Андрей Иванов - Криминальные войны Ижевска Страница 6

При тоталитарных режимах в России преступность всегда была под контролем. Воры знали свое место, во власть и политику не лезли. Потому что воровской мир создал СВОЮ власть и СВОЕ государство: "крытки" и "зоны", изоляторы и пересылки. Тут — в воровском мире — действовали свои правила и понятия. Нельзя, например, было "сдавать" своих подельников, да и вообще прямое сотрудничество с "органами" не приветствовалось. Настоящий вор должен быть "духовит": предан друзьям и воровскому делу, тверд духом, принципиален и справедлив, беспощаден к врагам. Само собой разумеется, понятия справедливости и принципиальности в воровском мире были совсем не такие, как привыкли воспринимать их граждане в обычном мире. Вор жил по правилам трех НЕ: ничего НЕ бойся, никому НЕ верь, ничего НЕ проси.

Понятия воровской чести не позволяли вору общаться с самой низшей тюремной кастой — "обиженными", "петухами", "гребнями" и т. д. Даже простому арестанту "западло" пить с "петухами" чай, играть с ними в карты, брать что-либо от "гребней" и даже прикасаться к вещам или предметам "обиженных". Если арестант попадал (по воле или недосмотру "органов") в одну камеру к "петухам", ему следовало поступить только одним способом — вышибать из "хаты" "обиженных". По тем же самым понятиям, если у вора возникали какие-либо проблемы, то решать он их должен был, не прибегая (открыто) к помощи "органов". Арестант, нарушивший неписаные тюремные законы, считался опозоренным, и с ним сначала проводили "разборку", а потом, если он не сумел доказать правильность своих поступков, наказывали.

Способов наказания было много — от банального избиения (до полусмерти) до "отстранения от дел". После "разборок" авторитет наказанного вора резко падал, и его положение в воровском мире изменялось в худшую сторону.

В начале 90-х, когда в СИЗО Ижевска оказались основные авторитеты криминального мира, перед "органами" встала задача — разобщить воровское общество, перессорить авторитетов между собой. Сделать это можно было только одним способом — столкнуть воров лбами на противоречиях их же собственных законов и понятий. "Органы" спланировали и блестяще провели сложнейшую оперативную комбинацию.

Почти в каждой тюрьме есть своя "пресс-хата", или, как ее еще называют "зеки", "кумовская". "Кум" — старший "опер" на зоне. Его основная задача — знать, о чем говорят заключенные, о чем думают, что планируют. "Кум" — второй человек после "хозяина" (начальник исправительного учреждения), и от того, что скажет или сделает "кум", зависит жизнь и судьба большинства "зеков". "Пресс-хаты" бывают трех видов: "красная" (сидят активисты — бугры, завхозы, коменданты), "ссученная" (состоит из бывших авторитетов, склоненных лагерной администрацией к сотрудничеству) и "кумовская", где содержатся "зеки", которых нельзя подсаживать в другие "хаты" по причине возможного калечения и смертоубийства со стороны сокамерников. В "кумовскую" собирали рассекреченных агентов и осужденных по 117-й, части 4-й (изнасилование малолеток), там отсиживались те, чья "зековская" биография, мягко говоря, не вызывала уважения среди арестантов…

В следственном изоляторе Ижевска тоже имелась своя "пресс-хата". Был "кум" — майор внутренней службы Александр Степанович Петров. "Кум" выделил специальную камеру, куда заселил всех крупных авторитетов. Сто первая располагалась на втором этаже. Вместимость "хаты" рассчитана почти на два десятка арестованных. В сто первой в течение длительного времени содержались (заезжая и выезжая, сменяя друг друга) такие серьезные "сидельцы", как Ислентий, Касим, Паша Москва, Гурьян, Бабча, Мэн и другие. Еще трое — авторитеты Эстонец, Беляй и Нифель — находились на "больничке" в "Кресте" — медицинская часть тюрьмы. Сто первая "пресс-хата" была исключением из правил. Сто первая была БЛАТНОЙ!

Здесь был цветной телевизор, чуть помягче матрацы, чуть получше и побольше одеял. В сто первой никогда не переводились свежие фрукты (бывало, что и портились оттого, что невостребованы), авторитетам в сто первой было хорошо и вольготно. За хорошую жизнь надо платить. Авторитеты платили "воспитательной" работой с "контингентом". Если какой-либо арестант начинал "буровить", вести себя неправильно и дерзко, то смутьяна на перевоспитание отправляли в сто первую. К авторитетам. Редкий смутьян "ходил гоголем" в 101-й более пяти минут. А через пару дней из 101-й выходил уже не смутьян, а вполне благоразумный арестант.

Такая "схема" устраивала обе стороны — воров и администрацию. Ворам "не впадлу" (по тюремным законам) было немного "построить" зарвавшегося блатаря и за это в качестве компенсации получить некоторые послабления жесткого тюремного режима. Администрация получала реальный и радикальный рычаг влияния на подконтрольный контингент. Такая практика была отработана десятилетиями в системе исправительных учреждений. "Кум" Петров Александр Степанович задумал эту практику использовать в своей сложной, многоходовой оперативной комбинации.

Про майора Петрова ходило много баек как среди "зеков", так и среди сослуживцев. Петров был хорош. Ой как хорош! Высок и статен, умен и прекрасно сложен. Великолепный оперативник и надежный приятель Степанович вызывал восхищение не только у женщин. Плох тот "опер", на которого не жалуются жулики. Грош цена "оперу", если его не боятся и не уважают бандиты. Значит, зря "опер" получает свою зарплату. Петров зарплату отрабатывал на все двести!

"Кума" в СИЗО боялись и уважали, с ним советовались и считались. Ходили слухи, что до службы "кумовской" в ижевском изоляторе майор Петров оттарабанил "опером" на Чистопольской "крытке". Прошел строгий и особый режимы. Почти десять лет прошло (Петров был убит в январе 93-го), но до сих пор о майоре Петрове помнят осужденные. Рассказывали, будто "Кум" всегда имел при себе колоду карт и на спор мог "раскатать" почти любого "зека". Говорят, что Петров частенько наведывался в сто двадцать третью (123 — какой элегантный номер!) камеру, где содержались бывшие "менты". Пил с ними чай в своем служебном кабинете. "Кум" Александр Петров считался очень крутым!

Тюрьма — золотое дно. Государство в государстве. Арестант может получить передачу с воли, а может и не получить. Арестанту могут дозволить "свиданку" с друзьями и родственниками, а могут и "обломать". У арестантов в "хате" может хватать чаю и курева, а может и не хватать. Большущие деньжищи крутятся в тюрьме. Не каждый "мент" при своей мизерной зарплате способен устоять от соблазна. Петрова испортили не деньги. Его сгубили безграничная власть над "зеками" и самоуверенность.

Именно из-за этого Александр Степанович был вынужден уволиться из "органов", когда попал в поле зрения одной Очень Серьезной Организации по поводу своей чрезмерной активности в вопросах "развода стрелок". Некий гражданин Фара (Фаррахов) реально испытал на себе тяжесть и мощь петровских кулаков, после чего побежал жаловаться… куда следует. Те, кому следует, отреагировали очень оперативно, и опытный, продуманный, талантливый "опер" Петров был вынужден написать заявление "по собственному". После этого бывший начальник оперотдела СИЗО становится заместителем директора коммерческой фирмы "Казмаска". После этого к Петрову был подослан наемный убийца. Об этом — чуть позже, а пока некоторые подробности секретной оперативной комбинации талантливого "опера" Петрова.

Все гениальное — просто. Сложнейшую оперативную задачу по разобщению авторитетов Александр Петров построил по принципу "бей своих, чтоб чужие боялись". Для авторита нет ничего хуже, чем поступиться тюремными принципами (в начале 90-х эти принципы и эти понятия еще хоть как-то соблюдались, не то что сейчас). Вор настоящий никогда не станет пить чай с "петухами", никогда не станет "стучать" на друзей, никогда не станет сотрудничать с "ментами", писать им официальные "малявы". Это западло! Вор, уличенный в подобных делах, НИЗВЕРГАЕТСЯ. Злой гений кума Петрухи (у Александра Степановича было два прозвища — Кум и Петруха) придумал коварный ход — перессорить воров и авторитетов на несоблюдении ими воровских понятий и принципов. Пауки в банке обязательно передавят друг друга…

Латыпов Шамиль (среди своих откликался на Сашу) за неоднократные нарушения режима и вообще "для порядка" был жестко прессингован. Карцер — камера — и снова карцер! А по ночам — разговоры "по душам" с Кумом. Шамиль заволновался. Шамиль поступил, как предписано "понятиями", — он "вскрылся". Резал вены. Авторитета аккуратно и умело заштопали и…снова в карцер. А потом — в камеру! Ночью к Шамилю с чифиром и сигаретами приходит Петруха. Разговор по "душам". "Хочешь сменить "хату" — нет проблем! Напиши заявление, и мы его удовлетворим", — вкрадчиво советует Кум. Шамиль — в отказ. Писать "маляву ментам" западло! И его снова… в карцер.

Говорят, что арестанта навещали даже Слава К. и Коля Г. Эти ребята говорили мало, но били сильно. В конце концов Шамиль нужную бумагу пишет. Устал Шамиль от прессинга. Шамиля (матрац, свернутый под мышкой) ведет тюремный "дубак" в другую камеру. И по ошибке (ну надо же!)… заводит в сто первую! А там уже записку Шамилевскую прочитали в оригинале (!!!) и первым делом задают вопрос: "Санек, а как же так вышло?"