Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого Страница 6

После блистательного правления Петра и Екатерины Великих Российская империя жила на наследство, собранное этими гениями на престоле. Успешно заваливавший пропащее дело Павла Первого, Александра Первого, Николая Первого и Александра Второго Александр Третий в манифесте 29 апреля 1881 года, со страху перед «револьверщиками и бомбистами» подписанном не в официальном Зимнем дворце блистательного Санкт-Петербурга, а в богом забытом Гатчинском царском имении, объявил в окружении бесчисленных колец охраны, что будет править только самодержавно и бесконтрольно в своей колоссальной стране, и без сотрудничества с многомиллионным обществом, а только с помощью произвола, жестокости и насилия: «Конституция? Чтобы российский царь присягал каким-то скотам?»

Бесконтрольное, а значит безумное самодержавие, активно и бессмысленно русифицирующее Прибалтику, Польшу, Украину, Среднюю Азию, успешно и массово отправляло в оппозицию все здоровые силы страны, которыми овладевало неверие в наличии у царского режима в голове здравого смысла, а растекавшиеся по огромному государству революционеры называли Российскую империю тюрьмой народов, и это была правда.

В 1897 году в киевской тюрьме из-за жандармских издевательств сожгла себя черниговская учительница Мария Ветрова. По Украине и по всей Российской империи прокатились мощные антиправительственные демонстрации. Власти начали масштабные обыски и аресты, за которыми следовали привычные административные высылки без суда и следствия. По украинским городам хватали действующих революционеров, тех, кто им сочувствовал и тех, кого по своим личным причинам отбирала полиция, жандармы и охранка. Ведь нет ничего важнее собственного кармана, набитого на самодержавно-государственной службе и прикрытого фальсифицированной полицейской отчетностью с неизбежной ликвидацией несуществующей в реальности угрозы покушения на «самого». Именно за это неограниченная, а потому бесконтрольная власть дает чины, звания и денежные премии.

Когда количество виновных, полувиновных и совсем не виновных репрессивных подданных нарастающими стараниями ставшего никчемным самодержавия превысило критическую массу для здравого смысла, по всей Российской империи начали создаваться массовые политические оппозиционные партии. В 1900 году в Харькове была образована Революционная украинская партия, в которую почти сразу вступил двадцатилетний полтавчанин Симон Петлюра, через несколько лет попытавшийся объединить Восточную и Западную Украину в единое независимое государство.

Австрийская империя состояла из одиннадцати больших и разных народов и множества этнических групп, насильно объединенных династией Габсбургов в одно территориальное образование, справедливо названное «лоскутным одеялом». Восточная украинская Галичина была объединена с Западной польской, и ни к чему хорошему это не привело. В плодородной и перенаселенной имперской провинции все ключевые и хозяйственные должности были заняты польской шляхтой и австрийскими чиновниками. Сто тысяч шляхтичей составляли чуть больше трех процентов населения Восточной Галичины. Еще десять процентов приходилось на триста тысяч городских мещан и ремесленников. Остальные три миллиона селян несмотря ни на что пытались выжить в искусственно самой бедной и отсталой провинции Австрийской империи Габсбургов.

Гоноровая шляхта веками с удовольствием забирала у крепостных селян почти половину их совсем не большого, покрытого трудовым потом достояния, постоянно сокращая их маленькие земельные наделы. Украинские крестьяне скудно питались в основном картофелем и капустой, в местечках чуть-чуть дышали необходимые для повседневной жизни ремесла, городов во главе со всегда гордым Львовом было наперечет, и со всем этим ничего нельзя было сделать, ничего нельзя было изменить.

Из-за неразвитой агрономии и примитивных сельскохозяйственных орудий, улучшить которые не было денег, галичанские селяне с большим трудом и неизбежными неурожаями выращивали треть того, что получали крестьяне Чехии, Венгрии и самой Австрии.

Средняя продолжительность жизни австрийских украинцев, с чудовищной детской смертностью, не достигала и сорока лет. Не только среднее, но и начальное образование населения находилось в зачаточном состоянии, чему активно способствовала панщина, составлявшая половину дней календарного года.

Шляхта открыто, без всяких переживаний и оглядки на христианские заповеди, называла украинских селян низшей формой человеческих существ, которую нельзя совершенствовать. Для того чтобы обосновать подобную бесчеловечность, уродзонное панство вынуждало забитых беспросветной работой людей ежемесячно выпивать определенную дозу низкокачественного алкоголя, монополистом по производству которого оно являлось. Набожные по виду, но не по естеству шляхтичи с удовольствием острили, что среди украинцев могут быть только холопы и попы.

Габсбурги без переживаний, свойственных только великим правителям, поддерживали жалкое состояние Галичины и части Волыни, заселяя их тысячами немецких и австрийских колонистов, в основном отставных военных, и разбавляя польскую шляхту имперским чиновничеством. Свое казавшееся вечным владычество «лоскутная империя» поддерживала антинародно-жестоким политическим, социальным, экономическим и общественным угнетением собственного населения.

После Великой Французской революции 1789–1794 годов в Европе начала активно действовать интеллигенция, формировавшая гражданские общества во многих странах. В абсолютистских империях австрийских Габсбургов, немецких Гогенцоллернов, русских Романовых хорошо образованные и культурные люди, зарабатывавшие на жизнь собственным умственным трудом, разрабатывали механизм национального самосознания и прав личности, доказывая, что носителем суверенитета в государстве является народ, а не монархи-самодуры.

Учителя, литераторы, журналисты, инженеры, врачи, священники, которых становилось все больше, стали собирать исторические документы, фольклор своих народов, создавать музеи, возрождать и развивать национальные языки, литературу и искусство, создавать общественные и экономические организации.

В России и на Украине интеллигенция значительно увеличилась после отмены крепостного права ви1861 году. Все больше и больше людей с не очень доступным высшим образованием посвящали себя улучшению культурного, социального и экономического положения народа. «Новые люди», интеллигенты, генерировали свои идеи не только для дворянства, знати, чиновничества, но для всего общества в целом, для всех его сословий, имущих и бесправных.

Европейские революции середины XIX века силой принудили австрийских Габсбургов принять конституцию 1867 года, что необратимо привело к большому увеличению политической активности гражданского общества.

К концу XIX столетия 4 миллиона украинцев составляли четыре процента населения империи Габсбургов, с 1867 года ставшей Австро-Венгрией, что было совсем не мало. Они пытались и пытались строить свою жизнь в Галичине, которая была превращена австрийцами во внутреннюю колонию с незаметной промышленностью, незначительными капиталами, слабой внутренней торговлей, низким развитием немногочисленных местечек, низкой заработной платой и огромной безработицей местного населения.

В Восточной, Львовской Галичине жили украинцы, составлявшие более шестидесяти процентов населения, поляки, евреи, немцы. До самого конца XIX столетия девяносто пять украинцев из ста занимались сельским хозяйством, а еще один из ста работал в промышленности. Вся украинская интеллигенция, включая священников, не превышала пятнадцати тысяч человек, польская интеллигенция превышала пятьдесят тысяч человек. К началу ХХ века в Восточной Галичине высокопоставленных правительственных чиновников из поляков было более трехсот, из украинцев – менее тридцати.

Официально отмененное в Австро-Венгрии в 1848 году легальное крепостное право было заменено экономическим. В Галичине неуклонно росла стоимость жизни при постоянном падении доходов населения. Селяне платили помещикам за охоту, рыбалку, строительный лес, сбор дров, собирание грибов и ягод, за выпас скота на траве. Споры селян и помещиков, традиционно и без перерыва захватывавших общественные земли у народа, заканчивались в судах традиционно в пользу шляхты, выигрывавшей девять процессов из десяти.

К концу XIX века восемьдесят процентов галичанских селян владели наделами, не превышавшими шесть акров, или несколько гектаров, что означало бедность. Кредит, деньги в долг, селяне могли получить только под невменяемые двести процентов годовых, оплата труда батрака была в четыре раза ниже, чем во всех других провинциях Австро-Венгрии. Алкоголизм в депрессивной Галичине достигал угрожаемых масштабов, заработки батракам помещики платили в основном талонами, за которые было можно получить продукты и товары только в шинках, принадлежавших землевладельцам, не стеснявшихся несусветных цен.