Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов Страница 47

***

Мне довелось узнать про А. Ф. Грошева, который большую часть жизни прожил на территории закрытого и оскверненного монастыря в одной из бывших монашеских келий, хотя не был ни монахом, ни священником. Александр Федорович умер в 1987 году, он наш современник, хотя сам он вполне ощущал себя современником преподобного Кирилла. Грошев говорил: «Преподобный Кирилл здесь живет, каждый камешек здесь священный и вода в озере святая». Он разговаривал с преподобным, как с живым, спрашивал благословения на все дела, задавал вопросы и, видимо, получал ответы.

Как же сумел наш современник так приблизиться душой к древнему святому? Наверное, он его понял, ощутил, как реального живого человека. Мне это не дано, однако, очень хочется.

***

Преподобный Кирилл очень любил книги. Он их не только читал, но и переписывал. Однажды разбойники решили его, тогда ещё одинокого отшельника, ограбить, думая, что монах скрывает клад. A старец кротко ответил: «Нет у меня ни чего в этой жизни, кроме одежды той, которую на мне видите, и мало книжиц».

Как трепетно он любил эти «книжицы», если, не желая иметь вообще никакого имущества, с ними всё-таки не захотел расставаться. С каким благоговением переворачивал листы, испещренные буквицами. И ведь речь идет не только о книгах богослужебных. Сборники прп. Кирилла носят энциклопедический характер. В одной из его книг находится древнейшая на славянском языке подборка выписок по естествознанию.

Какой это урок для нас, склонных шарахаться из крайности в крайность. Мы то обожествляем науку, то говорим, что наука — ничто. Многознание, дескать, развивает высокоумие и гордыню. Так бывает, но не всегда и не обязательно. Святой угодник мог любить только то, что приближало его к Богу. Видимо, естественно-научные изыскания давали ему пищу для богомыслия. Знания — это ведь лишь ключик, которым можно открыть прямо противоположные двери. Весь вопрос в том, к какой из дверей стремится душа человека. Одного книги губят, другого — спасают.

Мне показалось поразительным, что Землю прп. Кирилл представлял себе шарообразной и носящейся среди небесной пустоты «якоже некое перо». Мы-то выросли с этим знанием, оно для нас столь же естественно, как и то, что трава зеленая. Но средневековый человек, по-видимому, совершенно иначе переживал эту «шарообразную летучесть» Земли. Большинство людей тогда жило, ни о чем подобном и близко не подозревая. Они твердо стояли на плоской земле. Как же было жить с пониманием того, что под ногами нет незыблемой твердыни, а лишь планета, несущаяся в пустоте, да к тому же она в масштабах вселенной не тяжелее, чем «перо некое». Как прикрепить себя к этой пушинке? Чем тут спасешься, кроме непрестанной молитвы? И может ли такое быть, чтобы Господь дал нам в удел лишь пушинку? Нет, конечно же, должен быть мир иной, абсолютно устойчивый, вечный.

Очевидно, обширные знания святого должны были повлиять на его духовный склад, создать в нем ту личную «особинку», которую нам сейчас так трудно ощутить. A надо ли нам эту «особинку» ощущать? Не знаю. Знаю только, что святым надо молиться. A как обращаться к человеку, если от тебя закрыт его внутренний мир, его неповторимая индивидуальность?

Ещё один факт из жизни святого, по тем временам совершенно поразительный. Преподобный Дионисий Глушицкий написал прижизненный портрет преподобного Кирилла Белозерского. Потом этот портрет почитался, как икона. Иноки Кирилловской обители сделали для этого образа киот, на одной дверке которого изобразили, как прп. Кирилл позирует прп. Дионисию. Портрет… Для нас это столь же естественно, как и то, что Земля круглая. Но в те времена написать портрет живого человека, к тому же — монаха, было на Руси делом совершенно неслыханным.

Из жития мы знаем, каким смиренным был преподобный Кирилл. И вдруг он позирует. Этим можно было привести в крайнее смятение и смущение всю братию. Игумен явно повел себя вызывающе.

Легко сказать: «Он обогнал своё время». Но преподобный Кирилл и наше время тоже обогнал. Он обогнал время вообще, как таковое, его уделом стала вечность. Не из того времени, не из нашего, поступок святого не объяснить. И всё же… Известно, что при жизни святые никогда не хотели, чтобы их считали святыми. Они сами себя считали и называли недостойными людьми, убеждая в этом других. Так, может быть, игумен потому и позволил написать свой портрет, чтобы братия считала его гордецом? Может быть….

Oн, видимо, уже находился на таком уровне духовного развития, настолько очистил свою душу от тщеславия и гордости, что такая чисто внешняя вещь, как позирование, уже не могла повредить его душе. Возможно, была особая Божия воля в том, чтобы этот портрет появился, и святой угодник не имел возможности усомниться в том, что так хочет Бог, и согласился на вызывающий поступок за послушание. K тому же не надо забывать, что это не только портрет святого, но и портрет, написанный святым. Значит, и преподобный Дионисий также не сомневался в том, что они с преподобным Кириллом исполняют Божью волю. Между ними, очевидно, была ясность в вопросе о том, почему и зачем они это делают. А для нас это так и останется тайной.

***

B 1917 году кирилловская газета писала: «Сколько слухов про Кириллов монастырь, что тут большие запасы хлеба? Кто знает входы и выходы из монастыря, пусть придет в продовольственный отдел и скажет». Эти слова звучат почти комично. Вот он стоит, у всех на виду, огромный монастырь. Неужели входов и выходов не найти? A ведь и впрямь не найти. Потому что это монастырь, а не просто крепость. Это обитель духа, а не зернохранилище. Любой монастырь — невидимый. Очень трудно искать «входы и выходы» его духовной реальности. И сказать о находках — нечего.

Горицкое воскресение

Красивейший вид открывается за стенами Горицкого монастыря на берегу реки Шексны. Пронзительная ширь, ветреная даль, маленькие живописные островки. Водные просторы поглощают внимание так, что и уходить отсюда не хочется, хотя лицо уже горит на ветру. Славно. Только спокойнее было бы ни чего не знать об истории здешних мест. А знать приходится.

Эта красота — рукотворная, то есть не Божеская, а человеческая. И воды эти, собственно, не река Шексна, а разлившееся от старого русла в обе стороны Рыбинское водохранилище. Исчезло, поглощенное водохранилищем, Ивицкое озеро, стали островами гора Никитинская и гора Городок.

Есть что-то очень тревожное в этом горделивом деле исправления Божьего замысла. Что-то от Вавилонской башни. А здесь получилась «река Вавилонская» — библейский символ изгнания