Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №2  за 1998 год Страница 5

Подготовка к полету на газовом шаре занимает около трех часов. Для начала нужно заготовить балласт. Мы наполнили песком триста (!) мешков. Впрочем, это было совсем нетрудно; работали все вместе и весело. Да и стыдно было бы уставать, глядя на пилотов и организаторов лагеря, трудившихся с утра до ночи и тем не менее находивших время и силы на шутки и песни у костра, на то, чтобы вникать в проблемы и даже прихоти каждого, на то, чтобы возить нас, приезжих, на экскурсии в близлежащий городок Наумбург, в старинный замок, в монастырь, на озеро.

Когда заготовили балласт, на поле разложили три шара, на один из них (старого образца) натянули сетку, прицепили к ней мешки с песком и начали накачивать шар газом. По мере того как аэростат разворачивался и вырастал над землей, мешки нужно было перевешивать все ниже и ниже, причем одновременно, а это дело, особенно для новичков, довольно нервное: если не успеть вовремя снять мешок с сетки, он поднимется высоко, и добраться до него потом будет практически невозможно. Приходилось звать на помощь того, кто повыше.

Зато потом мы плыли на высоте 1600 метров, наслаждались тишиной и смотрели на леса, поля и деревни. Казалось, что мы не летим над ними, а изучаем подробную карту местности. Это ощущение похоже на то, какое испытываешь при взлете или посадке самолета, но на самолете ты отгорожен стеклами иллюминаторов, к тому же вскоре после взлета землю скрывают облака.

Там, на высоте, вспомнилось, как однажды мы изо всех сил бежали по полю к приземляющемуся шару. Высокая пшеница цепляла за ноги, царапала, но боли не чувствовали. Шар был уже почти на земле, до него оставалось метров триста... впрочем, мы уже поняли, что не успеваем. Корзина коснулась земли и, как мячик, отскочила от нее. Шар вновь набирал высоту. Через все поле поплелись обратно к машинам, в то время как другая группа уже мчалась на перехват. Дело в том, что газовый шар почти невозможно посадить без посторонней помощи: его надо прижать к земле и не дать ему снова взлететь. Согласовать же время и место посадки совсем непросто.

А скоро мы и сами оказались на месте тех, кого не успели встретить. Ветер, хоть и несильный, сносил шар в сторону. А мы, перегнувшись через борта корзины, хватались за стебли пшеницы, стараясь хоть как-то удержать его на месте. Колосья рвались, и в руках оставались только зерна. Вздохнули спокойно, лишь когда, наконец, подоспела помощь, и отправили в очередной полет новых счастливчиков.

В первый раз зайдя в столовую, мы были приятно удивлены тем, что на доске вместе с написанными мелом немецким «Willkommen» и английским «Welcome» (вариантами русского «Добро пожаловать») красуется «Здравствуйте».

Мы исправили неточность. А вскоре появились аналогичные надписи на литовском, французском, турецком и других языках. Позже это вошло в традицию — каждый день на доске можно было видеть новую фразу во многих вариантах.

Обстановка располагала к изучению иностранных языков. По крайней мере, литовское «Labaz», русское «Будьте здоровы» и несколько немецких выражений были у всех на слуху.

Еще одной традицией стало ночное пение у костра. Тут мы поняли, что наш «босс» Томас Хора — не только высококлассный пилот и хороший певец, но еще и массовик-затейник. Он дирижировал нашим хором. Под его началом все вдруг запели по-немецки, не понимая, правда, ни слова.

Однажды даже устроили «фестиваль» песен разных стран. Всех покорили братья-американцы, Брайан и Кевин, которые даже станцевали под известную песенку «Тутти-фрутти». «Честь России» защищали «Колокола», «Милая моя» и несколько детских песен.

Далеко за полночь мы разбредались по палаткам. Лагерь затихал за несколько часов, чтобы назавтра подарить еще один прекрасный день.

Последний полет на тепловом шаре получился недолгим. Пилот вел переговоры по рации с командой сопровождения. Когда мы спросили его, что случилось, он ответил: «Там опасаются, что надвигается гроза, а это опасно. Но думаю, они ошибаются», — прибавил он успокаивающе. Мы недоверчиво покосились на огромную черную тучу, грозно выползающую из-за гор. «А что, если они все-таки правы?» — «Они неправы», — улыбнулся пилот. Однако шар все-таки посадил.

А гроза так и не разразилась.

10 августа мы разъезжались с надеждой вновь увидеться следующим летом. Лагерь теперь планируется организовать в Чехии, недалеко от Праги.

Огромное спасибо всем нашим новым немецким друзьям — организаторам и пилотам, а также президенту Федерации воздухоплавания России Давиду Шифрину, благодаря которому на этом необычном мероприятии была представлена наша страна.               

Ксения Пинская  | Фото Марка Шрётера и Екатерины Шифриной

Наумбург

Дело вкуса: На столе борщ — первый

Когда бы я ни наведывался  к старикам (а случалось приезжал и     за полночь), бабушка никогда не изменяла правилу: сперва гостя накорми, а потом расспроси. Однако пока на плите что-то  булькало и  шкварчало,  дед  не   выдерживал и начинал допытываться об увиденном и  услышанном в чужих «беларапских» землях.  

Заходила  речь  и   о  блюдах, которыми  меня  потчевали в  далеких   краях. И как правило, в конце моего кулинарного рассказа следовал вопрос:

— А  вот скажи мне, внучок,   такое.   Чи   варят в тех местах борщи?

Едва я раскрывал рот, как подавала голос бабушка:

— Та  хиба  ж  они способны приготовить  наш борщ!   Нехай   их  там усих Господь сохраняв и милуе.

Тут же, правда, спохватывалась и выговаривала деду:

— Хватит  хлопца  теревенями  годуваты  —  он  же с дороги... Сунься, онучек, ближче до столу. Сейчас борща насыплю...

Чем горшок накипит, тем и смердит. Однако разобраться в запахах, которые вырываются из посудины, где варится первое блюдо, часто не под силу и опытному кулинару. Еще бы! Ведь нередко у стряпухи и пальцев на руках не хватает, чтобы пересчитать все компоненты, которыми она заправляет жидкое варево. Рыбные и мясные бульоны-юшки, различные крупяные похлебки, щи, борщи первыми появляются на столах, да и по сытости, и по горячей живительной энергии, которая в них содержится, они в первом ряду среди других блюд.

Образцом и вершиной кулинарного искусства восточных славян можно считать короля первых блюд — борщ. Его варят и русские, и белорусы, да и у поляков есть «баршч», однако наибольшую популярность это блюдо приобрело среди украинцев.

Что такое для  украинца борщ? Для обитателей полесских изб и степных мазанок   вопрос   этот   может прозвучать по крайней мере странно.  Дело  в том,   что блюдо это  воспринимается как нечто, без чего нельзя обойтись, без чего распадается   жизненная   цепочка. Как нельзя представить моря без воды, сада без деревьев, так для украинца нет обеда  без миски борща.

«Мне  хоч  шось, абы борщ», — заявляет без ложной стеснительности   путник,   переступивший  порог украинской хаты. Даже если гостей, кроме борща, ждет множество других  вкусных блюд,   хозяйка,   приглашая к столу, говорит:

— Садитесь борщуваты! «Вкусный до края», — хвалят часто домашние удавшийся борщ, и этим сказано все, потому что за этим краем нет уже ни самого борщевого блюда, ни даже воспоминания   о   нем.  

«Пустяки даже вареники с маслом, — шутят   азартные   борщевики.  —  Нет в мире  ничего вкуснее борща».

Борщ гордость украинца — любого: и академика, и художника, и шахтера и... для всех стопроцентно — украшение его стола и дома, блюдо, которое утоляет вечную жажду самопознания и самоутверждения. Борщ — это пышность и разноцветье украинской природы, богатство и мудрость белобоких хаток, наслаждение и утеха их праздников и будней. Борщ — символ надежной крыши над головой, семейного тепла и согласия. Аист смело устраивает гнездо на кровле, из-под которой вырываются вкусные борщевыс запахи.

Смешиваясь с дымками курных изб, эти запахи доносятся к нам и из глубины столетий. Наши предки часто готовили «варево с зельем» — так назывались различные овощные жидкие блюда, которые заправляли кореньями и травами. Среди овощных составляющих выделялась свекла, которую называли еще «бърщем».

Возможность сохранять этот овощ на протяжении года, приятный его вкус, а особенно яркий красный цвет варева и определили название известного далеко за пределами Украины супа.

Некоторые кулинары считают, что слово «борщ» произошло от растения-борщевника, которое в быту часто именовали «борщем».

Крестьяне охотно употребляли его в пищу. В «Домострое» читаем: «До осени борщ режути, сушить, ино всегда пригодится и в год, и в даль». Так или иначе, но несомненно, что борщевник на правах основного компонента (особенно голодной весной) мог входить в состав горячего варева, и постепенно его название перенесли на новое блюдо.

Человек хорош, когда на себя похож. Так и борщ. Про региональные особенности и кулинарные тонкости чуть позже, начнем же с показателей качества, которые характеризуют сам борщ и мастерство кухарки и в верховинской хижине, и в степной мазанке, и в полесской избе. Реденький борщик, в котором крупина за крупиной гоняется с дубиной, как известно, не может вызвать восторга ни у гостей, ни у хозяина, не говоря уже про стряпуху.