Валерий Чумаков - Демидовы. Пять поколений металлургов России Страница 6

Как это ни печально, но у нас часто путают две древних должности – «стольника» и «сотника». Вполне возможно, что виновато в этом обиходное название сторублевой купюры. Между тем, это два кардинально разных термина, обозначающие две кардинально разных должности. «Сотник» – это всего лишь мелкая офицерская должность, примерно соответствующая нашему ротному, нечто на уровне старшего лейтенанта. «Стольник» же это не что иное, как целый придворный официант. В росписи чинов они «по чести» занимали почетное пятое место. Сначала шли бояре, за ними – окольничьи (по-современному – министры), думные дворяне, думные дьяки, а сразу за ними – стольники. Брали на эту почетную должность исключительно дворян из хороших, проверенных фамилий. Именно стольники обслуживали царские и княжеские трапезы. На банкетах, посвященных приему иностранной делегации, один из стольников обязательно усаживался за общий стол. Тут в его обязанности входило потчевать заморских гостей. Со временем, хорошо зарекомендовавший себя на ниве правительственного общепита и доказавший свою преданность администрации стольник мог получить должность царского кучера, приказного, посла, судьи и даже воеводы. В последнем случае он, дабы избежать путаницы, назывался «наместником». При этом все они не переставали быть «стольниками». Последним стольником в истории России был брат царицы Прасковьи Федоровны, жены предшественника Петра I, царя Ивана Алексеевича, Василий Федорович Салтыков, долгое время предпочитавший этот старинный чин пожалованному ему званию генерал-аншефа.

Михаил утверждал, что площадь эта испокон веков принадлежала его семье. Используя административный ресурс, он добился того, что специально проведенное на месте следствие признало за ним спорную территорию и выдало ему в том надлежащие документы. Но, если рукописи, как известно, не горят, то документы полыхают еще как. В 1669 году в принадлежащей стольнику тульской деревне произошел пожар, во время которого царская отказная грамота на тульскую оружейную площадь была уничтожена. Михаил попытался ее восстановить, но ни в каких местных книгах сведений о том, что площадь принадлежит именно Арсеньевым, к большой радости оружейников, найти не удалось. Для того, чтобы получить от царя новую грамоту, стольник отправил в Москву челобитную, в которой утверждал, что «о том де дворовом месте ни от кого спору и челобитья и ныне, и впредь не будет». И опять, подвластный высокому чиновнику административный ресурс сделал свое дело. Уже в марте 1691 года тульскому воеводе Кондратию Чертенскому из Москвы пришла бумага с указанием измерить площадь и записать ее «за ним, Михайлом, в отказные книги», каковые книги следовало немедля отправить в столицу. Однако воевода вовсе не спешил выполнять царское задание. Время шло, площадь не мерялась, книги не писались и в Москву не отсылались. Вновь обращаться к царю за помощью было уже неудобно, у молодого Петра в начале 1690-х и так было забот невпроворот, и Михайло решил подстегнуть дело другим способом. А именно, привлечением кузнецов, которые, по его мнению, саботировали процесс передачи земли ее владельцу, к суду. В конце июня Михаил Арсеньев написал заявление, в котором просил «дати ему на поруки Тулы города казенной слободы старосту Микифора Орехова, да Никиту Демидова, да Исая Масалова, тоеж казенныя слободы кузнецов с товарыщи, от Михайла Арсеньева Тульскаго уезду Нюховскаго стану деревни Клоковой, Селезнево тож, в вотчинном владеньи во всяком, по цене в тысячи рублях, по челобитной, к суду». Ответного шага от оружейников ждать пришлось не долго, менее суток. Все три указанных в заявлении кузнеца находились в то время в Москве все по тому же делу о спорной площади. Узнав об исковом заявлении они моментально составили ответную бумагу и подали ее в свою головную организацию – Оружейную палату. В бумаге говорилось: «Против приставной памяти стольника Михайла Арсеньева в иску его, отвечать мы без совету мирских людей, своей братьи, тульских казенных кузнецов, не смеем, для того, что он, Михайло, в приставной памяти написал иск свой всей слободы на кузнецах, и ручаться по нас в Москве некому, для того, что мы люди приезжие, и живем в Туле, а приехали мы к Москве бить челом великим государем на него, Михайла Арсеньева, об отчистке торговой нашей площади, которую загородил он, Михайло, себе во двор и завладел без крепостей». Далее туляки просили «чтоб великие государи указали ему, Михайлу, иску своего искать всей слободы на кузнецах» ибо иной порядок может помешать им ответственно выполнить госзаказ по изготовлению 2000 пищалей[25].

Чем там кончилось дело нам неизвестно, да это и не суть важно. Важно другое. Среди трех указанных Михаилом Арсеньевым лиц Микифор Орехов был действующим старостой Оружейной слободы, Исай Масалов происходил из старого тульского кузнечного рода, так же давшего слободе по крайней мере четырех старост, и лишь 35-летний Никита Демидов был простым кузнецом без заслуг и древней истории. Он же оказался, в составе все той же троицы, в делегации, которую представители слободы отправили в столицу для того, чтобы защитить свои интересы. Раз так, значит Никита уже тогда пользовался среди коллег большим авторитетом. Учитывая, что в среде мастеровых людей авторитет, как правило, сочетается с материальным благополучием, можно предположить, что Никита был не только уважаемым, но и зажиточным оружейником.

О близком знакомстве и даже дружбе Никиты Демидова и царя Петра известно хорошо, но вряд ли стоит утверждать, что началось все с этого земельного дела. Слишком уж незначительным был повод для того, чтобы царь лично принимал челобитчиков. Можно смело утверждать, что историческая встреча произошла несколько позже.

Три легенды

Знакомство с Петром I

Молодого и амбициозного Петра I вовсе не устраивала ситуация, когда его Россия считалась в мире диким захолустьем, а на самого самодержца за границей смотрели, как на некое диво, на уровне дрессированного медведя. Имидж страны нужно было срочно менять, а способ сделать это был в те времена один – провести какую-нибудь, желательно немаленькую. и желательно победоносную войну. На самом деле, страна тогда находилась в состоянии весьма затянувшегося военного конфликта.

Все началось еще во время царствования сестры Петра Софьи. В 1683 году польский король Ян Собески и австрийский император Леопольд загорелись целью изгнать из Европы турков. Они взяли в союзники Венецию, заручились благословением Римского Папы Иннокентия XI и заключили «священный союз против турок». Однако, Османская империя тогда находилась на подъеме, была сильна и европейские монархи прекрасно понимали, что своими силами им столь грозного соперника не одолеть. Требовалась поддержка какого-нибудь другого мощного государства, такого, как Россия. Но у России с османцами был заключен договор о мире. Однако это не помешало представителям российского правительства начать в 1684 году в селе Андрусове, недалеко от Смоленска, переговоры о поддержке священного союза. Продолжались они два года и окончились подписанием 21 апреля 1686 года «Вечного мира». По нему Речь Посполитая отказывалась от всяческих притязаний на спорный Смоленск, за 146 000 рублей отдавала Москве в аренду на 3 года Киев и соглашалась на разделение сфер влияния на Украину, когда правобережная ее часть оставалась под ее властью, а левобережной командовала Россия. Россия же брала на себя обязательство разорвать мир с турками и, вместе с донскими казаками, напасть на Крым.

До этого туркам только один раз приходилось отражать серьезное наступление на свои территории. До этого на них посягал лишь Тамерлан в самом начале XV века. Первые удары союзников были весьма успешны. Герцог Лотарингский взял в 1686 году Офен, как тогда назывался Буда, расположенная на правом берегу Дуная часть сегодняшней столицы Венгрии Будапешта, а через несколько месяцев в битве при венгерском Мохаче наголову были разбиты войска главного османского военачальника, великого визиря Сулеймана-паши. А вот на российском фронте все было совсем не так удачно. Как и полагалось по договору, Россия разорвала союз с Турцией и отправила в Крым совместное войско под командованием князя Василия Голицына и гетмана Самойловича. Видя приближающуюся опасность, турки не стали особо суетиться и просто подожгли степь. В результате, войско, у которого окончились запасы провизии и воды, повернуло домой, даже не дойдя до Крыма. Недовольные таким исходом казаки обвинили в неудаче Самойловича, сослали его в Сибирь, а новым гетманом выбрали Ивана Мазепу[26]. Для Голицина, который изначально был против войны с турками, поход закончился куда более удачно. Царица Софья щедро наградила своего возлюбленного и похвалила за то, что он помог свергнуть Самойловича. Несколько более успешно прошел второй поход, который Голицын во главе 112-тысячного войска предпринял в 1689 году. На этот раз князь дошел до полуострова, одержал несколько побед над турками, но, в конце концов, опять был вынужден вернуться домой ни с чем. И опять по причине окончания запасов.