Сергей Есин - Дневник. 2009 год. Страница 50

Доплелся до Литинститута, успел переговорить с Н. В., как надо было ехать сначала на Пушечную к книголюбам, договориться об открытии в Ярославле съезда экслибрисистов, а потом на экспертный совет по премиям Москвы. Здесь все проходило не совсем так, как мне виделось. Пожалуй, впервые за последнее время были явные лидеры и в литературе, и в искусствоведении. Инна Кабыш, очень неплохая поэтесса, а книга Олега Кривцуна – явление уникальное. Было плохо, т. е. почти без конкурса, театр, будто его в Москве и нет, но вот в номинации «искусствознание» четыре фамилии. Через комиссию пробить Кривцуна мне не удалось. Я его прочел, а в газете у Полякова была рецензия, следовательно, он тоже знает. Все наши театралы заговорили о том, какой замечательный человек Яблонская. О Солюнисе, который еще вчера был прекрасен, уже и забыли. Книжка Яблонской очень неплохая, но ведь выбираем из лучшего. При голосовании наша комиссия, которая почти вся состоит из людей театра, выбрала все же представителя своего цеха. Вдобавок ко всему еще и отсутствующая Вера Максимова приказала присовокупить свой голос. Занятно, что книгу никто не читал, а она, в общем-то, лишь интересный сборник материалов. Злой был как черт, не потому что получилось не «по-моему», а потому что получилось несправедливо, все свелось к своим цеховым интересам, и все остались довольно. Такая же коллизия возникла и при голосовании заслуг Олега Пивоварова – все у него печатаются, да и мужик он неплохой, но журнал, который раньше освещал театральную жизнь всей России, теперь делает, в лучшем случае заказные номера и освещает театральную жизнь Москвы. Когда комиссия закончилась, кто-то принес потрясающую новость: сняли ректора ГИТИСа Хмельницкую. Не за воровство же, как уже сняли целую плеяду ректоров. А в общем, не очень верится.

14 мая, четверг. Зная мой повышенный интерес к сфере управления высшим образованием, Ашот обычно присылает мне по телефону сообщения. За последнее время подобные сообщения зачастили. Вот сегодняшнее: «Снята с должности ректор ГИТИСа М. Ю. Хмельницкая – за развал работы» Я ему тут же написал: «Давай подробности». Ашот тут же ответил: «И. о. ректора ГИТИСа Ю. Шерлинг, со шлейфом криминального прошлого». Но и эта новость уже просочилась в публику. Сегодня «РГ» пишет: «Шерлинг – заслуженный деятель искусств России, театральный режиссер, композитор и бизнесмен». «РГ» приводит данные и из собственного досье: «Имя Юрия Шерлинга стало известно в 1977 году, когда он создал в Биробиджане Еврейский камерный музыкальный театр. В начале 90-х вокруг него, президента Международного неправительственного фонда «Дом детей-сирот», возникла череда скандалов, связанных с торговлей жизненно важными человеческими органами. Отвечая тогда на вопросы журналистов, Юрий Шерлинг заявил, что «ни он, ни руководимый им фонд никогда и нигде не занимались продажей человеческих жизненно важных органов». В связи с этим я вспомнил о недолгом ректорстве в РГГУ господина Невзлина и о других сообщениях, которые хранятся в моем телефоне. Буквально на этой неделе Ашот мне писал об отстранении ректора Медицинской академии в Москве и об отстранении еще другого ректора, тоже Медицинской академии, где-то в северных регионах.

Днем, практически как поднялся, занимался часа три бумагами В. С., собирал и раскладывал по файлам ее газетные статьи последних лет. Надо обязательно сделать ее полную библиографию. Пока перебирал эти статьи, я думал, что эта библиография практически история советского кино за тридцать, даже почти сорок лет. Постепенно вырисовывается та книга, которую я сделаю в память о В. С.

Ближе к обеду еще раз прочел дипломную работу Сони Луганской, она приехала после экзаменов по стилистике, и мы с ней разобрали замечания. Экзамены она сдавала у Папаяна, с которым по ее словам она вошла в некоторые трения, когда он дал для анализа предвыборную речь С. П. Толкачева. Я, кстати, прочел этот кусочек, меня удивило, что опытный Папаян не понял жанра именно предвыборной речи с ее нагнетаниями, через которые проблескивали подтексты. Из других новостей для меня есть одна печальная: окончательно ушел из института вытравленный нашими же деканатскими силами Виктор Андреевич Тычинин. И Соня призналась, что без него в физкультурном мире института стало холоднее. Соня также сказала, что у студентов уже устоялось прозвище для нашего ректора – Дедушка. Что-то не верится.

Был вечером в гостях сосед Анатолий, принес мне тарелку с макаронами и рыбой – очень вкусно, поговорили о жизни. В одиннадцать сел смотреть конкурс песни Евровидения.

Чуть ли не забыл. Утром еще читал сборник Адольфа Дегтяря «Чеченский дневник». Очень простые, даже незамысловатые стихи, но над некоторыми я плакал. Вещь, конечно, значительная, но, как и все, что мимо тусовки, пройдет незамеченной.

15 мая, пятница. Ну вот, наконец-то я увидел этого самого победительного Шерлинга. Это же какие надо было иметь связи, чтобы просто попасться на глаза министру. Но все по порядку, потому что здесь все имеет некоторое значение. А если говорить по чести, то уже и дневник смертельно надоело писать, держусь за него, чтобы хоть как-то заполнять свою жизнь.

Утром все же собрался и поехал на дачу. Как всегда, по дороге заехал, несмотря на все страхи, вызванные телевизионной передачей о состоянии пищи в больших супермаркетах, купил какие-то куриные котлеты, немного свинины в виде эскалопа, кефир, много фруктов, хлеб, банку любимого мною кальмара в масле. На даче, естественно, ничего и не жарил, буду ждать С. П., который обещал подвалить завтра, ел только кальмары с хлебом и пил кефир. Естественно, осмотрел все Витино строительство и мою теплицу. Сделал он уже много, но еще и осталось много. Я форсирую работы, потому что когда он уедет мне будет сделать все и кого-нибудь нанимать самому труднее. Потом, естественно, немножко полежал с тайным желанием заснуть и пошел в теплицу копать грядку, заросшую сорняками и сажать помидоры.

Перед этим долго и дотошно читал «Независимую газету». Взял с собою тот номер, в котором была рецензия Максима Лаврентьева на мой «Твербуль». И здесь он, как и в прошлый раз, когда писал обо мне какую-то статью и тоже в «Независимой», написал провидчески. Лаврентьев сначала пишет о моих дневниках. Мои дневники, которыми я горжусь, потому что таких длинных у моих сверстников ни у кого нет, и потому что мне уже давно, после выхода первого тома, кто-то внушил, что, может быть, это лучшее, что я написал, и потом еще передали мнение Полякова, что есинские дневники, дескать, останутся, когда о нас забудут. В общем, Максим совершенно справедливо написал, что дневники являются лишь подсобием к моим романам, кухней. Я, пожалуй, здесь даже поцитирую.

«Часто в оценке собственного творчества наш автор, как всегда, немного лукавя, склонен набавлять баллы мемуаристике. В ущерб и в укор беллетристике. Однако на конкретном примере соединения под одной обложкой двух этих величин хорошо видно в процессе параллельного чтения, что жанр дневника, хотя и популярный в последнее время, все же, все же является подсобным для художественного творчества, всего лишь жаркой закопченной кухней для выколдовывания новых сюжетов и образов». Прошлый раз он также точно сказал, что Есин-ректор заслонял от публики Есина – мастера и писателя. Все-таки он удивительный парень. Кстати, этот очень большой материал соседствует с разбором еще двух книг: одна о Гоголе, а вторая об Эренбурге. В статье об Эренбурге есть сентенция, Ефим Эткинд, которая меня просто поразил своей искренней точностью и бесстрашием. Я подобные мысли, когда они у меня появляются, по конформистской привычке всегда задавливаю в себе. «Илья Эренбург был посредственным писателем и слабым поэтом». Дальше не комментирую. Но продолжаю прерванное этой вставкой повествование. Все три материала представляли собой единую полосу Non-fiction да еще и с маленькой заметочкой Алисы Ганиевой «Исподлобья». Она тоже очень любопытно пишет. Господи, почему же я перестал читать «Exlibris-НГ, сосредоточиваясь только на «ЛГ» и «РГ»! Так вот, Алиса: «Интерес к писательскому досугу не всегда означает неуемное обывательское любопытство» – это, так сказать, посылка. Теперь вывод, развитие темы пропускаю: «внетекстовое знание о писателе современном порой также органично и необходимо. И православие Николая Гоголя, и бытовые неурядицы Ильи Эренбурга оказываются в смежной плоскости с капустой из огорода Сергея Есина». О капусте я никогда в дневниках не писал, но ведь сказала девочка точно.

От капусты перейдем к помидорам и грядкам на даче. Занимался я этим всем довольно долго, что-то разгребал, подгребал, поливал, скорее не из-за страстной любви к огороду, хотя она, именно как хобби, существует, а скорее из-за здоровья. Про себя отмечаю, что двигаться не так уж тяжело. И вот после всего этого иду домой включаю телевизор и понимаю, что разговор идет об Академии театрального искусства, о ГИТИСе. Понимаю также, что назначенный вчера Шерлинг уже не ректор, что исполняющим обязанности ректора стала женщина с армянской фамилией Мелик-Пашаева (не дочь ли знаменитого дирижера), которую Шерлинг вчера уволил, что-то революционное произошло. Вижу взволнованное лицо Володи Андреева, он что-то утешительное говорит. Также говорят, что выборы ректора пройдут в сентябре. Строю вполне реалистические догадки и тут же получаю от Ашота сообщение: «В ГИТИСе брожение: Ученый совет отверг Шерлинга. Авдеев потерпел унизительное поражение».