Элисон Мэтьюс Дейвид - Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней Страница 5

Промышленная революция, философия эпохи Просвещения и медицина способствовали формированию более светского отношения к миру, когда «благополучию тела как предмету забот и интереса уделялось повышенное внимание. Здоровье состязалось со свободой за звание величайшего блага»[33]. Врачи использовали свои профессиональные знания, чтобы диагностировать заболевания, вызванные ношением модной одежды. Как отмечает Эйлин Рибейро, «нападки на моду по соображениям благопристойности, основанным на библейских нормах, в некоторой степени уступили место светской морали, основанной на практичности, здоровье и гигиене»[34]. Внимание врачей привлекали профессиональные и индивидуальные заболевания. Медики наблюдали и описывали болезни и травмы работников текстильной промышленности: их искалеченные руки, поврежденную кожу, носы и рты, на которые воздействовали пыль и ядовитые испарения. У некоторых рабочих из-за хронического отравления непроизвольно тряслись конечности. Врачам приходилось принимать и пациентов – потребителей текстильной продукции. Они лечили детей, у которых синели губы из-за нитробензола в составе черной краски, покрывавшей их легкие башмачки; солдат, заражавшихся смертельно опасным тифом от насекомых, которыми кишела их униформа; и балерин, сгоравших заживо в сценических костюмах. Не скупясь на страшные и будоражащие подробности, врачи описывали и снабжали иллюстрациями истории отравления, заболевания и смерти от несчастных случаев, связанных с одеждой. Их отчеты содержат массу сведений, еще не исследованных историками моды. Старинные модные картинки и современные журналы мод создают идеализированные женские образы, над которыми будто не властно старение. Модели с обложек словно освобождены от бренности человеческого существования и каких-либо биологических потребностей: они не едят, не спят, из их идеально обработанных фотошопом пор не сочится пот. Врачи же, напротив, в силу своей профессии работают с повседневной реальностью тел, которые потеют, дышат и очевидным образом страдают от последствий вредоносных мод.

На протяжении XIX столетия медицина развивалась, становясь все более наукоемкой и уделяя все большее внимание лабораторным исследованиям. Несмотря на значительные успехи в области здравоохранения, санитарной профилактики и эпидемического контроля, врачи, как и клерикалы, продолжали оценивать провоцирующие эротические ассоциации наряды своих пациенток с точки зрения нравственности. Считалось, к примеру, что бальные платья с глубоким вырезом были причиной распространения ряда эпидемических заболеваний – гриппа, прозванного в те времена «муслиновой лихорадкой», и туберкулеза. Это заблуждение высмеивает Шарль Филипон в карикатуре 1830-х годов, копирующей типичную модную картинку той эпохи (для сравнения она размещена слева на листе). Карикатура служит рекламой «Платья а-ля Туберкулез от ателье Мисс Тщеславие» (ил. 4 во вклейке). На модных картинках того времени, как правило, указывали адрес, где читатели могли оформить на них подписку, и шутливая надпись на карикатуре сообщает, что купить ее можно на знаменитом парижском кладбище Пер-Лашез. С течением века макабрическое, смертоносное платье все меньше романтизировалось и приобретало статус медицинской проблемы, и все же расхожее представление о том, что одежда может быть убийцей, никуда не исчезло.

К 1880-м годам пришло понимание прочной взаимосвязи между одеждой и здоровьем: реформаторы, такие как немецкий гигиенист Густав Йегер, способствовали распространению более комфортного и «гигиеничного» шерстяного нижнего белья, произведенного без использования токсических красителей. Драматург Бернард Шоу получил одну из первых книг Йегера, посвященную гигиене одежды, от друга – распространителя его фирменной продукции. Прочитав этот труд, Шоу ответил дарителю письмом, в котором с юмором сообщал, что «дьявольская» книга привела его в ужас: «Теперь оказалось, что причина ревматизма – мои кожаные подтяжки, а шляпная подкладка сулит мне менингит… мой воротничок лишает меня голоса, мой жилет угрожает мне ожирением сердца, брюки таят водянку… Прощайте. Холера подступает, и я чувствую, что моя хлопковая рубашка послужит мне саваном»[35]. Хотя этот отклик нарочито мелодраматичен, в течение года Шоу полностью переоделся в здоровую одежду Йегера и носил ее до самой смерти в возрасте 94 лет. Медицинская статья «Отравленные шляпы», опубликованная через несколько лет после письма Шоу, в подробностях описывала анализ шляпной ленты, вызывавшей головные боли у купившего ее аптекаря. Выяснилось, что лента содержала почти 2,5 г карбоната свинца, и этого количества было достаточно, чтобы вызвать отравление свинцом[36]. Врач констатировал: «Похоже, что в наши дни смерть… таится во всем, что развитая цивилизация считает необходимым для физического комфорта человека. Наши ботинки и туфли уже давно признаны источником бесчисленных несчастий для человечества; теперь на суд выносят наши шляпы»[37]. К концу века потребители стали настороженно относиться к одежде, покрывавшей их с ног до головы. Эти страхи свойственны также нашим современникам, и предлагаемая читателю книга исследует связь между одеждой и здоровьем. Если Бернарду Шоу удалось уберечься от предполагаемых опасностей хлопковой рубашки, то другим повезло гораздо меньше: наряды, которые они создавали своими руками или носили на теле, действительно становились их саванами.

История медицины – золотая жила для любого ученого, но важнейшим предметом моего исследования являются дошедшие до наших дней предметы одежды и аксессуары. Музейные фонды и архивы – это кладезь информации о случаях вреда, нанесенного одеждой. Многие из изученных мной объектов, словно живыми голосами, рассказывают душераздирающие истории и до сих пор несут на себе следы травм, которые они причинили своим создателям и владельцам. Реставраторы ткани из музея Виктории и Альберта, изучая шляпу трилби 1930-х годов, обнаружили, что в ней достаточно ртути, чтобы «согласно современным экологическим стандартам… сделать непригодной для употребления людьми миллион литров воды»[38]. Чтобы удостовериться в истинности угроз, описанных врачами и фармацевтами в исторических текстах, несколько крупнейших музеев и физическая лаборатория канадского университета Райерсона выполнили подробные лабораторные исследования предметов одежды. Ученые показали, сколь значителен список токсинов, содержащихся в той или иной одежде. Такой подход наглядно продемонстрировал повышенную чувственность исследуемых объектов, обращенность к тактильному и визуальному восприятию. Их осязаемая, материальная красота объясняет, почему потребители, мужчины и женщины, во все времена желают обладать предметами одежды, угрожающими их здоровью. Я и сама, изучая проблему научными методами, обнаружила, что поддаюсь очарованию глянцевого отлива шляп из пухового фетра, потрясающих воображение изумрудно-зеленых платьев и элегантных шелковых шалей с кистями, неземной красоты платьев и пачек из сетки, а также гребней, украшенных богатой резьбой. Даже зная о ядовитости этих предметов или понимая, что они подвергали своих владельцев риску удушения или смерти в огне, я чувствовала, что их красота одновременно манит и отталкивает. Как покажет следующий раздел, наше восхищение смертоносной одеждой вовсе не ново.

Из мифа в реальность: от отравленных плащей к токсичной косметике

Яд – одна из самых давних, но наименее изученных угроз, исходящих от одежды. В течение многих веков в производстве ткани и косметики применяли токсичные химические вещества, которые по-прежнему продолжают использовать в модной индустрии. В прошлом страх перед ядовитой тканью был так силен, что миф об отравленных одеждах существовал во многих культурах и был актуален на протяжении многих исторических периодов[39]. Когда мы проглатываем или вдыхаем яд, его действие наступает очень быстро. Отравленная одежда – более коварное орудие убийства. Поскольку ткань соприкасается с кожей, поры поглощают токсины медленно, однако смерть все равно неминуема. К тому же как древние, так и современные культуры не отличали химические отравления от эпидемических заболеваний, передаваемых через зараженную одежду. До появления в XIX веке научной токсикологии и криминологии было трудно отличить подлинные истории об отравлениях от вымышленных. В эпоху Возрождения считалось, что болезнь – это миазмы. Иными словами, она передается через дурной воздух и запахи, и, например, густо надушенные перчатки могут защитить своего владельца от эпидемии. Однако перчатки можно пропитать не только духами, но и ядом: королеву Екатерину Медичи (1519-1589) обвинили в использовании отравленных перчаток в качестве орудия убийства[40]. В христианской Византии, южной и центральной Азии, в Африке южнее Сахары существовали церемониальные традиции с участием khil’at – халата, почетного одеяния, что делало его потенциальным орудием политического убийства[41]. Получатель такого роскошного дара обязан был тут же его надеть, что ставило его перед нелегким выбором: он мог «отказаться от, вероятно, отравленного одеяния и тем самым проявить непокорность или… надеть мантию и, вполне вероятно, умереть»[42].