Корней Чуковский - Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь Страница 5

Бармалей

Ни за что на светеНе ходите в Африку,В Африку гулять!В Африке акулы,В Африке гориллы,В Африке большиеЗлые крокодилыБудут вас кусать,Бить и обижать,Не ходите, дети,В Африку гулять.

В Африке разбойник,В Африке злодей,В Африке ужасныйБар-ма-лей!

Он бегает по АфрикеИ кушает детейГадкий, нехороший, жадный Бармалей!

И папочка и мамочкаПод деревом сидят,И папочка и мамочкаДетям говорят:

«Африка ужасна,Да-да-да!Африка опасна,Да-да-да!Не ходите в Африку,Дети, никогда!»

Но папочка и мамочка уснули вечерком,А Танечка и Ванечка — в Африку бегом,В Африку!В Африку!

Вдоль по Африке гуляют.Фиги-финики срывают,Ну и Африка!Вот так Африка!

Оседлали носорога,Покаталися немного,Ну и Африка!Вот так Африка!

Со слонами на ходуПоиграли в чехарду,Ну и Африка!Вот так Африка!

Выходила к ним горилла,Им горилла говорила,Говорила им горилла,Приговаривала:

«Вон акула КаракулаРаспахнула злую пасть.Вы к акуле КаракулеНе хотите ли попастьПрямо в па-асть?»

«Нам акула КаракулаНипочём, нипочём,Мы акулу КаракулуКирпичом, кирпичом,Мы акулу КаракулуКулаком, кулаком!Мы акулу КаракулуКаблуком, каблуком!»

Испугалася акулаИ со страху утонула,Поделом тебе, акула, поделом!

Но вот по болотам огромныйИдёт и ревёт бегемот,Он идёт, он идёт по болотамИ громко и грозно ревёт.

А Таня и Ваня хохочут,Бегемотово брюхо щекочут:«Ну и брюхо,Что за брюхоЗамечательное!»

Не стерпел такой обидыБегемот,Убежал за пирамидыИ ревёт,

Бармалея, БармалеяГромким голосомЗовёт:

«Бармалей, Бармалей, Бармалей!Выходи, Бармалей, поскорей!Этих гадких детей, Бармалей,Не жалей, Бармалей, не жалей!»

Таня-Ваня задрожалиБармалея увидали.Он по Африке идёт,На всю Африку поёт:

«Я кровожадный,Я беспощадный,Я злой разбойник Бармалей!И мне не надоНи мармелада,Ни шоколада,А только маленьких(Да, очень маленьких!)Детей!»

Он страшными глазами сверкает,Он страшными зубами стучит,Он страшный костёр зажигает,Он страшное слово кричит:«Карабас! Карабас!Пообедаю сейчас!»

Дети плачут и рыдают,Бармалея умоляют:

«Милый, милый Бармалей,Смилуйся над нами,Отпусти нас поскорейК нашей милой маме!

Мы от мамы убегатьНикогда не будемИ по Африке гулятьНавсегда забудем!

Милый, милый людоед,Смилуйся над нами,Мы дадим тебе конфет,Чаю с сухарями!»

Но ответил людоед:«Не-е-ет!!!»

И сказала Таня Ване:«Посмотри, в аэропланеКто-то по небу летит.Это доктор, это доктор,Добрый доктор Айболит!»

Добрый доктор АйболитК Тане-Ване подбегает,Таню-Ваню обнимаетИ злодею Бармалею,Улыбаясь, говорит:

«Ну, пожалуйста, мой милый,Мой любезный Бармалей,Развяжите, отпуститеЭтих маленьких детей!»

Но злодей Айболита хватаетИ в костёр Айболита бросает.И горит, и кричит Айболит:«Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!»

А бедные дети под пальмой лежат,На Бармалея глядятИ плачут, и плачут, и плачут!

Но вот из-за НилаГорилла идёт,Горилла идёт,Крокодила ведёт!

Добрый доктор АйболитКрокодилу говорит:«Ну, пожалуйста, скорееПроглотите Бармалея,Чтобы жадный БармалейНе хватал бы,Не глотал быЭтих маленьких детей!»

Повернулся,Улыбнулся,ЗасмеялсяКрокодилИ злодея Бармалея,Словно муху,Проглотил!

Рада, рада, рада, рада детвора,Заплясала, заиграла у костра:«Ты нас,Ты насОт смерти спас,Ты нас освободил.Ты в добрый часУвидел нас,О добрый Крокодил!»

Но в животе у КрокодилаТемно, и тесно, и уныло,И в животе у КрокодилаРыдает, плачет Бармалей:«О, я буду добрей,Полюблю я детей!Не губите меня!Пощадите меня!О, я буду, я буду, я буду добрей!»

Пожалели дети Бармалея,Крокодилу дети говорят:«Если он и вправду сделался добрее,Отпусти его, пожалуйста, назад!Мы возьмём с собою Бармалея,Увезём в далёкий Ленинград!»Крокодил головою кивает,Широкую пасть разевает,И оттуда, улыбаясь, вылетает Бармалей,А лицо у Бармалея и добрее и милей:«Как я рад, как я рад,Что поеду в Ленинград!»

Пляшет, пляшет Бармалей, Бармалей!«Буду, буду я добрей, да, добрей!Напеку я для детей, для детейПирогов и кренделей, кренделей!

По базарам, по базарам буду, буду я гулять!Буду даром, буду даром пироги я раздавать,Кренделями, калачами ребятишек угощать.

А для ВанечкиИ для ТанечкиБудут, будут у меняМятны прянички!Пряник мятный,Ароматный,Удивительно приятный,Приходите, получите,Ни копейки не платите,Потому что БармалейЛюбит маленьких детей,Любит, любит, любит, любит,Любит маленьких детей!»

Федорино горе

Скачет сито по полям,А корыто по лугам.

За лопатою метлаВдоль по улице пошла.

Топоры-то, топорыТак и сыплются с горы.Испугалася коза,Растопырила глаза:

«Что такое? Почему?Ничего я не пойму».

Но, как чёрная железная нога,Побежала, поскакала кочерга.

И помчалися по улице ножи:«Эй, держи, держи, держи, держи, держи!»

И кастрюля на бегуЗакричала утюгу:«Я бегу, бегу, бегу,Удержаться не могу!»

Вот и чайник за кофейником бежит,Тараторит, тараторит, дребезжит…

Утюги бегут покрякивают,Через лужи, через лужи перескакивают.

А за ними блюдца, блюдцаДзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

Вдоль по улице несутсяДзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!На стаканы — дзынь! — натыкаются,И стаканы — дзынь! — разбиваются.

И бежит, бренчит, стучит сковорода:«Вы куда? куда? куда? куда? куда?»

А за нею вилки,Рюмки да бутылки,Чашки да ложкиСкачут по дорожке.

Из окошка вывалился столИ пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл…

А на нём, а на нём,Как на лошади верхом,Самоварище сидитИ товарищам кричит:«Уходите, бегите, спасайтеся!»

И в железную трубу:«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!»

А за ними вдоль забораСкачет бабушка Федора:«Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!Воротитеся домой!»

Но ответило корыто:«На Федору я сердито!»И сказала кочерга:«Я Федоре не слуга!»

А фарфоровые блюдцаНад Федорою смеются:«Никогда мы, никогдаНе воротимся сюда!»

Тут Федорины котыРасфуфырили хвосты,Побежали во всю прыть.Чтоб посуду воротить:

«Эй вы, глупые тарелки,Что вы скачете, как белки?Вам ли бегать за воротамиС воробьями желторотыми?Вы в канаву упадёте,Вы утонете в болоте.Не ходите, погодите,Воротитеся домой!»

Но тарелки вьются-вьются,А Федоре не даются:«Лучше в поле пропадём,А к Федоре не пойдём!»

Мимо курица бежалаИ посуду увидала:«Куд-куда! Куд-куда!Вы откуда и куда?!»

И ответила посуда:«Было нам у бабы худо,Не любила нас она,Била, била нас она,Запылила, закоптила,Загубила нас она!»

«Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!Жить вам было нелегко!»

«Да, — промолвил медный таз,Погляди-ка ты на нас:Мы поломаны, побиты,Мы помоями облиты.Загляни-ка ты в кадушку —И увидишь там лягушку.Загляни-ка ты в ушат —Тараканы там кишат,Оттого-то мы от бабыУбежали, как от жабы,И гуляем по полям,По болотам, по лугам,А к неряхе-замарахеНе воротимся!»

И они побежали лесочком,Поскакали по пням и по кочкам.А бедная баба одна,И плачет, и плачет она.Села бы баба за стол,Да стол за ворота ушёл.Сварила бы баба щи,Да кастрюлю поди поищи!И чашки ушли, и стаканы,Остались одни тараканы.Ой, горе Федоре, Горе!

А посуда вперёд и вперёдПо полям, по болотам идёт.

И чайник шепнул утюгу:«Я дальше идти не могу».

И заплакали блюдца:«Не лучше ль вернуться?»

И зарыдало корыто:«Увы, я разбито, разбито!»

Но блюдо сказало: «Гляди,Кто это там позади?»

И видят: за ними из тёмного бораИдёт-ковыляет Федора.

Но чудо случилося с ней:Стала Федора добрей.Тихо за ними идётИ тихую песню поёт:

«Ой вы, бедные сиротки мои,Утюги и сковородки мои!Вы подите-ка, немытые, домой,Я водою вас умою ключевой.Я почищу вас песочком,Окачу вас кипяточком,И вы будете опять,Словно солнышко, сиять,А поганых тараканов я повыведу,Прусаков и пауков я повымету!»

И сказала скалка:«Мне Федору жалко».

И сказала чашка:«Ах, она бедняжка!»

И сказали блюдца:«Надо бы вернуться!»

И сказали утюги:«Мы Федоре не враги!»

Долго, долго целовалаИ ласкала их она,Поливала, умывала.Полоскала их она.

«Уж не буду, уж не будуЯ посуду обижать.Буду, буду я посудуИ любить и уважать!»

Засмеялися кастрюли,Самовару подмигнули:«Ну, Федора, так и быть,Рады мы тебя простить!»

Полетели,ЗазвенелиДа к Федоре прямо в печь!Стали жарить, стали печь, —Будут, будут у Федоры и блины и пироги!

А метла-то, а метла — веселаЗаплясала, заиграла, замела,Ни пылинки у Федоры не оставила.

И обрадовались блюдца:Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!И танцуют и смеются —Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

А на белой табуреточкеДа на вышитой салфеточкеСамовар стоит,Словно жар горит,И пыхтит, и на бабу поглядывает:«Я Федорушку прощаю,Сладким чаем угощаю.Кушай, кушай, Федора Егоровна!»

Краденое солнце