год.

Кажется, деятельность о. Евгения приносила некоторые плоды, о чем говорят доносчики: «Группа делала ставку на привлечение к церкви молодежи, причем эту обработку проводили в большинстве случаев индивидуально. Молодежь стала больше посещать церковь. Колхозники увеличили подачки попам, много денег собрали на ремонт церкви». После таких успехов, заявления о любви к советской власти уже не могли спасти отца Евгения.

A отец Платон Рукин, похоже, был настроен по отношению к советской власти куда менее лояльно, он якобы говорил: «Сколько на советскую власть не работай, a всё равно жрать нечего, На неё, как на помойную яму, не навалишь хламу».

Да и отец Евгений в частных беседах, похоже позволял себе высказываться куда менее лояльно, чем в публичных выступлениях. Против него свидетельствовал диакон прилуцкой церкви: «Я рассказывал o героях гражданской войны, о том, как мы били белых, а Вахрамеев сказал: «Полно брехать, чего не знаешь». Он так же призывал жестоко расправиться с иудами-предателями в нашей церковной среде, сторонниками советской власти».

В этом деле, судя по всему, почти нет вранья, а потому сами материалы дела очень наглядно свидетельствуют о том, что ни кто из них с советской властью не боролся, ничего враждебного советской власти не делал и даже мысли такой не имел. Относились они к советской власти по-разному: кто-то вовсе даже и неплохо, кто-то куда хуже, но это были всего лишъ мысли и мнения, и то преимущественно церковного, а вовсе не политического характера. И даже если неправильные мысли считать преступлением, то вина их очевидным образом различна. А вот приговор был одинаковым. Вахрамеева, Логинова, Рукина расстреляли 2 октября 1937 года.

Послесловие

Когда мои очерки о репрессированных священниках впервые были опубликованы в вологодских газетах, не раз приходилось отвечать на вопрос о том, почему меня заинтересовали судьбы именно этих священников, ведь в них вроде нет ничего особенного. Ответ простой: я вышел именно на, эти дела чисто случайно, если, конечно, у Бога бывают случайности.

В 1989 году я работал в вологодской районной газете «Маяк», и вот у нас в газете начали регулярно публиковать поступавшие из КГБ списки реабилитированных. Просматривая эти списки, заметил, что тут много священников, а церковная тематика меня всегда очень интересовала, я сделал из списков выборку имен священников и попросту позвонил начальнику управления КГБ по Вологодской области Леониду Арабкову. Генерал не отказал мне во встрече и согласился выполнить мою просьбу о том, чтобы познакомиться с делами репрессированных священников по моему списку. Так что всё было очень просто. А копаться в архиве КГБ и искать там «что-нибудь особенное» у меня, сами понимаете, возможности не было.

Потом я понял, что сама заурядность этих дел, ничем не примечательных и вполне обычных для того времени, уже представляет собой историческую ценность. Громкие процессы над людьми, известными всей России, и без того хорошо описаны, а тут — текучка массовых репрессий, серые будни НКВД — каждый день одно и тоже. Ho не в громких делах над знаменитыми иерархами, а в массовом истреблении безвестных провинциальных батюшек пульсирует история Русской Церкви. Tex, кто обычно находят отражение не в словах, а в цифрах — расстреляно столько-то представителей духовенства. А у них тоже были имена! У них тоже были судьбы! Извлечь из общих цифр хотя бы несколько имен — это и была моя задача.

Кроме того, эти дела позволяют на наглядных примерах сделать некоторые обобщения. Вопрос о репрессиях сейчас сильно мифологизируется, об этом предмете сулят вкривь и вкось все, кому не лень, не известно на какие данные опираясь. А тут вот они — подлинные расстрельные дела из содержания которых неопровержимо следует — эти люди ни чем не провинились перед советской властью, в самом худшем случае — они её не любили, но степень их вины или невиновности следователей НКВД совершенно не интересовала. Шло массовое поголовное истребление духовенства. Их убивали только за то, что они были священниками, даже если на тот момент они уже не служили. Сами эти дела служат убедительным доказательством того, что батюшки были невиновны даже по советским законам.

Здесь мы почти не встречаем идейных убежденных борцов с советской властью. To были обычные люди, которые выживали как могли, и в большинстве своём отнюдь не просились на крест. Поведение некоторых из них не кажется безупречным, но не дай Бог нам их осуждать. Из дела неизвестно, какие муки предшествовали тому, что они стали оговаривать своих товарищей, мы не знаем, какими мотивами они руководствовались, что было у них в душе.

Сколько их, в жизни бывших вполне обычными людьми, спокойно, безропотно приняли смерть за Христа, без страха встав под расстрел? А сколько их, обмирая от страха, делали всё для того, чтобы спасти свою жизнь, но им это всё равно не удалось? Из дела это невозможно понять, это навсегда останется для нас тайной.

Мы можем быть твердо уверены только в одном — их убили за то, что они были служителями Господа. Святые новомученики российские, молите Бога о нас.

Тихая моя родина

Тихая моя родина,

Я ничего не забыл.

Николай Рубцов

Предисловие автора

B этих заметках нет ни какой системы, у меня никогда не было возможности по заранее составленному плану посещать святые места Вологодчины или посвятить достаточное время изучению нашей церковной истории. Просто, много лет проработав в областной газете и постоянно бывая в разных уголках нашей епархии, я не обходил стороной монастыри, храмы, святые места, общался со священниками и мирянами, многое из того, что довелось узнать об истории и современности Вологодской епархии просилось на перо и выходило отдельными публикациями (B основном это было в 90-е годы).

Сейчас решил всё это обобщить, что-то переработав, вспомнив, добавив. Сразу же стало заметно: картина получилась