Валерий Осипов - Тайна сибирской платформы Страница 6

Компаньоны и помощники Родса угодливо ходатайствуют перед английским парламентом о том, чтобы назвать бывшие земли Мономотапа провинцией Родса или «Родезией». Парламент соглашается. Этим актом как бы невольно поощрялись все другие колониальные дельцы Британской империи: действуйте, как Родс, разоряйте, жгите, убивайте, присоединяйте к империи новые земли, и они будут названы вашими именами!

«Заработав» круглую сумму на «Родезии», Сесиль Родс вновь возвращается к своему любимому детищу — алмазной компании «Де-Бирс». Он видит, что именно в алмазах находится ключ ко всем остальным богатствам Южной Африки. Родс начинает подумывать о создании международной монополистической компании, которая имела бы власть и над добычей, и над обработкой, и над продажей алмазов во всем мире. Но для того чтобы сделать это, нужно было объединить сначала все алмазные копи Южной Африки, из которых многие еще находились вне контроля «Де-Бирс». Осуществление таких замыслов требовало сосредоточения в одних руках не только большой экономической, но и политической власти. И Сесиль Родс добивается того, что его «избирают» премьер-министром Капской колонии, занимающей почти всю территорию теперешнего Южно-Африканского Союза.

В 1892 году Родс, на базе компании «Де-Бирс», организовывает Всемирный алмазный синдикат — мировую монополистическую организацию. За спиной Родса и его компаньонов незримо вырастает зловещая тень лондонских Ротшильдов, на деньги которых Родс начинает «добивать» своих последних конкурентов.

Под контроль алмазного синдиката попадают почти все алмазные месторождения Африканского материка, за исключением нескольких, расположенных на территории бурских республик — Трансвааль и Оранжевой. Владельцы этих месторождений — бурские горнопромышленники — в борьбе с проникновением английского капитала в их экономические сферы находят поддержку у правительств своих республик.

Политическая самостоятельность Трансвааля и Оранжевой становится Родсу поперек горла. И Сесиль Джон Родс — некоронованный алмазный властелин мира — задумывает уничтожить Трансвааль и Оранжевую республики как самостоятельные государства, решает превратить их в британские колонии.

Родс поначалу действует очень осторожно. Одной рукой, как премьер Капской колонии, он заигрывает с бурами, а другой тайно разжигает огонь вражды между бурскими и английскими «алмазниками». Свое истинное лицо он показывает только в 1895 году, когда в Иоганнесбурге вспыхивает им же подготовленный и субсидированный мятеж представителей наиболее богатых кругов английской буржуазии. Этот мятеж получил в мировой печати саркастическое название «революции капиталистов».

Сесиль Родс больше ждать не хочет. На помощь мятежникам он посылает вооруженный отряд под командованием своего компаньона — управляющего Южноафриканской компанией Линдера Джемсона. Но буры разбивают отряд наголову, а самого Джемсона берут в плен. Это поражение приводит Родса в ярость. Он берет открытый курс на войну.

Мой приезд в Африку совпал с последними «мирными» днями. Английские и бурские алмазные толстосумы готовы вот-вот всадить друг другу нож в спину из-за первенства на алмазных рудниках, И, как бывает всегда, когда «паны дерутся — у холопов чубы трещат». Тяжелым бременем ляжет война на плечи простых людей — таких, как Питер, Мартин, Анна, и десятков других бедняков — буров и англичан.

…За минувший год страсти накалились до предела. Численность королевских войск в Южной Африке увеличилась вдвое. Со дня на день следует ожидать начала военных действий…»

Глава вторая

НЕБО ОСТАЕТСЯ ГОЛУБЫМ

Встреча в порту

В октябре 1899 года началась англо-бурская война. Англичане сосредоточили у границ Трансвааля пятидесятитысячный экспедиционный корпус. Но сначала боевое счастье было на стороне буров. Английские отряды потерпели поражение в сражениях при Белмонте и Эслине. Буры захватили в плен несколько тысяч солдат и офицеров, много оружия и снаряжения.

В первых числах декабря Лугов получил депешу из Кейптауна: «Немедленно выезжайте консульство. Болховитинов».

Павел Иванович стал собираться.

Война прервала работу Лугова над составлением «Минералогии африканских кимберлитов». Эту работу Павел Иванович хотел сделать темой своей диссертации. Она была написана уже наполовину, когда на африканской земле прозвучал первый выстрел.

Павел Иванович собрался быстро; все его пожитки уместились в два чемодана. В специальный тюк он упаковал образцы кимберлитов, чтобы по приезде в Петербург продолжить минералогические исследования.

Накануне отъезда, вечером, Лугов прощался со знакомыми. Старого Мартина Лугов нашел у шахты-. Старик сидел на пороге своей хижины, сколоченной из старых досок, неподалеку от большого медного колокола. Теплый декабрьский ветер играл его седой бородой.

— Прощай, Мартин, я уезжаю, — сказал Павел Иванович.

— В добрый путь, — просто ответил Мартин.

Помолчав немного, старик добавил:

— Береги себя в дороге. Плохое время наступило сейчас в Африке.

— Спасибо, — поблагодарил Павел Иванович.

…На третий день пути Лугов приехал в Блумфонтейн — столицу Оранжевой республики. Город был похож на потревоженный улей. По улицам проходили отряды вооруженных буров. Часто проезжали группы всадников, в открытых фургонах провозили ружья и конские сбруи.

Возле одного из домов стояла толпа. Люди жадно читали приклеенный к стене белый листок бумаги. Лугов вылез из повозки и, условившись с возницей о встрече, подошел поближе.

Неожиданно кто-то положил ему на плечо руку. Павел Иванович обернулся — перед ним стоял высокий чернобородый человек.

— Не советую вам подходить туда, — тихо сказал незнакомец.

— Почему? — удивился Лугов.

— Вы англичанин?

— Нет, русский.

На лице чернобородого появилось неподдельное изумление:

— Русский? Как вы попали сюда?

— Я ученый. Находился в научной командировке на алмазных месторождениях.

— Будь они прокляты, эти алмазные месторождения! — выругался незнакомец. — Кем бы вы ни были, все равно скорее уезжайте отсюда. Сейчас здесь трудно ручаться за жизнь любого иностранца, имеющего хоть какое-нибудь отношение к алмазам.

…В пути Павлу Ивановичу попадались многочисленные кибитки буров, набитые мирным житейским скарбом. В них сидели женщины, старики, дети. Это буры в одиночку и целыми селениями перебирались в глубь страны из пограничных областей. Вид у людей был измученный, запуганный. Чувствовалось, что им пришлось многое пережить.

Несколько дней подряд на дороге не встретилось ни одного всадника, ни одного фургона. Повозка Лугова одиноко тащилась по каменистой пустынной равнине.

Но однажды тишину воздуха нарушил резкий звук. Это был сигнал армейского рожка. Павел Иванович приказал Остановиться и ждать.

Из-за поворота дороги показался сначала один всадник в ярко-красном мундире, потом второй, третий… Это был передовой отряд английского экспедиционного корпуса.

Начальник разъезда, драгунский офицер, проверив у Лугова документы, разрешил ему следовать дальше. Теперь то и дело навстречу попадались колонны регулярных английских войск. Подымая густую пыль, проходили эскадроны легкой кавалерии, большими массами двигались пехотинцы в белых пробковых шлемах, с тяжелыми ружьями на плечах. Давая о себе знать еще Издали, громыхала артиллерия: запряженные шестерками лошадей, тянулись пушки, мортиры, гаубицы, сопровождаемые многочисленной прислугой и офицерами в расшитых золотом мундирах. Шествие замыкали бесконечные обозы.

«И всю эту массу людей движет один закон — закон наживы», — с горечью думал Павел Иванович, глядя на проходившие мимо войска.

Спустя месяц после выезда из Кимберлея, Лугов был в Кейптауне. Болховитинов, встретив его в консульстве, очаровательно улыбнулся:

— Я весьма сожалею, дорогой Павел Иванович, но обстоятельства службы вынудили меня…

— Не утруждайте себя, — резко перебил его Лугов, — я все знаю.

Князь обиженно поджал губы.

— Ну что ж, тем лучше. По имеющемуся у меня предписанию вам надлежит вернуться в Россию. В этом конверте вы найдете деньги, билет на пароход и все документы. Желаю здравствовать!

Павел Иванович взял конверт и, не прощаясь, вышел из консульства.

Билет был с пересадкой в Лондоне. До отхода парохода оставалось пять дней. Лугов поселился в маленькой портовой гостинице и каждый вечер ходил на причалы покупать свежие европейские газеты и смотреть на шумную портовую жизнь.

Прочитав газеты от корки до корки, Павел Иванович садился на свободный кнехт и подолгу смотрел на нестройный лес мачт, на груды ящиков, тюков и бочек, на разноязычную, разноплеменную толпу пестрого портового люда. Ветер с океана приносил запах сырого тумана и водорослей.