Дэвид Ирвинг - Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945 Страница 53

Они пожнут бурю

Когда на смену зиме пришли теплые месяцы, каждодневный темп жизни в Дрездене ускорился. Если до этого извлечение и захоронение тел растягивалось на два– три дня, теперь отряды спасателей подстегивала новая настоятельная необходимость: реальная опасность эпидемии тифа.

Люди в течение многих дней разыскивали пропавших родственников, дабы избежать унизительного массового захоронения в общей могиле. Но когда они отправлялись на поиски тележек или повозок для того, чтобы перевезти тела погибших на кладбище, чтобы похоронить их самим, отряды службы безопасности убирали тела, и они, уже аккуратно сложенные под грудой тридцати других гниющих тел, лежали на телеге, которая двигалась с вереницей других по Гроссенхайнерштрассе в сторону сосновых и эвкалиптовых лесов к северу от города. Кто был прав? Родственники, желавшие, чтобы их близкие были похоронены подобающим образом, или отряды службы безопасности, обязанностью которых было избежать эпидемии и попытаться организовать ускоренную идентификацию на кладбищах? Многие из тех, кто видел бесконечные вереницы повозок и грузовиков, катившихся из города на север, вероятно, про себя обещали, что никогда не позволят, чтобы их родственников везли к их могилам подобным образом.

«На Маркграф-Генрих-штрассе я разговаривал с тремя людьми, – вспоминает один из эвакуировавшихся из Кельна, который находился в городе. – Они несли как носилки черное пальто, на котором лежало тело. Один из них спросил меня, что это было раньше за здание. Раньше здесь была школа, но потом она стала военным госпиталем, ответил я. Мужчина объяснил, что должен похоронить свою жену. Потом я видел, как они выкопали неглубокую могилу. Не было никакого гроба, и человек казался чужим в этом городе».

«Некоторые не понимают, – жаловался обеспокоенный директор отдела регистрации умерших, – что у них нет права собственности на тела своих родственников. Известны и случаи, когда родственники откапывали тела из общих могил и перезахоранивали в фамильных могилах. Таким образом законность и статистика безнадежно нарушались».

Один человек приводит еще один пример желания не позволять спасательным отрядам добраться до ближайших родственников: «Для того чтобы уберечь своих родителей от массового захоронения, моя свояченица прежде всего вывезла на тележке из города отца, чтобы похоронить его, а затем вернулась за матерью. Но за это время спасательный отряд увез ее. Таким образом, большинство умерших были похищены, а их свидетельства о смерти выглядели так, как и то, о двух ее родителях: УМЕРЛИ В ДРЕЗДЕНЕ, 13 ФЕВРАЛЯ 1945 ГОДА».

Таким был эффект от тройного удара по Дрездену в смысле человеческих страданий. Не менее впечатляющим этот удар был и с точки зрения статистических подробностей. Поскольку атаки Дрездена и Хемница замышлялись для того, чтобы уничтожить жилые районы города и не дать возможности германской армии разместить солдат в городе, налеты на Дрезден могли и в самом деле рассматриваться как ошеломляющий успех. В ноябре 1945 года городское управление планирования опубликовало подробные статистические данные об ущербе, причиненном городу, – не только атаками бомбардировочной авиации Королевских ВВС, но и всеми атаками, включая последние атаки стратегических ВВС США. Эта статистика приводится в приложении в конце этой книги. Из 35 470 жилых зданий в районе Дрездена лишь 7421 дом не был разрушен. Если говорить о домах и квартирах, то из 220 тысяч жилых массивов более 90 тысяч разрушены или сделаны непригодными для жилья в результате атак. Если все это выразить в квадратных футах, то 4 736 490 квадратных метров жилого пространства было полностью уничтожено и на 4 538 165 квадратных метрах были произведены умеренные разрушения. Говоря сухим языком, свойственным немецким статистикам авианалетов, то, если по сравнению с Мюнхеном, где на каждого горожанина приходилось 6,5 кубического метра каменных обломков, в Штутгарте их было 8,5 кубического метра, в Берлине – 12,6 и в Кельне – 31, в Дрездене же на каждого горожанина (включая тех, кто умер), приходилось 43 кубических метров обломков, то есть более одиннадцати грузовиков с обломками на каждого жителя.

Ущерб, причиненный промышленной зоне города, на первый взгляд мог показаться непоправимым: из двенадцати жизненно важных сфер коммунальных услуг и энергетических установок города только одна совершенно не пострадала; но к 15 февраля подача электроэнергии возобновилась для большей части Нового города, и, как показывает быстрое возобновление трамвайного обслуживания по дальним маршрутам, большинство окраин опять получили электроснабжение, которое было восстановлено в течение недели после налетов. К 19 февраля трамвайное сообщение было восстановлено между промышленной зоной, Вайксдорфом и Хеллерау; между Вайссигом и мостом Мордгрундбрюке, вскоре должно было распространиться и на сам разрушенный город.

Однако в Старом городе повреждения были непоправимыми: оказались разрушены трубопроводы и каналы протяженностью более 500 километров, требовалось засыпать более 1750 воронок от бомб для того, чтобы по улицам можно было ездить; восстановить 92 километра трамвайных проводов. Всего 185 трамваев и прицепов были полностью разбиты, более 303 получили различные повреждения. Эта последняя статистика поучительна: трамвайные вагоны можно рассматривать равномерно распределенными по городу во время атаки; однако, в то время как во всей битве за Гамбург 600 трамвайных вагонов были повреждены в течение недели массированных авианалетов, в Дрездене 488 были повреждены за одну только ночь.

Восстановление промышленности в Дрездене, тем не менее, было быстрым, как указывал Шпеер в своих послевоенных показаниях; промышленные районы оказались не так уж сильно повреждены по сравнению с остальной частью города, и среди крупных промышленных предприятий в Дрездене только оптические заводы «Цейсс-Икон» в Дрезден-Штризене серьезно пострадали. Заводы в районе, ограниченном Шандауерштрассе, Кипсдорферштрассе и Глашюттерштрассе, располагались менее чем в 5 километрах к востоку от центра города, на границе района тотального разрушения; считается, что они не могли возобновить производство до мая 1945 года.

Два завода «Заксенверк», производящие электронные комплектующие, в Дрезден-Нидерзедлиц и Радеберге (в 7 километрах к юго-востоку от центра города), не попали под удары фугасных бомб. На завод «Нидерзедлиц» упало несколько зажигательных бомб, которые были эффективно перехвачены заводскими пожарными, кроме этого, были только разбиты стекла. Утром после тройного удара немногие из коллектива этого завода явились на работу, и некоторое время не было подачи электричества и газа. Однако среди работников заводов «Заксенверк» жертв было на удивление мало: хотя все записи, относящиеся к заводу, были к концу войны уничтожены, руководящий состав докладывал, что менее 300 из 5 тысяч работников не приходили на работу в течение недели и считалось, что они погибли. Из 80 рабочих станко-механического цеха, например, все без исключения являлись на рабочие места в течение этого времени.

Объяснение этого факта простое: с одной стороны, немногие из рабочих завода «Нидерзедлиц» проживали в черте города, большинство набиралось из окрестных деревень, которых насчитывалось более восьмидесяти. Кроме того, районы полного разрушения в Дрездене охватывали окраины с населением из среднего класса, но районы, где жил рабочий класс в Нойштадте, Штризене, Лебтау, Фридрихштадте, Миктене и Пишене, оставались более или менее неповрежденными.

Подобным же образом принадлежащий «Цейсс-Икон Гулеверк» завод взрывателей на Гроссенхайнерштрассе, Дрезден-Нойштадт, вероятно, единственный завод в Дрездене, о котором можно было подумать как об объекте авианалета, уцелел, так же как и промзона на месте бывшего Арсенала в Дрезден-Нойштадте. Все эти заводы и фабрики, конечно, пострадали от непрямого воздействия авианалета, что выражалось в нарушении подачи электроэнергии, деморализации рабочих и служащих и сокращении их численности, а также в дефиците транспортных средств. Но никогда, за исключением случая с заводом «Штризен Цейсс-Икон», физическое повреждение завода не было чрезвычайно большим.

Менее чем через две недели после нанесения тройного удара полицейские власти в Дрездене решились на меру более ужасную в своей безжалостности, чем когда– либо применявшаяся на каком бы то ни было этапе воздушного наступления союзников. Сотни и тысячи тел жертв, которые каждую неделю извлекали из-под обломков и подвалов на улицах Старого города, уже не стали больше свозить к общей могиле в сосновых и эвкалиптовых лесах к северу от Дрездена. Опасность эпидемий и распространения тифа этими длинными караванами из фургонов с гниющими телами была слишком велика. Весь центр города вокруг Альтмаркт уже был оцеплен. Родственников погибших, которые заполняли все еще непроходимые улицы, ведущие в Старый город, разгоняли полиция и партийные функционеры. Дрезденская национал-социалистическая газета «Фрайхайтскампф», сообщая о скорой расправе над группой гражданских лиц из числа немцев, застигнутых на мародерстве в разрушенных зданиях, предостерегала, что Старый город закрыт для входа граждан, не имеющих соответствующих пропусков.